когда твой парень — идиот

В комнате мягкий тускловатый свет ночника — самое то для атмосферы. Бэкхен, разомлевший и разгоряченный, лежит на постели почти нагой, а над ним нависает Чанель, проводя дорожку поцелуев от шеи до самого пупка, что Бэкхен тает под этими ласковыми прикосновениями. Щеки трогает легкий румянец — сегодня Чанель на удивление нежен, ласков, а главное серьезен. Он ненавязчиво разводит податливые ноги Бэкхена, осторожно поднимаясь рукой по нежной коже внутренней стороны бедра, и эти касания словно электрические покалывания — вроде и не очень ощутимы, но все равно бросают в дрожь. Бэкхен путает в своих пальцах волосы Чанеля, направляя его и просто желая ощутить всю реальность ситуации. Бэкхен судорожно выдыхает, когда сжавшегося колечка мышц касается кончик горячего языка. Перед глазами словно кружатся птички и вспыхивают звездочки — как в детских мультфильмах, когда кто-то теряет сознание, и, кажется, Бэкхен его точно сейчас потеряет, да и девственность, пожалуй. Он учащенно дышит, томно прикрывая глаза, но из нирваны его вырывает слишком громкий для такой интимной обстановки голос: — Иу, Бэк, ты что, задницу не подтираешь? У тебя тут дерьмецом попахивает! Бэкхен замирает и чуть ли не воет от стыда и досады. Легкий румянец сменяется ярко-красным пятном на все лицо и даже уши, и Бэк почти до крови закусывает щеку — это ж надо было так опозориться! Но когда до его ушей доносится смех и гоготание с последующими истеричными похлопываниями по постели, он не глядя ударяет Пака пяткой в лицо. Гоготание и хлопанье резко обрываются, и от удара Чанель падает с края кровати, скукоживаясь на полу и картинно охая и ахая: — О нет! Мое лицо, мое прекрасное лицо! — Ублюдок, я полируюсь как психопат и делаю клизму! — Бэкхен поднимается из лежачего положения, с обидой и злобой глядя на скорчившегося парня на полу, который даже при этом не перестает смеяться. — Ох, прости, я не удержался, просто никогда не понимал, как в порнухе актеры делают такое лицо, будто пробуют что-то вкусное… Не имеет смысла говорить, что возбуждение сошло на нет, а досада и чувство того, что над тобой поиздевались, съедали изнутри. — Урод, — Бэкхен со злости кидает в Чана подушку, — кастрирую тебя в один прекрасный день, недоносок вонючий! — и со всей злостью валится на него сверху с кулаками. Бэкхен не какая-нибудь неженка, как может показаться сначала, бьется он нехило и очень неплохо, поэтому смешки и хихиканье Пака вскоре превращаются во вполне натуральнее стоны боли. В какой-то момент ему удается увернуться и, перехватив запястья, заткнуть нескончаемый поток оскорблений поцелуем. Этот способ проверенный и в 99% случаев эффективный. Бэкхен замирает, а когда поцелуй становится более настойчивым, и вовсе млеет, поэтому Чанелю больше нет нужды держать его руки, и он кладет ладони на бока, поглаживая их. Бэкхен неумело и вяло сопротивляется первое время, но когда в его рот проникает чужой язык, он полностью сдается. Чанель переворачивает их, и теперь Бэк оказывается под ним, совершенно нагой и беззащитный. Злость постепенно проходит — он выместил ее всю на губах Чанеля, искусав и истерзав их. Долгий поцелуй разрывается, и Чанель в упор глядит на Бэкхена, а кончики их носов едва соприкасаются. Бэкхен долго смотрит ему в глаза и ждет приятного низкого шепота, который получается только у Пака, но вместо этого: — Ты что, пукнул? Бэкхен молчит. А потом коленкой ударяет по причинному месту своего парня, и вся квартира заполняется неистовым криком боли, а когда Бэкхен раскручивает уши — мольбами и извинениями. : У Чанеля с Бэкхеном все непросто. Эти двое уже достаточное время вместе, а живут в одной квартире почти десять месяцев. Бэкхен бесконечно любит своего бойфренда — готов ждать его до