* * *
— Твоя ненависть пуста и бессмысленна; ведёшь ты себя, как капризный ребёнок, лишённый любви и внимания. Хватит цепляться за неё и начни жить по-настоящему. Джехён совсем не уследил за тем, что выпалил в порыве злости. Преданность Лиён к нему казалась ему нереальной и сказочной. Она могла противоречить себе только в случае, если это касалось Чона; могла нарушить свои жизненные принципы и думать только о нём, теряя связь с реальностью. Она хотела превратить свою жизнь в красивую картинку, и это выводило Джехёна из себя. Неужели, она не видит, как меняет всех на его одного, даже не думая о последствиях? Чон покинул квартиру девушки сразу же без лишних слов, словно сам себя наказывая за необдуманность. Лиён поднялась на крышу, подходя к краю, где были установлены высокие перила. Ночной ветер, как казалось девушке, мог отвлечь её от той тревоги, заполнившей её сердце. Это неприятное чувство давило тяжёлым грузом на хрупкие плечи девушки, отчего ей хотелось просто упасть на землю, закрыть глаза и кричать от беспомощности — она не может заглушить эти эмоции, и они делают её слабой. Ким смахнула чёлку со лба, опираясь руками о холодные перила. Кожа тут же покрылась мурашками, но этот внутренний холод впервые за многие годы снова потревожил сердце девушки, поселяя в ней какие-то сомнения. Этот холод пожирал её с каждой секундой, заглатывая в темноту всё глубже, пока резкий прилив тепла не отдёрнул её от глупых мыслей. Словно вырвал девушку из грозных лап. И ведь она почти провалилась в этот тёмный омут, из которого было бы совершенно невозможно выбраться. Джехён крепче обнял девушку за талию и уткнулся носом ей в макушку. Лиён сжала перила хрупкими пальцами, вдохнув побольше воздуха, и сталь под ней словно затрещала. Она не могла отрицать того, что обожала эту мелкую дрожь в теле, когда Чон обнимал её — так, словно укутывал в тёплый плед. — Прости меня, — тихий шёпот донёсся до Лиён, а лёгкий ветер уже унёс их далеко-далеко. Лёд внутри Ким мгновенно оттаял и стремительно отступил. — Пожалуйста. Я не должен был так говорить, — девушка ощутила, как Чон мягко коснулся губами её затылка. Вместо лишних слов Лиён просто слабо улыбнулась и развернулась к нему лицом, обнимая в ответ. Должна признаться, она давно простила его, но для начала ей самой нужно было успокоиться и привести мысли в порядок. И для достоверности убедиться, что он не сбежит от неё, а вернётся — что Чон и сделал. Джехён бежал к ней, сломя голову, чтобы попросить у неё прощения, даже понимая то, что этот момент был просто идеальным, чтобы уйти и не возвращаться; чтобы точно знать, что он не привыкнет к этой девушке, а что самое главное — Лиён не успеет привязаться к нему ещё сильнее. Однако все эти болезненные мысли отодвинулись на второй план, когда Чон вспомнил расстроенный взгляд девушки. Вспомнил то, с какой горестью она смотрела на входную дверь, за которой он скрылся после ссоры; её раскрытые губы, из которых так и не сорвалось ни единого слова, ни одного отчаянного вздоха или крика в пустоту; её дрожащие руки, на которые она смотрела и которыми скинула книги с журнального столика. Чон никогда и не видел до этого девушку такой разбитой и слабой — и это разрывало его сердце. Ещё больнее было тогда, когда парень понял, что был единственной причиной такого обеспокоенного состояния Ким. Она злилась больше на саму себя за правду, которую он ей сказал; на родителей, покинувших её; на свою слабость и сентиментальность — только не на Джехёна. Он вызвал в ней чувства, которые разбудили в ней старую боль, вскрыли старые раны на сердце и позволили им кровоточить. Для девушки, которая всегда старалась сохранять убийственное спокойствие и стальное терпение, несмотря на природную вспыльчивость, такое поведение было крайне непозволительным. Непростительным для неё самой — словно посреди умиротворяющей тишины разразился гром, а после начал бушевать ураган. И именно поэтому Джехён торопился к ней так, будто от этого зависит вся его жизнь, хотя он давно махнул на себя рукой. На первом плане теперь стояла незаменимая, холодная и одновременно с этим до невозможности тёплая зима, играющая контрастами. Его дыхание не могло восстановиться и даже после того, как они с Лиён провели на крыше дома несколько часов. Глаза бегали по сторонам, словно пытаясь что-то найти, за что-то зацепиться, но Чон не мог понять — за что именно. Лиён тихо сопела, положив голову на плечо парня.* * *
