Ожидание

Муан Лэнли стоял на вышке и щурился, вглядываясь в туманную даль, туда, где из-за Небесных Стражей, извиваясь и петляя, выползала узкая дорога. Снег ленивыми хлопьями падал на капюшон и куртку, а некоторые особо дерзкие снежинки ухитрялись улечься на длинные белёсые ресницы дозорного. Муан упорно смотрел вдаль: не то чтобы он ожидал кого-то увидеть раньше заката, но его вполне устраивало, что он находился на посту, а не в казармах, где в ожидании проверки наверняка царил переполох. По правде говоря, сегодня он улизнул оттуда даже чуть раньше, чем было необходимо, но уж больно не хотелось сталкиваться с комендантом — этот старый обрюзгший волк обладал характером под стать своей звериной ипостаси. Проверка, по мнению Муана, запоздала самое малое на пару лет — тогда ещё можно было сделать вид, что строения просто немного пострадали от недавних бурь и обильных снегопадов, а арсенал проржавел из-за весенних дождей. Но последние годы природа была на удивление благосклонна к северным окраинам Эрингаута, так что списать происходящее с гарнизоном на её капризы вряд ли получится. А вот на то, как обустроил жизнь и службу Корван Шун, легко. Когда четыре года назад был назначен новый комендант, человек (и волк) на вид ответственный, сдержанный и серьёзный, гарнизон вздохнул с облегчением. Многим уже изрядно надоели всесезонные гоны и не менее регулярные попойки предыдущего начальника, которому и дела не было до того, в каких условиях приходится нести службу его подчинённым. Да, это не та граница, где что-то происходит каждый день: здесь, на севере, только две дороги, и те разве что исправно расчищаются. Одна ведёт к берегам ледяного моря, где солнце лениво и уходит за горизонт раз в год — но зато сразу на полгода, и где живут племена столь же неспешные и спокойные, как их солнце. А вторая ведёт в Священную долину, откуда придёт та, что избавит Эрингаут от звериного проклятья, будь оно трижды благословенно. На памяти Муана по второй дороге ходили только гарнизонные — из тех, кто должен был её чистить. А на память он не жаловался. Чуткое ухо оборотня уловило тонкую дрожь земли. Чуть позже пришли звуки, словно большой зверь ломился сквозь чащу. Или стая зверей. Муан улыбнулся в меховой кулак и подчёркнуто прямо встал, развернувшись в противоположную сторону: он внимательно смотрит, не соизволит ли появиться на узкой дороге, ведущей от гор, будущая правительница страны…, а уже нечеловеческое ухо, опушённое длинной чёрной кисточкой, высунулось из капюшона в сторону долгожданных гостей совершенно случайно. Муан был настолько увлечён своим любопытством, что не заметил, как в налетевшем порыве ветра на его дозорную вышку закинуло тёмный осенний лист. Крупный, почти чёрный, живущий по воле ветра — и немного по своей. — Бдишь, Лэнли? — Ада меняла ипостаси почти мгновенно — и всегда полностью, во всяком случае, внешне. Когда Муан успел среагировать, его старая подруга уже успела вытащить из стопки аккуратно сложенных в углу плащей второй сверху и закутаться в него с ног до головы. — Бжу. Бдю. Иди сюда!.. — Ай, когти! — Не ври, я втянул, — Муан потряс у неё перед носом вполне человеческой кистью. — Ты хоть изредка бываешь полностью человеком? — спросила девушка откуда-то из глубины объятий. Муан не ответил. Пусть ненадолго, но он полностью отдался ощущению близости и тепла. Пока можно расслабиться: раз Ада Руни здесь, значит, авангард процессии не стал заходить, вернее, залетать в гарнизон и отправился в Священную долину напрямик, по воздуху, а дозорные мышки прочно держат связь между ними и основной группой. Вот и сейчас Ада наверняка слушает, нет ли каких известий, а может, и передаёт. Он предусмотрительно вернул ушам человеческий вид и, главное, чувствительность — от этих мышиных писков у него побаливала голова. — Ты надолго? — спросил он, наконец поверив, что девушка в его объятиях настоящая, живая и тёплая, а не снежный морок, до которых, конечно, ещё пару месяцев, но мало ли что. — Если в долине медведи впадут в спячку, то, может, и на всю зиму, — задумчиво протянула Ада. — Шутишь? — Отчасти. Рениад на что-то надеется, иначе не отправился бы сюда сам. Нервный, как будто линька у него. Двух градоначальников по пути уже сместил и, кажется, на этом не остановится, явно отложил что-то до возвращения в столицу. — О, может, и нам нового коменданта пришлёт. — А что, всё так плохо? — Да не то чтобы плохо… Но я думаю, ты услышишь, тем более если Медведь не в духе. — Посмотрим. Но я думаю, что тебя не должен сильно беспокоить местный комендант. — О чём ты? Медведь больше не нуждается в моих услугах? — взгляд Муана затвердел. — Полагаю, ты будешь нужен ему не здесь. — О, может, ещё и там же, где и ты? Ада только собралась ответить, как осеннюю промозглую тишину пронзил утробный медвежий рёв. В нём лишь отчасти слышались обрывки человеческих слов, что-то про честь, позор и дыры в крышах. Наступившее после него безмолвие казалось особенно хрупким и прозрачным. — Сурово он всё-таки с Шуном, — переведя дыхание, шепнул Аде Муан. — Не так уж у нас всё и плохо. — Да? А спишь ты в какой ипостаси, котик? — Ммм, ты же знаешь, мышка, — он обнял девушку ещё крепче, хотя это и казалось невозможным. — А в человеческой холодно? Он кивнул и, поморщившись, добавил: — А в звериной — сыро! *** — Лэнли! Пойдёшь проводником в Священную долину, распоряжение его величества правителя Эрингаута Рениада Второго Второго! — Слушаюсь! — ответил Муан и позволил себе широко улыбнуться в лицо своему бывшему командиру. — Правитель Эрингаута не нуждается в проводниках на своей земле. Два долгих года и ещё четыре совершенно невыносимых, спасибо Корвану Шуну и его формализму и пристрастию к субординации, подошли к концу. Муан Лэнли из Внутренней стражи Эрингаута был счастлив.