поздней ночи после работы, не смея ужинать без него, всегда с трепетом готовит для него подарки по поводу и без, порой лезет на стену от ревности, но никогда не осмеливается усомниться в его верности, помогает как может и чем может. Чанель не хуже: примчится с другого конца города, если хоть что-то с его солнышком пойдет не так, неумело и кое-как, но приготовит обед, чтобы порадовать Бена, а если того сморит усталость и сон, пока он лежал на его коленях при просмотре сериалов, Чанель не посмеет его разбудить — каким надо быть варваром, чтобы нарушить драгоценный сон Бэкхена! — и сможет просидеть неподвижно хоть всю ночь, лишь бы Бэк спокойно спал. Но в отношениях этой парочки был свой камень преткновения — у них не вязалось с элементарным сексом. Бэкхен не был мнимым божьим одуванчиком и не хотел им прикидываться, не скрывая факт, что ему хочется Чанеля физически. Чанель тоже не эталон целомудрия — вполне себе среднестатистический мужик со своими желаниями и хотениями. Но у Пака была своя отвратительная особенность, которая, как бы иронично не звучало, в свое время и покорила Бэкхена, когда они еще не встречались — прямолинейность и постоянное желание подколоть. Ну как такой честный, открытый парень с чувством юмора и обворожительной улыбкой мог не пленить Бэкхена? Однако тогда еще совсем зеленый Бен и не подозревал, что это и будет мешать их интимной жизни. Когда бы они не пытались сделать это самое, Чанель не удерживался от комментариев, разрушая всю атмосферу. Да и Бэкхен не прост — не мог пропустить мимо ушей и обязательно злился. Обычно дальше прелюдий и ласк дело не заходило — Пак еще на разогреве отпускал неуместные (но по его собственному мнению очень даже смешные) шуточки. Был случай — на памяти Бэкхена единственный, когда им удалось зайти так далеко, — когда пришел тот-самый-момент-когда-это-надо-сделать, и Чанель уже раскрыл презерватив, чтобы раскатать его по органу, но принюхался и спросил слишком возбужденного, чтобы вообще о чем-то думать, Бэкхена: — Бэк, эти презики бананами воняют что ли? Бэкхен лишь вымученно простонал в ответ. Он купил контрацептивы с ароматами — для атмосферы. — Слушай, если ты хотел, чтобы тебя трахнули бананом, то так и сказал бы, зачем так ухищряться? Обожди, сейчас на кухню сбегаю и принесу… — Пак Чан-е-ель! — и Бэкхен побежал за ним на кухню, где приложил его головой об стол. Подобных случаев полно на их практике. Однажды, когда Бэкхен делал ему минет, он вдруг разошелся в таком неистовом ржаче, что казалось, будто у него истерика. Потом, правда, какое-то время были проблемы с эякуляцией и мочеиспусканием — Бэкхен с испугу прикусил ему член. Или когда Чан случайно нашел эрогенную зону Бэкхена — соски, и, когда он прикусил их, Бен томно застонал. Чанель не удержался от откровения: — Бэкхен, у тебя такое лицо, как у моей сестры, когда у нее запоры, не вру! Бен не понимал, что не так с его парнем. Как ему самому еще терпится? Как он допускает такие глупые мысли, когда сам так возбужден? Ему что, в кайф дрочить в ванной или сдерживаться? Сначала были сомнения, что Чанель просто не хочет его, однако многозначительные стояки или топорщащиеся брюки от незатейливых ласк Бена говорили об обратном. Изменял? Уж точно нет: Бэкхен никогда не сомневался в искренности Чанеля, ведь, как-никак, а людей более прямых он никогда не встречал. Боялся? Вряд ли. Чанель хоть и придуривался, но никогда не сомневался. Всегда был уверенным с Бэкхеном — будь то постель, повседневная жизнь или просто время наедине. Бэкхен не знал, что и думать. Сначала он злился и бил Чана, но потом просто становилось нестерпимо обидно и грустно, ведь, сколько бы Чанель не говорил, что шутит, а самооценка падала ниже плинтуса каждый раз. Бэкхен с каждым разом пытался