Habits

Данияр вертится перед зеркалом, рассматривая новый засос на шее. Зенкаев явно перестарался прошлой ночью. Снова. Сейчас младший особенно жалеет о том, что вчера на съемочной площадке он ввязался в интервью, которое вела весьма привлекательная особа. Она не была стервой, не прыгала на шею к Данияру, более того не пыталась «присосаться», однако Азамата она бесила больше, чем весь сброд, собравшийся на площадке. Ведь Азамат собственник. Дикий, жуткий собственник, который никогда не делится ничем своим, поэтому каждый раз мимолетом глядя на ту девушку рядом с Данияром, в сердце бил укол колючей ревности, который разливался по всему телу, залегая даже в самых дальних уголках. Вечером того же дня, будучи вне поля зрения чужих глаз, Зенкаев в очередной раз доступно объяснил Данияру, кому тот принадлежит. Отсюда и новый засос. Выглядит конечно красиво и эстетично, и вряд ли Данияр признается кому-то, но ему нравится, когда Азамат становится грубее. — Ого, моих рук дело? — Зенкаев заходит в комнату и почти сразу же с порога целует Данияра в щеку. — Ты чем вообще думал, оставляя мне засос на пол шеи?! Что я ребятам скажу? Азамат пожимает плечами и как-то неуклюже шагает к брюнету, неловко обнимает и оставляет невесомый поцелуй на шее любовника. Это выглядит очень милым и смешным, когда старший пытается извиниться за вчерашнее, ведь все его движения настолько аккуратны и не уверены, что порой складывается впечатление о том, что Данияр хрустальная ваза с дорогущей окантовкой: хрупкая, готовая вот-вот рассыпаться по частям. А ведь он готов прямо сейчас расстаять в таких теплых объятиях. Иногда Кулумшин не понимал, как настолько властный человек может сочетать в себе столько ласки и нежности, желания и страсти, однако об этом знает только Данияр. Ведь для остальных Зенкаев остается холодным «бэд-боем», умеющим умело скрывать все ото всех. — Я люблю тебя, — почти в губы шепчет Азамат и обхватив тонкую талию Данияра одной рукой, притягивает его к себе. — Извини за вчерашнее, мышонок. Парень наклоняется к удивленному лицу любовника, аккуратно касается желанных губ, ласково и шаловливо проходит по ним языком и настойчиво, но не сильно прикусывает нижнюю губу. Брюнет морщится, то ли от боли, то ли от неожиданности, и не успевает застать момент, когда руки Зенкаева пробираются под его майку, а затем медленно стягивают её, сопровождая все движения ласками и поцелуями. Данияр смущенно улыбается, чувствуя как внутри разливается приятное тепло. Азамат мягко толкает брюнета на кровать, нависая над ним, он упирается своими руками в шелковую подушку, мельком окидывая Данияра взглядом, не отвлекаясь от него ни на секунду. От такого желанного. От такого любимого. Черные кудри рассыпаны по подушке, щеки пылают от смущения, ноги немного разведены в стороны, и руки беспощадно сжимающие хрустящие простыни. — Красивый… — шепчет Зенкаев и стягивает с себя пресловутую футболку, проворно снимая её через вверх, оголяя до безобразия шикарное тело: подтянутый торс с шестью не менее выразительными кубиками, тонкие ключицы, обтянутые мраморно-бледной кожей, широкие плечи. От этого зрелища Данияра бросает в жар, а ширинка джинс начинает предательски натирать. — Ребята точно спят? — Кулумшин упирается руками в грудь блондина и вопросительно вскидывает бровь. — 777-й сон видят, — улыбается. — Их под знаком смертной казни не разбудишь, - руки блондина очерчивают контуры бедер, постепенно спускаясь ниже. Дрожащими пальцами Азамат нервно расстегивает пуговицу брюк Данияра и незамедлительно отправляет их на пол вместе с боксерами. Зенкаев восхищенно рассматривает каждый миллиметр обнаженного тела парня, которое каждой своей клеточкой принадлежит Азамату. И только ему. Под ним лежит такое невинное, почти детское тело, поэтому сдерживать себя становится сложнее. Двумя руками блондин обхватывает лицо Данияра и страстно целует, впиваясь в его губы, словно после вековой разлуки. Долго, чувственно, наслаждаясь каждым мгновением. Азамат начинает двигаться медленно и плавно, и вскоре их языки сплетаются в страстной игре, в неистовом танце до тех пор, пока обоим стало не хватать воздуха. Вокалист томно закрывает глаза, касаясь мягких платиновых волос, Данияр запускает в них пальцы. Ощущения на пределе, Кулумшин перестает отвечать на поцелуй и, запрокинув голову назад, стонет. Ему безумно приятно ощущать тело Зенкаева рядом, его тепло, его запах кофе со сливками, что он пьет каждое утро сводили с ума, заставляли кровь в венах вскипать, а сердце биться как ненормальное. Руки Азамата вновь начинают вовсю блуждать по телу Данияра, изучая сначала грудь, а затем