В очередной раз, когда они проводили время на этой крыше, прошло чуть больше недели. Шумный город завлекал и остальных людей в эту бурлящую жизнь, но где-то на крыше дома сидели они вдвоём, слишком увлечённые друг другом и не заинтересованные в другом мире; их больше интересовали звёзды, сверкающие над ними, и тишина, несмотря на то, что отовсюду доносился городской шум, обрывки фраз и гул машин. — Разве не красиво? — спросила Лиён, переплетая пальцы их рук. Он сначала смотрел на высокие здания, которые горели яркими и цветными огнями, а потом перевёл томный взгляд на девушку. Внутри него появилось желание просто так поцеловать её, и он сделал это. Джехён подарил Лиён мимолётный поцелуй в щёку, тут же широко улыбаясь от реакции девушки. Она дотронулась до кожи подушечками пальцев и повернулась к парню с удивлённым взглядом. — Что? Неужели, мне нельзя? — Чон невинно похлопал ресницами, воспользовавшись ещё одним моментом — поцеловал девушку в нос. И тут губы Лиён расплылись в довольной улыбке, и цвет лица тронул лёгкий румянец. — Ты очень красивая, Лиён, — прошептал Чон, медленно наклоняясь вперёд, чтобы приблизиться к лицу девушки снова. — Очень… и очень красивая, — парень провёл ладонью от щеки девушки по шее вниз к плечу, останавливаясь там на пару мгновений. Её лёгкое пальто было мягким на ощупь, будто совсем тонкое. Секунды растягивались как резина, и каждый из них пытался впитать все ощущения в себя, чтобы потом воспоминания об этом душили. Он мягко гладил большим пальцем руки скулы девушки. Ещё секунда — и Лиён, не обрывая поцелуй, положила руки на крепкие плечи парня. Просидев в тишине, которая окутывала только их, ограждая от городского шума, ещё полчаса, Лиён положила голову на плечо Джехёна и начала говорить ему про свой университет, как того просил сам парень в начале дня. Любовь — красивое и волшебное чувство, благодаря которому ты чувствуешь себя намного лучше и увереннее. Она вдохновляет, переполняет всего тебя до краёв, что от этой эйфории даже зубы сводит. Почему-то счастливый возглас так и хочет вырваться наружу, от улыбки сводит скулы, но в моменты влюблённости это совершенно не волнует. Что-то непонятное поднимается с самых глубоких недр сердца, вырываясь наружу и разлетаясь дрожью по всему телу. Любовь бывает совершенно разной. Романтичной, юношеской, ласковой — она полна нежности от и до. И Джехён считал это самым верным вариантом любви. Но в душе Лиён абсолютно другая любовь: что-то новое, что смешивается с сильными сомнениями, усыпанная бесчисленным количеством несказанных слов, заставляющая дрожать от любого касания, но невыносимо красивая. Такая, какой ни у кого нет — особенная, безрассудная, болезненная и очаровательная, несмотря на то, сколько тревоги она в себе содержит. В душе Ким цветёт целый сад, а прежние снежинки от того сердечного холода не успевают долететь до земли. Они тут же тают, пойманные солнечными зайчиками, которые ей подарил парень. Её любовь — тёплая, с прелестными ямочками, наполненная грустными, солнечными улыбками, которые принадлежали только ему. Её любовь — Чон Джехён. — Ты не жалеешь о том, что познакомилась со мной? — Ни разу. Почему ты спрашиваешь? — Почему-то подумал о том, что бы случилось — не увидь ты меня тогда. И что, если бы я не последовал за тобой? Я думал, что сделаю твою жизнь только хуже, потому что мне казалось, будто я утонул в своём несчастье. Я всегда хотел чего-то другого от своей жизни, но в итоге ничего не получил. Лишился всего… Самого