Хороший сын

Детский плач в очередной раз доносится из родительской спальни, и мать спешит на зов своего ребенка. Она еще не видела ничего, но уже твердо знает, кто плачет. - Бекхен! Что случилось? Забившись в угол, ребенок судорожно всхлипывает, держась за разбитую губу. - Чанель ударил, - жалобно хнычет младший сын. Виновник же молча стоит в стороне, лишь сжимая кулаки. Материнская рука тяжела как всегда, но Чанелю это привычно. Ему не впервой получать затрещины от нее. Он это заслужил. - Зачем ты это делаешь? Так ты благодаришь нас за то, что мы взяли тебя в свою семью? – женщина трясет мальчика за плечи, из раза в раз задавая один и тот же вопрос, но не получает ответа, как и всегда. Шесть лет назад ей поставили страшный для любой девушки диагноз – бесплодие. Тогда же они с мужем решили, что жить только для себя они не будут. Ведь можно осчастливить хотя бы одного ребенка, подарив ему семью. Так в их доме появился трехлетний ангел по имени Чанель. Но, спустя всего год, врачи снова ошарашили ее не менее шокирующей новостью: - Вы беременны. Поздравляю. Бекхен родился болезненным и очень слабым. Все родительское внимание было направлено на него, ведь такой подарок судьбы нужно беречь. Пятилетний Чанель принял эту новость с не меньшей радостью, ведь теперь у него появился младший братик, о котором нужно заботиться. Мама и папа так счастливы, а значит, и он тоже. Мальчик полюбил эту кроху всем своим детским сердцем. Но за последний год отношения братьев сильно изменились. - Он снова ударил его. Я не знаю, что делать, - почти каждый день Чанель слышит это от мамы, которая ничего не скрывает о строгого отца. - Может, мы… может, нам стоит вернуть его? – осторожно задает вопрос отец. Он просто не знает, когда именно упустил момент, когда не успел разглядеть в старшем сыне, которого любит не меньше младшего, слепую ревность и зависть. - Не говори так! – осекает его жена. - Мы должны позаботиться о Бекхене! А если он его покалечит? Что тогда? - Я не знаю, что делать. Но я не отдам его. Чанель, стоящий за дверью, слышит каждое слово, и гнев закипает в нем с новой силой. Мальчик принимает очень важное для себя решение и собирается следовать ему до тех пор, пока сможет. Пока хватит терпения и сил. Седьмой День Рождения Бекхена. В доме царит шумная суета, все что-то делают, готовятся к празднику. Бабушка тоже пришла. Женщина искоса поглядывает на приемыша и как обычно бубнит себе под нос, что чужим детям в этом доме не место. - Мама, прекрати, прошу тебя, - умоляюще простит мать. - Он все так же избивает его? - Бывает иногда… - Нужно сдать его в психушку! Там ему самое место! Если ты не можешь защитить моего внука, то я сделаю это сама. Женщина тяжелой поступью направляется к сидящему на диване Чанелю и неожиданно для ребенка бьет его по лицу. При всех. - Не смей больше и пальцем трогать моего внука, ты меня понял? Мальчик едва сдерживает слезы обиды и боли, но все же кивает. Он то и дело поглядывает на мать, ждет от нее если не поддержки, то хотя бы защиты, но та лишь отводит взгляд. Бекхен же наблюдает за всем со стороны, молча поедая свой именинный торт. - Давай залезем на крышу? - Бекхен, не надо. Мы можем упасть оттуда, - Чанеля оставили за старшего, пока родители отлучились по делам. - Не разобьемся. Ты будешь крепко держать меня за руку, ладно? - Я не полезу на крышу. - Тогда я пойду сам. - Бекхен, вернись! Не ходи туда. Всего пара минут – и Ель уже лезет на крышу дома за младшим братом. - Смотри, как тут красиво! – восклицает Бек, маневрируя на козырьке, словно он эквилибрист. - Слезь сейчас же! Родители скоро вернутся! Нам крепко достанется! – кричит Чанель, озираясь по сторонам. - Не нам, а тебе, - ухмыляется младший. Но тут нога его соскальзывает с тонкой кромки козырька, и мальчик сильно бьется коленом об железное покрытие, моментально рассекая нежную кожу на тоненькой детской ножке. - Ааай! – громко плачет Бекхен, к которому уже бежит Чанель, превозмогая