Встреча

Солнце уже наполовину скрылось за неспешной гладью реки, и дневная жара уступила место комариному звону и некоторой зябкости, присущей вечерам в это время года. За остывающим светилом задумчиво наблюдал крупный широколицый мужчина с лёгкой проседью в густых, будто торчком стоящих волосах. Его спутник тем временем рассматривал резные фигурки, стоящие на клетчатой доске, и, нервно помаргивая, тёр глубокий изгиб переносицы. Он выглядел уставшим и чуть-чуть ссохшимся, особенно на фоне своего монументального собеседника. — Выпей, — с лёгким нажимом сказал первый и взглядом указал на глиняный кувшин и пару стаканов рядом с доской, — тебе следовало сначала заехать к себе. Эта партия ждёт. — По-твоему, всё ждёт, Рен. — Разумеется, — хохотнул тот. — Всё всегда ждёт. Ты мог прийти сегодня, завтра или к следующему полнолунию. Мне без разницы, а ты бы выспался. — То есть с Северного перехода известий до сих пор нет? — мужчина изумлённо приподнял и без того острые брови и стал удивительно похож на ночную птицу с блестящими круглыми глазами. Впрочем, ей он и являлся. — Именно. Ты выпей, Кор, — повторил Рен, — а потом сыграем, раз уж ты сюда долетел. Они сидели в беседке на берегу широкой медленной реки. Если смотреть вслед за Реном на запад, куда сейчас опускалось солнце, можно было видеть, как Сакит-Кай медленно, но настойчиво стремится к далёкому, невидимому отсюда морю сквозь густые леса Эрингаута, сперва напоив Земру, сердце и столицу звериного края. Кор суетливо наполнил стаканы прозрачной малиновой жидкостью и ещё больше оживился: — Мо Брекис? — Она самая. Что может быть лучше хорошей настойки весенним вечером в компании старого друга, которого не видел почти год? — и Рен потянулся за своей порцией. — Пожалуй, — впервые за вечер улыбнулся человек-птица, и они сдвинули стаканы, так, чтобы плеснуло через края, на клетчатую доску, где скучающим неподвижным армиям не хватало крови. *** Солнце окончательно утонуло в реке, и взгляд Рена потемнел. — Что слышно в Ка-О-Кутаро? Кор опёрся локтями на доску и задумчиво пощипал подбородок. — С чего бы начать? Второй урожай высокого сезона сгнил на корню. До голода ещё далеко, но кадо уже уменьшил налог с земледельцев и увеличил с торговцев. В горах на севере объявилась ведьма, мёртвых поднимает, живых укладывает. Прибрежные воды заполнила рыба, да такая, какой раньше не видывали. В столице знатные юноши предпочитают синие одежды любым другим и носят на лицах узор «Тростник в тени и на свету». У второй жены Хе Лия, лучшего кузнеца южного острова, родился поросёнок — и это вместо предсказанного наследника рода. Столичный астролог Хия Нагаси предсказывает нападение восходных зверей. Ему вторит отставной капитан дворцовой стражи Но Кубус, завсегдатай столичных кабаков, мол, укрепление Северного перехода для отвода глаз, а празднование Больших Лун — прямая угроза соседям, тогда-то вторжение и начнётся. — Людям свойственно тревожиться по пустякам, — пожал плечами мужчина. — И наоборот, — по-птичьи склонил голову на плечо Кор, с лёгким вопросом глядя на собеседника. — И наоборот, да. — Говорят ещё, что правитель зверей с востока в преддверии вторжения тренирует армию и советуется со жрецами, замышляя непотребство и выбирая для него время. Рен рассмеялся. Густым, сочным смехом, в тени которого прятался довольный звериный взрык, как будто ему удалась очень смешная, но ещё не понятая окружающими шутка. — Людям и правда свойственно тревожиться по пустякам. Военные игры на праздник Больших Лун проходят уже не первое столетие, а сегодняшние инспекции гарнизонов и учения ничем не отличаются от них же десятилетней давности. Я бы начал беспокоиться, если бы на Больших Лунах правитель оставил за старшего своего наследника, а сам отправился сперва на охоту в северные леса, потом в весёлые Западные Кварталы столицы, а может, и через крышу к юной красавице. Вот тогда я бы начал беспокоиться. — Полагаю, если бы правитель Эрингаута поступил так, многие успокоились бы. — И зря. Возвращение к власти было бы временем между жизнью и смертью — но этой легендой по собственному выбору стал бы только он. Остальные стали бы ей по обстоятельствам. Человек-птица выдохнул и прикрыл ладонью свои большие блестящие глаза: — Твой ход, Рен. — Благодарю, — и Рен, более известный как Рениад Космолапый Второй Второй, Рениад Медведь, правитель Эрингаута, задумался над доской.