Acheronta movebo

— И что же ты, сестрёнка, не разрешишь поцеловать тебя на ночь старшему братику? — Джонатан ухмыльнулся, наблюдая до омерзения нежную картину отхода ко сну Клэри и Джейса. Девушка не оставляла попыток пробиться через стену, которую воздвигла метка Лилит, и достучаться до настоящего Джейса Эрондейла. — Я уже выросла из того возраста, Себастьян! — мигом вспыхнув, ответила девушка, плотнее прижимаясь к возлюбленному. — Многие душу бы продали за то, чтобы быть на твоём месте, — с видом философа парень провёл рукой по платиновым волосам и из-под длинных ресниц взглянул на Клэри, нагло улыбаясь. — Но они не на моем месте, Себастьян, — словно пытаясь раздразнить брата, девушка медленно, по слогам произнесла его имя. Она прекрасно понимала, что дразнить его сейчас подобно хождению по канату над огромной пропастью — оступишься и упадешь в неизвестность. — Джонатан Кристофер Моргенштерн! — глаза парня потемнели, но голос не дрогнул. Лишь напряжённые скулы выдавали раздражение и готовность дать достойной отпор. Самообладание и умение красиво лгать — вот основные характеристики сына Валентина. Он искусный боец, талантливый обольститель с лидерскими качествами. Все это досталось ему совсем не лёгким путём и не по-собственному желанию. Виной всему воспитание Валентина. Но может быть, прекрасный черноглазый ангел по имени Джонатан был бы другим, будь его воспитателем не самый жестокий человек в этом мире? Не был бы! Он с рождения впитывал в себя все самое плохое, что видел вокруг. Он — предвестник хаоса, он — его порождение, он — сам хаос. Джейс Эрондейл тоже был воспитан Валентином! Но вырос он достойным нефилимом, который верой и правдой служит закону. Черствый и недоступный на первый взгляд Джейс на самом деле оказывается очень внимательным к своим друзьям и близким. Клэри никогда бы не поверила в то, что Себастьяна могла изменить демоническая связь между ним и Джейсом. Вряд ли его что-то когда-либо изменит, такие люди остаются при своем до победного конца. Они лишь надевают маски в соответствии с ситуацией и окружением. Себастьян пристально взглянул на Клэри, затем повернулся к холодильнику и, налив в высокий стакан апельсиновый сок, вышел из кухни. — Джейс, я очень устала после сегодняшней битвы, — Клэри опустила глаза, стараясь не смотреть на парня. Его золотистые волосы, его тело, его глаза, даже одеколон его! Но это не он, не её Джейс. — Да, конечно, спокойной ночи, Клэри, — Эрондейл сделал шаг к девушке и наклонился, чтобы поцеловать. Разумом Фрэй понимала, что, поцеловав его, она предаст её Джейса, сердцем она чувствовала, что это не он, но глаза упорно продолжали видеть его. И она не устояла, вот уже который раз за день. Ночью Клэри проснулась от еле слышных вздохов, доносившихся из спальни напротив. Сначала она подумала, что брат снова привёл какую-нибудь нежить или примитивного для воплощения своих сексуальных фантазий, но потом прислушалась и поняла, что вздохи были не совсем характерные для такой деятельности. Они скорее всего были похожи на стоны от…боли? Отпихнув ногами стёганое одеяло в противоположный конец кровати, Клэри встала и, максимально стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Когда Фрэй оказалась в коридоре, она также бесшумно подошла к двери комнаты Себастьяна, остановилась и прислушалась: стоны притихли, но стали протяжнее. Какая-то неведомая сила заставила Клэри открыть дверь. Скажи кто-нибудь девушке два дня назад, что она зайдёт ночью в комнату к бодрствующему брату, она рассмеялась бы ему в лицо, но сейчас ей было не до смеха. Она волновалась, но почему? Этот вопрос останется для нее без ответа. Чуткий слух Джонатана уловил движения в коридоре ещё тогда, когда Клэри вышла из комнаты. Моргенштерн, не привыкший показывать свою боль на людях, стремительно надел чёрную футболку и непринуждённо сел на кровати, выжидательно уставившись на дверь. — Привет, — Клэри просунула голову в образовавшийся дверной проем и кашлянула, — мне показалось, тебе нужна помощь. — Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи, Кларисса. Но ты можешь зайти. — Сердечно благодарю за приглашение, но столь поздний визит в спальню молодого человека ставит под сомнение мою репутацию, — девушка картинно закатила глаза и постаралась закрыть дверь, но Джонатан молниеносно подскочил к Клэри, и дверь хлопнула за её спиной, — Alea jacta est! * — Я не сильна в латыни, но эти слова звучат как проклятье, — Клэри взглянула в чёрные глаза Джонатана и провалилась в бездну. Её затянуло в пучину его эмоций, чувств, восприятия этого мира, но длилось это всего секунду, пока он не взял себя под контроль. — Эти слова произнёс Цезарь, перейдя Рубикон, Кларисса, — Джонатан назидательно посмотрел на девушку, как бы невзначай скользнув по её одежде, — Жребий брошен. Или в вольном переводе — назад пути нет! — Символично. Джонатан все больше и больше вжимал Клэри своим весом в стену, прожигая сестру взглядом. Казалось, через несколько секунд девушка сможет сдвинуть её спиной. — Себастьян, ты занял моё личное пространство, — кровь прилила к лицу, вмиг вспыхнувшие щеки выдавали Фрэй с потрохами. Как же она ненавидела эту свою способность так быстро краснеть! — Джонатан, — обжигая