свой нечеловеческий страх перед высотой. - Сиди на месте, не шевелись, я иду. - Мне больно, хен! – руки тянутся к старшему, а глаза, полные слез, умоляюще смотрят на него. - Дай руку, – Ель тянется к Бекхену и крепко хватает его за руку. Снять его с крыши – это полбеды, надо обработать рану, которая сильно кровит. Именно такую картину застают родители по приезду домой: Бекхена трясет от плача, а разбитое колено все в крови. Чанель безуспешно пытается уговорить младшего брата не дергаться. - Что, черт возьми, тут происходит? – гремит отец, пока мать хватает Бекхена на руки. Она словно подсознательно пытается оградить младшего сына он присутствия старшего. - Чанель сказал, чтобы я полез с ним на крышу. Он толкнул меня, я упал и разбил колено, - сквозь рыдания выдавил Бек, утирая слезы маленьким кулачком. Отец словно озверел. Так жестоко, как в этот раз, он не бил Чанеля никогда. Мальчик молча принял свое наказание, как и всегда. От крепкого отцовского ремня на спине остались красные борозды, и лишь лежа на своей кровати, Ель в полной мере осознал всю степень боли. Он не проронил ни единой слезинки при родителях, но теперь, когда все спят, дал волю чувствам и эмоциям. Ему нельзя ничего говорить, нельзя оправдывать себя, нельзя защищаться, ведь в противном случае его снова вернут в детдом. А этого он не хочет. Он любит свою семью, несмотря ни на что. Когда Чанель вырастет, он расскажет им всю правду, и они все поймут. Дверь тихонько открывается, и Ель думает, что это мама, чье сердце после каждого такого наказания не выдерживает, и она все же приходит к нему по ночам, гладит по голове притворяющегося спящим сына. Но в этот раз он ошибся. Кто-то очень маленький залазит к нему под одеяло и прижимается к пылающей пламенем преисподней спине. Тонкие ручки обнимают за талию, а детский голосок шепчет на ухо: - Хен, сильно болит? Чанель молчит. Он даже не уверен, можно ли ему теперь отвечать этой маленькой дряни, которую он искреннее и от души любит. Он молит Бога, чтобы Бекхен ушел. Просто ушел и все. Каждый его визит, каждое невинное предложение заканчивается для старшего побоями. Маленькие ручки лезут под майку, задирая ее повыше, а теплые губы аккуратно прикасаются к его спине. Сначала Чанель дергается, словно от ожога, и хочет треснуть младшего брата от всей души, но тут же одергивает себя. На шум сбегутся родители, и ему снова перепадет. И, судя по всему, понимает это не только он. Просто пусть делает, что хочет. Бекхен медленно и аккуратно целует спину брата, а затем, крепко обняв его, засыпает в его кровати. - Хен, почему ты больше не играешь со мной? – негодует Бек, скрещивая тонкие ручки на груди. - Потому что каждый раз это заканчивается плохо. Ты ранишься, а я этого не хочу, - Чанель деликатно опускает тот момент, что калечит Бекхен себя сам, а достается потом ему. - Я хочу поиграть с тобой! - орет на весь дом Бек. Ох, как Ель ненавидит эти его капризы. Если уж он так разошелся – жди беды. - Хорошо, - устало вздыхает старший, откладывая книгу по истории в сторону, - во что ты хочешь поиграть? - В больничку. Ты будешь доктором, а я – пациентом. С довольным визгом Бек убегает в свою комнату, а спустя минуту возвращается с новеньким набором юного терапевта, который ему подарили накануне. - Держи! Надевай халат! - Он на меня маловат будет, - Чанель недовольно косится на тряпицу. - Значит, давай без него. Начинай осмотр, - Бекхена аж трясет от предвкушения их новой игры. - Сначала нужно надеть перчатки, - старший тянется за ними, но Бек резво вырывает их из его рук и отбрасывает в сторону. - Без перчаток! - Почему? – старший искренне удивлен. - Потому что я так хочу, – весомый аргумент. Чанель не спорит, он просто делает то, что ему велит Бекхен. - Доктор, у меня болит вот тут, - маленькая ручка указывает на сердце. - Поднимите футболку, я послушаю вас, - повторяет некогда услышанную в кабинете врача фразу Ель и отворачивается за той штукой, названия