драгоценного, что у меня было, — он грустно улыбнулся и посмотрел на Ким. Её глаза блестели от слёз, но она только неловко усмехнулась и обняла его, прильнув к нему всем телом, словно боялась, что он исчезнет. — Что это было? — Не думаю, что могу сказать тебе об этом, извини, — ответил не торопясь Чон, и Ким кивнула, согласившись с решением парня ничего ей не говорить. «Жизнь и возможность побыть рядом с тобой подольше, чем мне положено» — но это так и осталось недосказанным, о котором Лиён никогда не узнает. Да и не нужно ей это будет, зачем? Зачем ей это, если она и без этого чувствует безграничное тепло Джехёна. Она любит его, она же им любима — ей больше нечего ждать от него. Её любовь — бессмертное лето, солнечные зайчики, летний ветер и тишина, нарушаемая только шелестом листьев. Его любовь — неправильно тёплая зима, городской шум и улыбка Лиён, которую она дарит далеко не всем. И как жаль, что времени у них совсем не осталось, чтобы найти свою любовь ещё в чём-нибудь вместе, разделяя на двоих не только это мимолётное счастье, но и мучительную, почти адскую боль. Когда они вернулись к ней в квартиру, она решила поделиться своими переживаниями. — Люди так странно смотрят на меня, — девушка усмехнулась. — Даже не знаю почему… — как-то невесело ответил парень, отводя виноватый взгляд в сторону. — Ты мне нравишься, — внезапно сказала Лиён, развернувшись к парню лицом. — Что-то останавливало меня сказать тебе это, и сейчас останавливает, но я больше не хочу себя слушать. Внутреннее «я» всегда подводило, я боюсь верить ему, поэтому говорю тебе сейчас, что ты нравишься мне до безумия. Девушка подошла к парню и скрепила свои ладони за его спиной, но Чон не нашёл в себе силы обнять её в ответ. Совесть грозно скалится и кусается, но парень упрямо молчит. Объятия Джехёна были самой любимой вещью Лиён этой зимой. Тепло, которое излучал Чон, поглощало её. Ей хотелось просто лежать с ним на полу и обниматься, даже если и несколько часов, ничего не делая. Просто посвящать себя всему ему. Ким любит зиму, холод и пасмурную погоду, но почему-то грустная, но счастливая улыбка Джехёна вытесняла непонятную тягу к такому сезону. Чон был воплощением всего светлого, яркого и тёплого. И Лиён не уставала повторять это самой себе. Это слово — тепло — теперь ассоциировалось только с добрым, заботливым парнем с обворожительными ямочками. Он любил лето, ведь сам был как комочек солнца, который вместился в обычного человека. И осень тоже любил — чуть меньше, но любил. Ему нравилось ходить по тропинкам, что были уже усыпаны пожелтевшими опавшими листьями деревьев. Как бы он не любил лето, осень всегда вдохновляла его, как натуру творческую и романтическую. Джехён восхищался всем: цветами, в которым окрашивались листья; небом, которое не было таким чисто-голубым, и всё чаще его закрывали плотные облака; ветром, который уносил последнее летнее тепло; даже тёплой одеждой, которую не всегда любил носить. Ещё он до безумия любил свой красный шарф, который часто не прятал его шею от холода. Он наслаждался цветовой палитрой, под которую пытался подстроиться — не то жёлтое, не то бежевое пальто; красный шарф; серый свитер; синие джинсы и простые белые кроссовки. И он никогда не питал таких вдохновляющих и любящих чувств к самому холодному сезону. Зима была для него воплощением ужаса ровно до того момента, пока не встретил Лиён. Её белоснежное пальто, будто каждый день новое, чёрный шарф, серые джинсы и такого же цвета свитер, кроссовки и шарф грязного серого оттенка. От неё исходил нелюбимый Джехёном холод, отверженность и нежелание что-либо менять в себе или в мире — её устраивал тот маленький мир, в котором она застряла. Её движения были медленными, неохотными, ленивыми, а взгляд — тяжёлый, безразличный. Чон всегда думал, что никогда не обратит внимания на такую девушку, как Ким, но было в ней что-то такое, что не оставило его равнодушным. Тогда, на том самом перекрёстке, когда Лиён стояла через дорогу