впалый живот, вырывая томные стоны из уст вокалиста. Его ладонь осторожно ложится на бедро, и брюнет послушно раздвигает ноги. Мягкие губы касаются головки возбужденного члена и мурашки с огромной скоростью пробегают по телу Данияра. Младший невольно толкается на встречу, стараясь получить большего наслаждения, но пальцы Азамата сжимают его бедра, а язык неспеша проходит по члену до самого основания, затем неторопливо вверх, обводит вокруг головки и снова вниз, оставляя ощущение приятной влажности. Зенкаев играется с ним, дразнит, доводит до предела и на финише в наглеж обламывает, наслаждаясь его покорностью и беспомощностью, однако у самого Азамата яйца уже звенят от напряжения. Все, чего сейчас до одури хотелось-это трахнуть Данияра, так, чтобы он стонал от удовольствия. Как тогда, просил большего, кричал его имя, чтобы впивался своими ногтями в лопатки и прижимался ближе, а затем весь день прожигал его до пепла лишь только взглядом. Азамат на мгновенье отстраняется от Данияра, пару минут любуясь содрогающимся перед ним вокалистом, параллельно роясь в прикроватной тумбе. — Расслабься, мышонок, — Зенкаев возвращается к кровати и щелкнув крышкой темно-синего тюбика, выдавливает его содержимое себе на пальцы. — Азамат, погоди! — руки брюнета нервно цепляются за запястья Зенкаева, перехватывая их, чуть отталкивают от себя. — Не будь недотрогой, я аккуратно, хорошо? Не дожидаясь ответа, Зенкаев, коснувшись сжатого колечка мышц, вводит сразу два пальца в горячее нутро вокалиста. Блондин не любит прелюдий, а больше всего ненавидит церемониться. В карих глазах читается решимость и стойкая уверенность, порой это пугает, и даже сейчас. Данияр стонет в полный голос и беспокойно ерзает по кровати, когда пальцы блондина касаются чувствительной точки внутри, по распаленному телу пробегают тысячи мурашек, а непривычно саднящая боль внизу начинает постепенно отступать. Медленно, но верно процесс продвигался, спешить было некуда, и парни наслаждались друг другом по полной программе. — Такой чувственный, боже мой, я не перестаю восхищаться тобой, мышонок, - улыбается Зенкаев и нетерпеливо стягивает с себя брюки. Азамат входит резко одним рывком до самого основания, закидывая стройные ноги себе на плечи. Блондин готов хватать ртом звезды от накатившего удовольствия и наверное, если бы можно было сделать так, чтобы Кулумшин стонал и прогибался под ним каждую ночь, Зенкаев отдал бы все на свете, даже не задумываясь. Дыхание Данияра прерывается, а рот раскрывается в немом крике. Он слишком поторопился. Зенкаев двигается медленно, смакуя и дозируя каждый момент, сопровождая движения ласковыми поцелуями от шеи до искусанных губ вокалиста. Данияр пылко прижимается к Азамату всем телом, ногтями чуть оцарапывая спину рэпера. Вздыхая словно похотливая сука. Умоляя его о большем, словно в последний раз. Это дико заводит блондина, подначивает его ускорять темп, вколачивать Данияра в кровать, заставляя его кричать в полный голос, а после постепенно сбавлять обороты, расстягивая удовольствие, и страстно целовать любовника до металлического привкуса крови во рту. Данияр блаженно закатывает глаза и как-то по-кошачьи выгибает спину, ему явно нравится. Нравится чувствовать Зенкаева, ощущать его каждой молекулой своего тела, ведь каждый вздох, стон, поцелуй или легкое касание пальцев сводило с ума. Возбуждало до степени безумия. — Азамат! Я сейчас... Ах! — брюнет тяжело выдыхает и хватает возлюбленного за шею, притягивая к себе. — Черт, — грозно рычит блондин и резко выходит из Данияра. Сердца бешено бьются, в глазах все плывет. Целый мир словно на секунду остановился и парни целиком и полностью отдаются опустошающему оргазму. <> Зен­ка­ев пе­реби­ра­ет уголь­ные пря­ди Да­ни­яра, иног­да, как-то по-от­цов­ски це­луя его в макушку. — Ты разве не должен быть в студии сегодня? — брюнет ласково проводит рукой по покатым плечам Азамата. — Запись подождет. Хочу побыть с тобой сегодня, — хитро ухмыляется рэпер и медленно нак­ло­ня­ет­ся к Ку­лум­ши­ну, горячим кончиком языка проводит по чувственной жилке на жилистой шее, а затем впивается в нее своими зубами, оставляя приличный засос, который тотчас разливается бордовой меткой. От неожиданности Данияр вскрикивает и отталкивает от себя нахального блондина. Азамат лишь смеется и встав с постели, коротко отрезает: — Прости мышонок, всего-лишь привычка. — Твои привычки мне уже поперек горла встали, сам будешь оправдывать меня перед парнями, понял, кретин?! — Да-да, и обязательно упомяну, откуда взялись остальные засосы, — довольно тянет Зенкаев, и улыбка непроизвольно появляется на его румянном лице.