которой он не знает. Все врачи носят ее на шее. А повернувшись обратно, застает весьма занимательную картину. Бекхен стоит в один лишь трусиках и переминается с ноги на ногу. - Зачем ты снял всю одежду? - А у меня еще много где болит… Мать возвращается домой как раз в тот момент, когда Чанель делает «укол» Бекхену, который предпочел лечь со спущенным бельем на колени брата, нежели на диван. Сначала Елю досталось от матери. Но по возвращению домой отец, вопреки всем ожиданиям, его не бил. - Чанель, что произошло? – глава семьи более чем терпелив, в отличие от матери, которая нервно закусывает губу. Но мальчик по-прежнему молчит. Он ведь еще ребенок, его все еще могут отдать обратно, а это значит, что нужно молчать. Все равно они поверят Бекхену, а не ему. Нужно потерпеть еще пять лет, и тогда он сможет больше не бояться, что его вернут в детдом, в то ужасное место… - Ты меня слышишь, сын? - Мы играли в больничку, - невинно хлопая ресницами, отвечает за него Бек. - А зачем же ты разделся? – поспешно задает вопрос мама. Минутное молчание, а затем все как обычно: - Потому что хен так сказал. Опять тяжелые удары, опять оскорбление в адрес его сомнительного происхождения. Опять наказание. Скула Чанеля в синяках и ссадинах, а губы все еще кровоточат от того, как сильно он их закусывал. Руки ломит, а спина стоит колом. Его поставили на колени с поднятыми вверх руками, чтобы он хорошенько подумал в следующий раз, прежде чем этими самыми руками трогать младшего брата в неподобающих местах. С Бекхеном тоже провели разъяснительную беседу, объясняя ребенку, что можно позволять, а чего – нет. Этот дьявол во плоти так невинно хлопал глазками, словно не он силком увалился с почти голым задом на колени к брату. Лишь поздно вечером мама разрешает Чанелю поужинать и идти спать. Все тело ломит от боли, и совершенно неожиданно для себя он обнаруживает, что впервые ему не хочется плакать. Мальчик уже достаточно взрослый, чтобы понять, что этот гаденыш просто вводит их в заблуждение, и отчасти прощает родителей. Невозможно жить с вечной ненавистью в душе, особенно к людям, которые столько всего дали ему. Они ведь любили его. До того, как Бекхен научился ходить и разговаривать. Дверь скрипит, но Ель даже не поворачивается, он и так знает, кто это. Раньше он думал, что Бекхена мучает совесть за все то, что он делает с ним, но недавно Чанель прочитал одну очень интересную научную статью о психологическом заболевании со странным названием – Синдром Мюнхгаузена. Теплые руки без спросу и разрешения разминают затекшие конечности старшего брата. - Хен, ты злишься на меня? – тихий шепот в лицо. Чанель по своему обычаю молчит, лишь догадываясь, как же далеко Бекхен зайдет в следующий раз. А ведь ему всего восемь с половиной лет… Бек сначала целует разбитую скулу, а затем тянется к губам, но Чанель вовремя отталкивает младшего от себя, да так сильно, что тот падает на пол. Всего секунду в его глазах плещется гнев, и Чанель отчетливо это видит. Он дает старшему отсрочку, чтобы тот мог еще раз подумать, а надо ли оно ему? Но Ель не мчится со всех ног к брату, не спрашивает, как он, не позволяет прикасаться к себе. За это он будет наказан. - Ааай! Мама! – вопит Бек. Чанель лишь устало прикрывает глаза. Он готовится. - Я приш-шел к нему, ч-чтобы спросить, как он, а… а-а он ударил меня, - ревет и заикается Бекхен, утыкаясь маленьким лицом в грудь матери. Мальчики взрослеют, а пакости Бекхена переходят на другой уровень. Теперь он не стесняется оскорблять Чанеля в присутствии своих друзей, но ни в коем случае не при родителях. При них он все так же изображает святую невинность. - Привет, приемыш, - это оскорбительное прозвище четырнадцатилетний Бекхен услышал относительно недавно, но успел порядком задолбать Чанеля им. Сидящий рядом одноклассник младшего брата тихо смеется себе под нос, от чего Бек получает немыслимое удовольствие. Чанель же, как и обычно, старается игнорировать