Когда мир потух

Артур отчётливо помнил тот момент, когда мир потух. Это случилось, когда его родственная душа, его милая Гвиневра, испустила свой последний вздох. Она умерла по его вине: это его должны были отравить. Его. Не её. Она просто перепутала кубки. Она просто случайно выпила яд. Гвен умирала долго и в муках. Ей было так плохо, а Артур, оставаясь подле неё, ничего не мог сделать. Он только держал её за руку. Не плакал. Не смел проронить ни слезинки, пока его милая и самая прекрасная на свете жена ещё жива. У него ещё будет время её оплакать. Пока он жадно поглощал каждую минуту с ней. Каждую последнюю минуту. У них было мало времени. Перед смертью не надышишься. Королева Былого и Грядущего, прекрасная Гвиневра, умерла на рассвете. Её похоронили со всеми почестями, похороны были достойны Великой Королевы. Весь Камелот горевал о её смерти. Больше всех горевал оставшейся вдовцом Король. Он был безутешен. Он потерял, как когда-то потерял его отец, свою родственную душу. Артур так боялся, что его будет ждать подобная судьба. И вот – она пришла. Он схоронил свою Королеву. Его мысли были только о том, что он мог её спасти. Если бы он сам выпил яд, если бы только выбил кубок из её рук, как и хотел, если бы она не успела проглотить, если бы… Но, думая об этих «если бы», Артур не вернёт Гвиневру к жизни. Ни что в этом мире, даже магия, не вернёт ему его Королеву. Она покинула его навсегда. Он стал апатичен. Заперся в своих покоях и никого не желал видеть. Только Мерлин, его верный слуга и друг, мог приходить к Королю. Он старался утешить Артура, что-то всё время болтал, пытался докричаться до Пендрагона, расшевелить его. Но всё было бесполезно. Артур был не здесь и не с ним. Мыслями он всегда был с ушедшей Королевой. – Они понимают Вас, сир, – как-то шепотом сказал Мерлин, накрывая плечи своего Короля пледом. – Горожане скорбят о Вашей потере не меньше Вас. – Да что они понимают? – отвечает Артур безразлично. – Я навсегда потерял её. – Не ты один во всём мире потерял соулмейта, Артур, – отзывается Мерлин, собирая разбросанные по комнате вещи и сломанные предметы. – С потерей можно справиться. Смириться. Переключиться на другое. – Ты предлагаешь месть? – спрашивает Король, оглядываясь на своего слугу, и только теперь замечает плед, которым его успели накрыть. – Я уже объявил войну королевству, которое подослало ко мне этого убийцу. Мы легко победим в этой войне. И я отомщу за Гвен. Мерлин качает головой, что, впрочем, остаётся незаметным для Короля. Он опять поворачивается к окну, смотрит на постепенно замерзающий Камелот, сильнее закутывается в плед и пытается контролировать себя – не стоит слуге видеть слёзы Короля, даже если этот слуга просто Мерлин. Артур запрещает себе плакать, особенно, плакать в присутствии кого-нибудь – Король должен быть сильным. Сильным даже тогда, когда потух весь его мир, когда умерла его родственная душа, когда он сам умер вместе с ней. Он останется сильным. – Я говорил не о мести, Артур, – сказал Мерлин, расправляя одеяло на кровати Пендрагона. До ночи ещё было долго. – Попробуй заняться делами королевства. Попробуй посвятить всё свое свободное время тренировкам или охоте. Займи себя так, чтобы о потере не было времени думать. Со временем рана в душе заживёт. – Это рана от потери соулмейта, – возражает ему Артур. – Она никогда не заживёт. Да и что ты об этом знаешь?! – грубо спрашивает он Мерлина, поворачиваясь к моментально погрустневшему слуге. – Ты никогда не терял соулмейта. – Ты ошибаешься, – бросает Мерлин и порывается уйти, как его за руку хватает Артур. Он вынуждает слугу замереть. На глазах Эмриса скопились угрожающие вот-вот пролиться слёзы. Он швыркнул, поспешил утереться рукавом кофты, лишь бы только его Король не увидел его слёз. Ему так больно, а рана, которая, казалось, зажила, снова начала кровоточить. Артур заставил его вспомнить о смерти самого дорогого в его жизни человека. – Твой соулмейт тоже погибла? – поражённый, спрашивает Артур. – Как её звали? – Фрея, – отвечает Мерлин, смотря Королю в глаза. – Та самая девушка, которую привёз охотник за головами. Она умерла по твоей вине. Ты смертельно ранил её. А мне пришлось её похоронить. – Почему ты не сбежал с ней? – надломленным голосом спрашивает Артур. – Я не успел. Мерлин погружается в воспоминания, вспоминая, как было здорово с Фреей, как было радостно поцеловать её, как было хорошо и уютно рядом с ней. Они бы сбежали, жили бы вместе где-нибудь в лесу. Они были бы счастливы. И к чёрту судьбу! Но судьба решила иначе. Она отобрала у него самое лучшее. Она отобрала у него Фрею. Теперь его прекрасная девушка-друид стала Леди Озера. Она покинула его навсегда. – Ты ненавидишь меня? – спрашивает Артур, нарушая воцарившееся молчание. Мерлин качает головой. Ему больно, Пендрагон прекрасно видит это. И он удивлён, что его не ненавидят. Он бы ненавидел себя на месте Мерлина. – Ты защищал Камелот, а Фрея под чарами проклятия была опасна. Ты был вынужден её убить, я это понял. Не сразу, но понял. У тебя просто не было выбора. И я тебя простил. – Не хотелось отомстить мне? – Не соблазняй меня это сделать сейчас, – с коварной, но довольно натянутой улыбкой говорит Мерлин, беря своего Короля за руку. – Я давно похоронил Фрею. Я люблю её, но её рядом со мной больше нет. Она бы не хотела, чтобы я страдал. Она хотела бы, чтобы я был счастлив. Уверен, Гвен желает для тебя того же. Артур, отпусти её. Пендрагон склоняет голову. Воспоминания о потере Гвиневры так свежи в его голове, хотя уже прошло много времени, но ему всё также больно, как будто бы она ушла от него вчера. Ему кажется, что рана на его душе не затянется никогда. Он будет вечно страдать по своей любимой Королеве. Он никогда не сможет её отпустить. – Просто будь счастлив, Артур, – шепчет Мерлин, подняв голову Короля за подбородок и вынуждая его взглянуть в свои глаза. – Оставь прошлое в прошлом. Продолжай жить. Ты гаснешь. Тебе нужен кто-то, кто зажжёт твоё сердце вновь. Найди этого человека и продолжай жить. Ради Гвен. – И ты знаешь этого человека? – почти безразлично спрашивает Артур, прикрыв глаза и погрузившись в приятное ощущение, которое он чувствует кожей, – поглаживания тёплых пальцев Мерлина. – Ты спрашивал, почему я тебя простил? – напоминает Эмрис. – Ответ прост – я полюбил тебя. И я не позволю тебе страдать. Мерлин мягко прикасается к губам Артура. Просто лёгкое касание. Не больше. Он спрашивает разрешения. Пендрагон закрывает глаза, отпускает себя – и отвечает на поцелуй слуги. В этом спокойном, ленивом поцелуе-обещании он тонет, как тонул когда-то в глазах Гвиневры; он тонет в этих касаниях пальцев Мерлина, которыми он зарывается в волосы Артура, как когда-то делала Гвен; он чувствует, как в его груди с каждым жарким скольжением языка расцветает новое, пока что неизведанное чувство. И он готов впустить его в свою жизнь. Артур хорошо помнит тот момент, когда его мир загорелся вновь…