прямо напротив, он почувствовал, как лёгкий холод первый раз за всю прошедшую жизнь всколыхнул его сердце. И это было настолько приятно, насколько были невозможны их отношения в будущем — парень совсем позабыл, что такое любимое лето и вдохновляющая осень. Потому что в его душе поселилась вечная зима, от которой он не хотел избавляться, но знал, что если не остановится прямо сейчас — разрушит Ким жизнь. Парень оказался ужасным эгоистом по жизни, и именно из-за этого не остановился. Он пошёл прямо за ней, словно тело перестало его слушаться и само вело к ней. Сердце, на котором уже появилась тонкая корочка льда, продолжало бешено биться в груди парня, когда он смотрел на Ким. Чон не мог остановиться и после. Никак не смог заставить себя закрыть глаза и развернуться. Он приходил к Лиён каждый день, а ночью просто наблюдал за тем, как она мирно спит, игнорируя тот факт, что скоро ему придётся уйти и никогда больше не вернуться к ней. К этой самой Лиён, которая любит Джехёна больше, чем зиму. В канун Рождества ими было решено остаться у Лиён в квартире. Девушка держала свои руки за спиной, сжимая в одной из них красный плетеный браслет (парень любил этот цвет). Она не могла скрыть довольной улыбки, когда увидела, как Чон нервно сжимает свои ладони. Ким подошла к нему и тихо села рядом; он не поднимал на неё взгляда, стараясь сосредоточиться на чём угодно, только не на ней — только не обращать внимания на Лиён он совершенно не мог, ведь сейчас она была такой радостной. И как бы печаль не съедала парня изнутри, он взглянул ей в глаза и улыбнулся так, что девушка ни о чём не подозревала. Он ощутил укол совести прямо в сердце. Она улыбалась ему сейчас так по-детски, всё время сдувая чёлку с глаз, но яркая помада на её губах парня постоянно отвлекала. Её волосы лёгкими волнами легли на плечи, но так неестественно блестели от лака. Джехёну не нравилось, когда Лиён старалась выглядеть всё лучше и лучше для него, при этом во вред себе — во всём этом ей было самой некомфортно и непривычно. Она укладывала волосы, покрывая их большим количеством лака; красилась ярко, хотя не любила это. Как бы то ни было, он любил её в любом образе. — Тебе самой комфортно? — парень вздохнул, убирая волосы с её плеч и ласково улыбаясь. — Тебе не нравится? — она испуганно посмотрела на парня, соскочив с дивана. Чон на это усмехнулся, ответив, что всё отлично. — Всё нравится, но я же вижу, что тебе неудобно. — Дай мне время, я быстро… Спасибо! — девушка думала, что незаметно спрятала браслет за подушку, но Джехён всё равно увидел и ничего не сказал, чтобы не расстраивать её. Девушка быстро убежала в свою комнату, полная благодарности за то, что Чон позволяет ей выглядеть так, как она того хочет сама. Джехён тихо рассмеялся и опустил голову вниз, но пока он потешался над Лиён, которая показалась ему сегодня забавной, тут же заметил, как его глаза наполнились слезами, закрывая взор на чистый ковёр. Они быстро катились по холодным щекам и падали. Вскоре красивый смех Джехёна превратился в еле слышные хрипы. Он закрыл рот ладонью, чтобы его случайно не услышала Лиён, но вот остановить собственные слёзы ему не под силу. Сколько бы не вытирал их, они заслоняли собою вид, превращая чёткую картину в мутные пятна. Его губы неприятно щиплет из-за слёз, во рту появился солёный привкус. Сердце с каждым ударом болезненно разрывалось, отдаваясь глухим эхом в голове, где блуждала только одна мысль — о Ким Лиён. До Джехёна дошли приглушённые крики девушки: «Я уже скоро». Еле взяв себя в руки, он пришёл на кухню и умыл лицо холодной водой. Вернувшись в гостиную и сев на диван, будто ничего не было, он увидел, как Ким быстро выбежала из спальни в серых домашних штанах и простой футболке. Её волосы были ещё немного влажные, но уже с естественным блеском. Чёлка слегка кудрявилась, более длинные оставались прямыми. — Так намного лучше, — она облегчённо вздохнула и приземлилась рядом с парнем. — С Рождеством, Джехён, — Ким