нападки несносного брата. Он заметно вырос и возмужал, в отличие от тщедушного Бекхена. В скором времени одноклассник, вдоволь насмеявшись над «острыми шутками» в адрес Еля, уходит домой, оставив братьев наедине. Бекхен снова без спросу заваливается на кровать Чанеля, где тот готовится к экзаменам. - Зубришь уроки, ботаник? – глупые насмешки не менее глупого ребенка, которому все сходит с рук. - Что тебе надо? - Много чего. Ты готов мне это дать? - Разве что только хороших пиздюлин, - теряет терпение Ель, когда наглая рука младшего брата ползет под футболку. - О как? Давно от папы не получал, приемыш? – ухмыляется Бек. Чанель почти готов врезать ему за такую грязную провокацию. Но почему ему кажется, что Бекхен только этого и ждет? - Вали отсюда. - Это мой дом, и не тебе мне указывать, что делать, - смеется Бек и плетется за ним на кухню. Чанель наливает стакан воды, чтобы выпить и остудить свой пыл, но гадкий сопляк выбивает тонкий фарфор из руки брата, и тот со звоном разбивается об кафельный пол. От злости Ель заносит руку, чтобы врезать засранцу, но в последний момент лишь чудом останавливает себя. Бекхен же с вызовом смотрит на него снизу вверх, лишь догадываясь, чего брату стоит не ударить его. - Что? Боишься, что опять влетит? Не можешь ударить? Так давай, я тебе помогу, - с этими словами младший со всей имеющейся силой бьет Чанеля кулаком наотмашь. Старший просто тонет с океане гнева и впервые отвечает ему той же монетой. Ох, как же долго он мечтал это сделать! Чанель бьет его от души и со всей имеющейся силой, пока тот не начинает задыхаться и корчиться от боли у ног хена. - Ну что, полегчало? – сквозь слезы хрипит Бек, усмехаясь своей гадкой улыбкой. - Ты больной. Лечись, придурок. Чанель уходит, а Бекхен так и остается валяться на полу, до возвращения родителей. «Я хотел попить, а он выбил чашку из рук и… избил меня. Я не знаю, почему хен так делает, ведь я люблю его!» – доносится до Чанеля лживый лепет Бекхена. В двадцать лет Чанель понимает, что пора уходить. В двадцать один он собирает вещи и сообщает о своем решении родителям. Те реагируют вполне естественно – с облегчением. Вся семья провожает его на съемную квартиру, на которую он заработал себе сам. Отец обещает помогать, а мать не сдерживает слез, все же упрашивая остаться. Но Чанель неумолим. Пришли все, даже ненавистная бабка. Все, кроме Бекхена, который за час до сборов исчез из поля зрения на втором этаже и больше не появлялся. Отец зовет его, но тот игнорирует все просьбы спуститься вниз и попрощаться с братом. Лишь перед самым уходом он громко кричит, что Чанель никакой ему не брат. Старший даже немного рад, что Бекхен сидит в своей комнате и не спускается. В конечном итоге все получили то, что так хотели – долгожданную свободу. Ель – свободу от многолетних и до сих пор непонятных ему нападок Бекхена. Бабушка – свободу от неугодного приемыша, который все эти годы получал все то, что положено ее родному внуку. Бек – полную свободу действий и все имущество родителей, как он и хотел. Ель закрывает за собой дверь, даже не подозревая, что в этот момент Бекхен рыдает на его кровати, уткнувшись лицом в его подушку. Бекхен перебирается в комнату брата, объясняя это тем, что она больше и удобнее. Через четыре месяца у него День Рождения, но он уже сейчас почти каждый день напоминает маме пригласить брата. Чанель же впервые чувствует облегчение, пусть и в чужих стенах. Да, квартира очень мала и находится почти на выезде из города, но оно того стоило. Он переводится на заочное обучение, ему осталось доучиться последний курс. Устраивается на работу и даже неплохо зарабатывает. А однажды ему звонит мама и просит купить торт ко Дню Рождения брата. У Чанеля нет поводов пропускать семейный праздник. И вот он уже стоит на пороге некогда отчего дома. Дверь не заперта, дом радушно встречает его знакомыми запахами маминой выпечки и папиного парфюма. Странные звуки привлекают его внимание. Дома никого