устранить причины смеха — никогда не допускал дурного запаха, трепетно следил за своим телом, контролировал выражения лица, голос и поведение, чтобы не спровоцировать лишний раз, отбирал нужный момент, но все равно Чанель превращался в полного дурачка в постели. Бэкхен даже спаивал Чана — надеялся, что нетрезвым ему просто будет некогда до шуточек, но получалось только хуже. Как мог ублажал его, но и с этим не прокатывало; не давал неделями — пустая трата сил на воздержание; вынуждал ревновать, но Чанель слишком хорошо его знал и сразу распознавал ложь, в конце выставляя Бэкхена маленьким несмышленным ребенком. Но с последнего раза, когда Бэкхен ударил Чанеля пяткой в лицо, а потом и по причинному месту, он еще долго злился. Ну как долго — для Бэкхена девять дней злиться это уже невероятный срок, потому что обычно он не мог обижаться на своего парня очень долго. Но тут даже не приходилось набивать себе цену и притворяться, ведь злость действительно мучила его. Одним утром, уходя на работу, Чанель снова шутливо бросил: — Что, конфетка, еще дуешься? — завязывая галстук, и Бэкхен был готов прямо в этот момент растаять в лужицу от Чанеля в строгом костюме. — Ну ничего, я же знаю, что ты никогда долго не злишься на меня. Слишком сильно любишь, — и слишком быстро, чтобы Бэкхен успел отреагировать, чмокает в уголок губ. Пак спешит ретироваться из квартиры, а Бэкхен, обескураженный, постепенно закипает. Его бесит такая уверенность Пака в том, что ему все сойдет с рук, хотя он прав. Весь день Бен ругается на Чанеля и обещает себе дома поругаться с ним — причины он еще не нашел, но это подождет. Однако когда он приходит домой вечером, его встречает молчание пустующей квартиры. Чанель всегда возвращается раньше Бэкхена, а сейчас его нет. Бэкхен терпеливо ждет час, потом второй, а Пака все нет. Он не звонит — из принципа, а когда часы переваливают за одиннадцать, он берет куртку, садится в машину и едет в знакомый клуб — выплескивать ярость. Свои ключи у Чанеля есть, так что на улице не останется. Бэкхен идет туда не чтобы насолить Чанелю или вызвать ревность и тревогу, а просто чтобы самому остудить голову. Бэкхен никогда много не пил — сам не любил, да и Чанель не терпел вообще. Однако в этот раз позволил себе немного. Конечно, он не топил свое псевдо-горе в опьяняющих напитках, а просто хотел немного проветриться. Лучше уж так, чем сидеть одному в безмолвной квартире и ждать Чанеля, чтобы, когда тот вернется, признаться, что все это время смиренно ждал его как верный щенок. Место, в которое он пришел, кишит студентами. В зале стоит жуткий запах перегара вперемешку с десятком различных ароматов духов. В особенности несет от бармена — надушился как черт, словно вылил на себя флакон. В баре Бэкхен даже находит себе собутыльника — а точнее собутыльницу, — эдакого товарища по несчастью. Кто, если не девушка, лучше всего поймет его проблемы? Девушке, имени которой он как-то не потрудился узнать, он изливает душу, а она в свою очередь и ему. Когда больше нет сил вливать в себя алкоголь, а голова гудит, Бэкхен решает, что с него хватит, и покидает шумное заведение, попрощавшись со своей подругой вечера. Домой он возвращается довольно поздно, хотя не планировал веселиться, если то можно было назвать весельем, так долго. Сначала квартира встречает его молчанием, и Бэкхен успевает на секунду испугаться, но в дверном косяке спальни он замечает Чанеля, сложившего на груди руки. От укоризненного взгляда карих глаз Бэку становится боязно. Чанель медленными шагами подходит ближе, а Бэкхен внутри весь сжимается — его парень терпеть не может алкоголь, клубы и в особенности табак, которым несло сейчас от Бена из-за долгого пребывания в клубе. — Где ты был? — подходя ближе и