горячим дыханием шею сестры, прошептал он, — Этот дом — моё личное пространство, Кларисса, только моё, — он вновь наклонился и провёл носом по волосам Клэри, вдохнув её запах. — как и все, что здесь находится. — Ты получила этот цвет от Джослин, — медленно, растягивая каждое слово, вновь произнёс Себастьян, перебирая тонкими пальцами огненные локоны. — Как же я её ненавижу! Она готова была убить меня, и она поплатится за это, ответит за то, что предала отца. И меня, — он говорил абсолютно спокойно, казалось, что его абсолютно не трогает происходящее. — Ты так похожа на неё, это пугающе. — Она доставала шкатулку и плакала над ней каждый твой день рождения, — Клэри вспомнила мать, сидящую на кровати, и её грустные глаза, полные тоски и скорби. — Это неважно, уже давно неважно, — Джонатан наклонил голову, улыбнулся и провёл рукой по бедру девушки, слегка задев шелковую рубашку. — тебе идёт этот цвет. Темно-зеленый. Ты когда-нибудь видела настоящий изумруд? — он склонил голову на другой бок, словно мечтая рассмотреть лицо девушки со всех ракурсов, запомнить каждую черту её совсем неидеального лица. — Ненавижу тебя! Девушка несильно толкнула парня в грудь. — Descensus avemo facilis est**, Клэри Фрей. — Это урок латыни? — Это урок философии, сестрёнка, — Джонатан впился в губы Клэри поцелуем так, что та больно ударилась затылком об стену. Он схватил её за запястье своими длинными пальцами музыканта, оставляя белые следы. Завтра её нежная кожа рук будет покрыта синяками, которые послужат ей напоминанием. — Джонатан, — девушка впервые назвала брата по имени, смакуя каждую букву. На минуту ей представился Джейс в их первую встречу в клубе, но эти воспоминания сразу же померкли перед новыми непонятными неправильными чувствами. — Видишь, ты уже сделала шаг навстречу, — выдыхая прямо ей в губы, Джонатан обхватил девушку за талию. — Чем Джейс лучше меня, Кларисса, чем? — Он — не ты. Он человечный, а в тебе не осталась и капли сострадания! — будто очнувшись ото сна, Фрэй провела ногтями по спине брата, причиняя тому невыносимую боль, и, больно лягнув коленом в живот, вырвалась из цепкой хватки. Уже выбежав за пределы комнаты, Клэри обернулась и увидела то, что никак не ожидала. Джонатан полными отчаяния глазами смотрел на нее, обхватив себя руками. По пальцам медленно струилась кровь непривычно черно-красного цвета. Только находясь в спальне, девушка перевела дыхание и залезла с головой под одеяло. Ей хотелось спрятаться от всего мира, спрятаться от Джейса, от голоса Саймона в её голове, от него. Она действительно не понимала, что же такое щёлкнуло в её сознании, что заставило так вести себя, ощущать такие эмоции. Её невообразимо тянуло к Джонатану: хотелось ударить его, расцарапать всю спину до крови, зацеловать до смерти… Будь у неё возможность повернуть время вспять, она бы зашла в его комнату посреди ночи и во второй, и в третий, и в четвертый раз. — Клэри, вставай! — Джейс сидел на кровати и нетерпеливо тыкал пальцем в плечо девушки, — Это я, Клэри! Спросонья она не могла понять, почему же так болят руки, и что этот Джейс хочет он нее. В это время Эрондейл бесцеремонно задрал футболку, обнажив идеально накаченный торс. — Её нет, Клэри, метки Лилит нет! — Джейс обнял девушку и принялся целовать её несмотря на протесты самой Фрэй. — А как же Себастьян? — Клэри вырвалась из объятий непонимающего Джейса и провела рукой по волосам, — Он уже точно знает о случившемся, значит в скором времени он что-нибудь предпримет и все вернется на круги своя! Джейс, надо срочно что-то делать, пока у нас есть возможность предотвратить грядущий хаос! — Его нет в доме, его вещей тоже. Он просто ушёл, понимаешь? — парень по-кошачьи лукаво улыбнулся. — И что же, он обиделся на нас, как маленький мальчик, и решил уйти? — нервно хихикнула Клэри, до конца не понимая происходящего. — Ты действительно веришь в то, что Джонатан Кристофер Моргенштерн, — девушка в точности скопировала интонацию брата, — смог бы отказаться от своих грандиозных планов и просто сбежать, кинув своего генератора идей на попечение сбрендившей сестрёнки? — Так, Кларисса, — девушка вздрогнула, — я иду вниз готовить завтрак. Что вздумал Себастьян мы ещё узнаем, потому что ты права, он ни за что не бросит все на пол пути. Тебе омлет или яичницу? — Вот она — цена вранья. Теперь, наверное, Джейс всю оставшуюся жизнь будет готовить тебе омлет, а ты будешь давиться, потому что не осмелишься сказать, что не любишь яйца. — Я буду кофе, Джейс. Клэри сидела, укутавшись в одеяло, и мёрзла несмотря на жаркую погоду за окном. В голове не укладывались происходящие события. Разве мог целеустремлённый и самоуверенный Джонатан бросить все на пол пути к победе и просто уйти? Не мог, но ушёл. Девушка поднялась с кровати и направилась в комнату напротив. Все было как ночью: расправленная кровать, тусклый светильник в уголке, разбросанные по всей комнате чертежи и формулы. Она прошла вперед и провела ладонью по кровати: та уже не хранила тепло его тела, но все ещё источала его запах. Подойдя к светильнику, девушка нажала на кнопку, чтобы выключить его, и заметила над кроватью листок, приколотый метательным ножом. «Amantes sunt amentes***, Клэри Фрэй.»