не должно быть – родители на работе, Бекхен еще в школе. Неужели воры? Ель быстро поднимается наверх, стараясь ступать как можно тише. Родительская спальня пуста, как и комната Бекхена. Но когда он доходит до своей бывшей комнаты, то просто столбенеет от того, что видит. На его же собственной кровати какой-то парень внушительных размеров грубо имеет его младшего брата, закрывая ему рот ладонью. Чанель готов разорвать ублюдка на части и прийти на помощь Бекхену, но второй резко переводит взгляд на дверь, замечая его. Бек не отрываясь смотрит прямо в глаза Еля и… начинает громко и томно стонать в ладонь, закрывающую его рот. Парень пыхтит над ним как паровоз, втрахивая его в кровать так сильно, что Бек аж пальцы на ногах от удовольствия поджимает. Чанель стоит как вкопанный в дверях и просто не может оторвать взгляд от того, что видит. Бекхен же, продолжая смотреть на него, начинает изгибаться под парнем, подмахивая ему бедрами. Похоже, он вот-вот кончит, так как скулеж его становится громче, а кровать с каждым толчком скрипит все жалобнее. Наконец, парень убирает руку, и Бекхен тихо стонет, прижимаясь к нему всем телом и дрожа, наверняка, от удовольствия: - Хен… Это слово словно отрезвляет ошарашенного Чанеля и он молча уходит вниз. Торт так и остается у входной двери, рядом с красиво упакованной коробкой. На праздник Чанель так и не пришел. Отправился прямиком домой, заскочив за парочкой бутылок соджу. Увиденная картина до сих пор стояла перед глазами. Бледное худое тело брата, так страстно стонущего всего одно слово… хен. Парень резко мотнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Кровь прилила не к той части тела, к которой следовало бы. Звонок в дверь вырвал его из мира грез. Чанель все еще погружен в собственные мысли, оттого даже не смотрит в глазок, открывая входную дверь. В комнату влетает Бек и, не церемонясь, идет вглубь дома. - Бухаешь? Почему не со всеми, у нас дома? - ерничает парень, окидывая взглядом начатую бутылку сожду. - Проваливай. - А то что? Расскажешь родителям, как я трахался на твоей кровати с парнем? - Убирайся отсюда! - Чанель грубо хватает его за грудки и выталкивает к двери, но Бекхен выворачивается из захвата. Он никуда не спешит. - Я пришел за своим подарком, - поправляя футболку, заявляет засранец. - Твой подарок стоит дома, я оставил его рядом с тортом, - Чанель с ужасом понимает, что то, что несколько минут назад начало наливаться кровью, уже твердеет от одного только писклявого голоса брата. - Засунь его себе в задницу. Мне нужен мой настоящий подарок. - Господи, боже мой… чего ты от меня хочешь? - Скажи, что любишь меня, - Бекхен смотрит на него так же, как тогда, в комнате, когда его трахал тот парень. - Что? - Скажи, что любишь меня! - Я не люблю тебя, - отчеканивает каждое слово Чанель, стараясь отвернуться от брата. - Врешь! Скажи! Скажи!! – кричит Бекхен, осыпая Чанеля ударами. - … - Говори. Скажи, что ты любишь меня! У Бека уже неприкрытая истерика. Либо он услышит это сейчас, либо сделает что-то ужасное. - Все эти годы я травил тебе жизнь, обвинял во всем специально. Я хотел привлечь твое внимание. - У тебя это отлично получилось. Ель специально закрывает глаза, потирая их. Он не хочет видеть его. Не хочет ощущать так близко. Он почти готов удавить крысеныша собственными руками – настолько сильны эмоции. Бекхен понимает, что он в очередной раз проиграл, он ничего не добьется от брата и уж точно желаемого не получит. «Ну, это мы посмотрим!» - Если не скажешь, я пожалуюсь родителям, что ты насиловал меня в детстве! Никакой реакции. Полный ноль. Чанель непробиваемый. - Детдомовский ублюдок! Приемыш! Чертов подкидыш!! Зачем тогда ты появился в моей жизни, если ты не любишь меня?! – орет Бекхен, лупя Еля по лицу. В старшем словно что-то надломилось от этого истошного крика. Вмиг он притягивает брата ближе, затыкая его поганый лживый рот поцелуем, и оседает вместе с ним прямо на пол. Руки непроизвольно