достала браслет и протянула его парню, поджимая в волнении губы. — Он чудесный, спасибо! — Джехён улыбнулся, стараясь вложить в неё как можно больше правдоподобности. И понял, что у него вышло, когда Ким радостно хлопнула в ладоши и обняла его. С его губ сорвался отчаянный вздох. — Я люблю тебя, Лиён. Он обнимал её крепко и часто, дарил множество секундных поцелуев, чтобы подразнить и увидеть её смущение. Боль медленно нарастала внутри него, скреблась о стенки груди и желала выбраться, но Чон игнорировал это грызущее чувство внутри и продолжал улыбаться, любуясь девушкой и каждым её движением. Лиён напоминала парню в этот вечер ребёнка — такая же глупая и счастливая улыбка, наивный и доверчивый взгляд, покрасневшие щёки и заливистый смех от просмотра шоу по телевизору. — Твои руки всё ещё холодные, — больше для себя сказал Джехён, подсев в девушке ещё ближе. Он взял её руки в свои и пытался согреть, но сам заметил, как его ладони утратили и половину того тепла, который был раньше. Однако парень рук Ким не отпускал и смотрел на то, какой сонный был взгляд у девушки. — Я так сильно устала… Можно я пойду спать? Джехён приложил палец к её губам и одобрительно кивнул, ведь это именно то, чего он хотел. Ким уснула сразу же, как её голова коснулась подушки, даже не утруждаясь укрыть себя одеялом. Чон лёг рядом с ней и крепко обнял. Она что-то невнятно прошептала и протянула свои руки к нему в ответ, вновь погружаясь в глубокий сон. Когда парень закрыл глаза, то ощутил, как боль медленно отступала, и на смену ей пришло какое-то непонятное спокойствие. Джехён улыбнулся и сразу догадался, к чему это ведёт. Хоть он и улыбался, слёзы вновь предательски подступили к глазам, и сквозь закрытые веки катились вниз к подушке. Горячий ком застрял в горле, от чего ему хотелось кричать. Он хотел бы повернуть время вспять, чтобы встретить Лиён чуть-чуть раньше — при жизни. Но его время истекло, и теперь он должен исчезнуть из её жизни. Всё это напоминает то, как мать Лиён умерла. Теперь он знал, что ей будет не с кем делить её холодное, невыносимое одиночество. Чон обнимал Ким и гладил её по волосам, продолжая шептать о том, что ему очень жаль, что он безумно любит девушку, что будет безмерно скучать, что не хотел причинять ей боль и… Хотел бы никогда не появляться в её жизни, чтобы разбить ей сердце. Он никогда бы не хотел мешать её жизни, но так и мог понять, почему же среди всех людей его только она — девушка, которая любила зиму, а внутри неё на самом деле горел огонь. Девушка, которую Джехён, глупый, полюбил. На утро Лиён проснулась одна, сжимаясь под одеялом от холода. Весь день она думала, что Чон скоро вернётся, но всё, что осталось у неё от него — воспоминания, любовь, которая не угаснет в ней даже спустя много лет, и красный шарф, небрежно валяющийся на диване. Джехён исчез ночью также, как много лет назад её мать — растворившись в тумане зимнего холода. Когда пройдёт несколько лет, Лиён, надев красный шарф парня, снова взглянет на то место, где когда-то впервые увидела его, без капли сожаления. И увидит его. Он грустно, но счастливо улыбнётся ей, как и прежде, слегка махнёт рукой и исчезнет у неё на глазах, как простое видение. В этот момент девушка ощутит лёгкость на душе, словно с её сердца упало что-то тяжёлое, что долгое время давило на неё. Боль, что сдавливала ей грудь и мешала спокойно дышать в минуты отчаяния, наконец, отпустит. Печать и страх вспоминать его лишний раз исчезнут. Лиён улыбнётся и направится в колумбарий, где остался его последний след. Спустя какое-то время она увидит, как возле вазочки и его фотографии, лежит тот самый красный браслет — будто его сообщение ей о том, что с ним всё хорошо. Ким любит зиму, холод, и своё обещание матери, но всё это меркнет перед тем фактом, что она бесконечно любит его. Даже такого — брошенного, далёкого и недосягаемого. Джехён любил лето, осень, красный цвет и жару. Но Лиён, несомненно, он любил больше всего на свете.