принюхиваясь. — У меня тот же вопрос, — несмотря на легкий страх, Бэкхен не забывает пообижаться на Пака. — На работе. А ты как оправдаешься? — голос у него не как обычно заливистый, а глубокий и низкий — такой, когда Чанелю тяжело сдерживать злость. — В клубе, — Бэкхена начинает все это раздражать — то ли алкоголь сделал свое дело, то ли старая обида заиграла. — От тебя несет чужими духами, — и Бэкхен осознает, что это так, потому что почти весь вечер просидел напротив бармена, от которого несло за километр одеколоном. — И? — как бы Бэкхен не старался, а рядом с Чанелем он все равно кажется маленьким и беззащитным, хоть и смотрит на него снизу вверх глазами, полными вызова. — Может, я веселился? — С кем? — Тебе-то какая разница. — Не понял, — когда Бэкхен хочет отмахнуться и пойти в ванную, Чанель блокирует проход, нависая над ним и шипя в самое лицо. — Думаю, мне как твоему парню следует знать, с кем ты веселишься. — Меньше думать надо, — толкает в грудь. Чанеля немного отбрасывает назад, но он хватает Бэкхена за воротник рубашки. — С кем. Ты. Был. — А что, если с другом? У Чанеля дергается кадык. Он едва сдерживается, чтобы не разгромить все к чертям. — Я же запрещал тебе пить. — А как еще предлагаешь веселиться? Ночью для меня больше веселий нет: меня даже собственный парень трахнуть не может! Бэкхен клянется, что после этой фразы видел, как мутнеют от злости глаза Чанеля. Он поджимает губы и сглатывает, а потом волочит за собой отбивающегося Бена. — И поэтому ты решил, что лучше тебя трахнет кто-то другой?! — срывая голос. — А что прикажешь делать? Меня уже заебало дрочить в ванной! — конечно, былой прыти и ярости в Бэкхене нет, но он не может перестать врать. Чанель закидывает Бэка на их кровать, сразу прижимая своим весом, чтобы не успел сбежать. Бэкхен не намного слабее своего парня — ему удается ударить кулаком по скуле, но его запястья перехватывают и блокируют. Чанель сдирает с Бэкхена рубашку, и пуговицы постукивают о паркет, а Бэкхен от ярости и попыток выбиться шипит, стиснув зубы. Он молотит кулаками везде, но скинуть огромного Чана с себя все равно не получается. — Ну и кто это был? Кто тебя поимел? Вместо ответа он получает по челюсти, и у Бэка появляется возможность хотя бы перевернуться. Однако теперь Чанель стаскивает с него джинсы вместе с бельем, и Бен отчаянно цепляется за постель, вороша ее и сминая. — Блять! — прикрикивает он, когда рука ударяет его по оголившийся ягодице. — Отвечай, кто это был? — следующий шлепок. — Отвали, никто это не был, придурок! Чанель оставляет еще один красный след на заднице и теперь полностью стягивает джинсы с боксерами.Он сразу же задирает ноги абсолютно нагого Бэкхена, но тот все еще сопротивляется: — Конченный, я соврал, соврал, слышишь! — страх все равно берет свое. — Сам посмотри на мою дырку, она тугая, блять! Я девственен как пятиклассница! Чанель сквозь пелену ярости пытается сконцентрироваться. И впрямь, тело у Бэкхена абсолютно чистое, без всяких засосов или отметин. В паху, как и всегда, идеально гладко и чисто. Между двумя половинками краснеет сжавшееся колечко мышц, и Чанель все равно не сдерживается, смочив один палец слюной, проникает внутрь, заставляя Бэкхена зашипеть и излить новый шквал оскорблений: — Ублюдок, ты меня слышишь? Ни с кем я не был, ни с кем! Чанель принюхивается. Теперь, когда он снял одежду, от Бэкхена не пахнет чужим запахом — видимо, пропахла только одежда. А само тело имеет свой, привычный Чанелю и любимый запах геля для душа. Он тяжело дышит и пытается успокоиться, а Бэкхен под ним просто смотрит ему в глаза, ожидая вердикта. — Ты… что ты делал? — уже немного спокойнее. — Просто пропустил по стакану с какой-то миленькой телкой! Я, чтоб тебя, просто весь вечер сидел за барной