лезут под футболку и срывают ее с бледного тела, покрытого чужими отметинами. Чанель понимает, что дуреет от одного лишь воспоминания о том, что всего несколько часов назад его имел кто-то другой. Грязно и грубо, у него на глазах. Он больно кусает каждый засос, наказывая капризного ребенка. Пора преподать ему урок. Ель отталкивает тянущиеся к нему руки, заводя их за голову. Бекхен хочет привстать, но тот грубо пихает его обратно на пол. - Чанель… Хлесткая пощечина – и Бекхен тихо скулит, а в уголках глаз собираются слезы. Парень ненасытен. Он то жадно целует его губы, то осыпает поцелуями все тело. Розовые сосочки трутся об грудь Чанеля, и он опускается к одному из них, все еще не отпуская рук Бекхена. - Так он это делал, да? - интересуется Ель, облизывая маленькую горошинку и втягивая ее в рот, отчего Бек громко стонет, все его тело дрожит. Но острые зубы и тут оставляют свою метку, больно прикусывая нежную плоть. Руки Бекхена остаются без внимания, но лишь потому что Чанель стаскивает с него джинсы. Бедра и живот тоже пестрят красными засосами. Бесстыжее существо, и как ему только в голову пришло показывать Чанелю все это? Каждый укус сильнее предыдущего. Дойдя до последнего, Чанель замечает, что Бекхен уже плачет. Но останавливаться он не собирается, ведь тот сам попросил его об этом. - Ноги шире! – гремит Ель, и младший впервые послушно выполняет его даже не просьбу, приказ. Два пальца проникают внутрь, намеренно царапая нежные стеночки. - Тебе крупно повезло, - выдыхает ему в губы Чанель, - что он не кончил в тебя. Иначе я бы рвал тебя до тех пор, пока его сперма не вышла бы с кровью. Чанель хочет увидеть на его лице то, чего не видел ни разу, – страх. Но видит лишь желание. Животное желание. Почти такое же, как у него самого. Бекхен ерзает под ним, ему некомфортно, но придется потерпеть. Ель даже штаны не снимает, просто приспускает их и резко входит в разработанный анус. Бек явно не готов к таким габаритам, глаза его распахиваются, а крик тонет в громком стоне старшего брата. - Что? У него был не такой большой? Резкие толчки вскоре сменяются на более плавные, а жесткие губы смягчаются от прикосновения теплых рук. В нем так узко и горячо, что Чанель забывает о своем желании наказать Бекхена. Он просто хочет его, очень сильно, очень много. Очень долго. Парень переворачивает мальчишку на живот и вдавливает в пол своим весом. Бек от удовольствия прогибается в пояснице насколько это вообще возможно. Брат входит под правильным углом, попадая по простате. Через тело Бека словно разряд тока пропустили, его аж трясет от удовольствия. Большие ладони шире раздвигают ягодицы, чтобы входить еще глубже, а горячий язык играет с мочкой уха. Чанень перехватывает его поперек груди и ставит на четвереньки. Он такой худенький, такой женственный, что желание накатывает на старшего с новой силой. Пошлые шлепки голых тел заполняют все пространство. До тех пор, пока сильная рука не находит твердый орган Бекхена. - Хен… - жалобно скулит малец, толкаясь в горячую ладонь. Сорванным голосом он громко стонет, рассказывая брату, как ему хорошо. Ель крепко прижимает его к себе, входя часто и резко. Он уже чувствует, как член Бекхена пульсирует и подрагивает в его ладони. Рука младшего тянется к нему, и, вывернувшись в пол-оборота, Бек за шею притягивает старшего к себе, вовлекая в поцелуй. Он стонет ему в губы, кончая от его руки и заваливаясь на пол. Бекхен сжимает его в себе так сильно, что Ель просто не выдерживает. Не желая покидать тело брата, Чанель извергается в него. Бек тут же тянет его на себя. Тонкие губы воруют поцелуй, а наглый язык проникает в рот. Чанель и сам не замечает, как втягивается в эту игру, а рука его уже поглаживает чувствительный сосок брата. - Скажи, что любишь меня, - тихо просит Бекхен, глядя ему в глаза. - Только что сказал, - Чанель целует его в лоб, в нос, в губы. - Скажи еще, - томно просит Бекхен, прижимаясь к старшему брату всем телом.