стойкой! Чанель молчит — думает. В спальне лишь раздается их шумное дыхание. Они так и остаются в этом положении: голый Бэкхен на постели с разведенными ногами и Чанель между ними, с одним пальцем в заднице своего парня. — Слушай, ты типа собираешься продолжать или что? — прерывает молчание недовольный Бэкхен. — Я тут возбудиться успел, если ты еще не заметил. Чанель — сидит между ног и в упор не видит! — обратил внимание на внушительный стояк, стыдливо подмечая и свой. Все еще колеблется минуту, а потом его губы расплываются в ухмылке: — Сукин ты сын, Бэкхен, — и впервые за вечер целует его, терзая губы, проникая внутрь языком и сплетаясь с чужим. Бэкхен тоже улыбается в поцелуй, сплетая пальцы в замок на паковской шее. Пока целует, расстегивает пряжку ремня Чанеля и пытается стянуть джинсы. Вскоре Чанель тоже остается без одежды. При всем при этом Чанель все равно отнюдь не нежен с Бэкхеном — наверное, до сих пор злится на него, но Бэкхену только в кайф: он млеет от такого властного и сильного Чанеля, который не придуряется и не шутит. Он засасывает кожу на шее и ключицах, до синяков сминает бока и ягодицы, местами даже кусает, оставляя следы в форме полумесяцев от своих зубов. Бэкхен лишь кусает губы, когда Чанель бесцеремонно проникает в его нутро сразу двумя пальцами. Чанель прекрасно знает, где находится комок нервов — растяжкой своего парня уж точно не в первый раз занимается. Ему приносит удовольствие видеть, как извивается от наслаждения Бэкхен, когда он проезжается подушечками пальцев по простате, а возбуждение становится почти болезненным. Но ему нравится мучить Бэкхена, он все еще мстит ему за то, что так разозлил его. Чанель не может удержаться и прикусывает Бэкхена за ягодицу, заставив того выругаться: — Извращенец, — хотя сам улыбается. Чанель поддерживает ноги Бэкхена за бедра, и в такой позе он перед ним совершенно открытый и незащищенный — такой вид делает его еще более распутным, развязным и доступным, хотя звучит даже смешно, ведь Бэкхен девственник. Чанель входит резким толчком почти во всю длину, вырывая из груди Бэкхена удивленное «Ох». — Будешь знать, как злить меня, — и делает еще один толчок. Бэкхен лишь жмурится и стонет в ответ. Приятно? Не то слово. Чанель не сдерживается: переходит сразу на быстрый темп, буквально вдалбливая Бэкхена в кровать, которая жалобно скрипит под ними. У Бена, оказывается, неплохие вокальные данные — стонет он первоклассно, как заправская шлюха, подумал Пак. Он видит, как на головке пульсирующего члена блестит капелька предэякулята, понимает, что сам на грани. Когда перед глазами плывут круги, он почти выходит из Бэкхена, чтобы излиться тому на живот, но чужая рука крепко хватает его за локоть и чуть не сдирает кожу, а сам Бэкхен вымученно почти стонет: — Придурок, в меня! Чанелю дважды повторять не надо. Через пару резких толчков он кончает в нутро Бена, рукой помогая ему тоже кончить. Пак устало наваливается на Бэкхена. В горле пересохло. Бэкхен сводит ноги вокруг талии Чанеля. Рукой опускается вниз и собирает пальцем сперму со своих бедер, вытекающую из все еще пульсирующего ануса. Чанель внимательно смотрит, как Бэкхен с нескрываемым наслаждением погружает палец в рот и посасывает. — Фу, не буду тебя целовать! — не сдерживается он от комментария. Но все равно целует, глубоко и немного лениво. — Давно бы уже так, — говорит Бэкхен, пока гладит волосы лежащего рядом Чанеля, вот-вот готового заснуть. В ответ тот лишь довольно мычит. Спустя какое-то время Бэкхен скидывает с себя одеяло и шлепает в сторону ванной, как Чанель высовывает голову и абсолютно непринужденно спрашивает: — Эй, Бэкхен, а ты во время оргазма не можешь случайно обосраться? Просто я читал, что такое у некоторых быва- — Убейся, пожалуйста.