***
Очнулась Гарри прикованной к ножке тяжёлого дубового стола. Голова болела, руки затекли, а ещё было ужасно холодно. Принцесса бросила взгляд на свои голые ноги, прикрытые тонкой тканью ночной рубашки, и поняла, что ее расшитое золотом платье было вероломно украдено. Гарри потёрла друг о друга замёрзшие стопы и застучала по полу кулаками. — Эй! Кто-нибудь! — закричала она. — Мне холодно! Вы, чертовы пираты, знаете, кто я такая? Дверь в каюту скрипнула, и на пороге возник тот самый юноша, которого она видела за секунду до того, как провалиться в забытьё. Рукава белой широкой рубашки были закатаны, обнажая мерзкие пиратские татуировки на поразительно тонких запястьях. Юноша очищал яблоко от кожуры острым кинжалом с черепом на рукоятке, и лениво наблюдал за пытающейся выбраться из кандалов Гарриет. — Капитан Томлинсон, верно? — зло прорычала девушка, сдувая с лица кудрявые локоны. — Где мой корабль? Где мои гувернантки? Где моё платье, в конце концов? Капитан отрезал от яблока кусочек и осторожно взял его губами с лезвия кинжала. — Оно вам больше не понадобится, — просто ответил он. — На этом корабле никто не носит платьев. — Но я- — Вы больше не во дворце, принцесса Гарриет, и попадёте туда, только если палата лордов все же выполнит наши условия, а мы, в свою очередь, вернём вас на родину целой и невредимой. — Как же- — Не сомневайтесь в них, Ваше Высочество, — ухмыльнулся юноша, подходя ближе к ней и присаживаясь перед принцессой на корточки. Гарри тут же окутал сильный аромат альфы, из-за которого принцессе хотелось либо отпрянуть, либо, напротив, вдохнуть его глубже. — В Парламенте сидят не такие уж и болваны. Наверное. Пират отрезал ломтик яблока и нежно вложил его между губ принцессы. Гарри слабо прикусила его зубами, наблюдая, как капитан Томлинсон уходил прочь, оставляя ее одну.***
По ощущениям, они были в море уже восьмые сутки. Гарри освободили от оков на следующий же день, после посещения капитана. С тех пор принцесса его не видела, но каждый день к ней заходил матрос по имени Найл — весёлый омега с растрёпанными пшеничными волосами. Он приносил ей скудные завтрак, обед и ужин, которые они делили вместе, рассказывал пиратские байки, но молчал лишь о двух вещах — о том, куда они направляются и о капитане Томлинсоне. — Луи… он, ну, хороший рулевой и с дисциплиной на корабле всегда порядок. Вот. Он… эм-м… хороший малый. Вот и все, что мог выдать болтливый Найл о своём капитане. Гарри больше не спрашивала, заботясь о том, чтобы Найлу не досталось от Томлинсона за его рассказы. В общем-то, все было не так плохо, не считая того, что Найл заходил не так уж часто, на свежем воздухе она не бывала, а ещё неумолимо приближалась первая в ее жизни течка, которую ей предстоит пережить в одиночестве на пиратской посудине. Найла, как омегу, предупреждать об этой детали не было нужды — он чувствовал сгущающийся предтечный запах в душном кабинете, поэтому пообещал приносить ей больше воды и чего-нибудь вкусненького. О, ну, ещё и стучать прежде, чем бесцеремонно ввалиться внутрь, как он делал обычно. Больше Гарри не волновалась — никто другой ее не посещал. И все же однажды случилось то, что многое объяснило — и то, почему капитан больше не заходил к ней в каюту, и почему Найл так осторожно подбирал слова, рассказывая о нем. Точнее, о ней.***
Гарри, свернувшаяся калачиком на узкой софе, проснулась от тихих чертыханий и звона стекла. Принцесса приоткрыла глаза, наблюдая за тонкой фигурой, которую освещало тусклое пламя свечи. Лохматые волосы, узкие плечи, едва прикрытые белой рубахой — Гарри узнала капитана Томлинсона мгновенно. Вот только… Гарри едва не свалилась с софы, когда ткань съехала с одного плеча, обнажая персиковую кожу и полную женскую грудь с острым соском. Святый боже, это же… Этого не может быть! — Черт возьми, ну где же оно, — бурчала себе под нос девушка, копаясь в полках письменного стола, пока не вызволила из завалов маленькую стеклянную бутылочку. Гарри задрожала, словно от холода, плотно прикрыв веки. Шуршание, наконец, прекратилось, и Гарри услышала мягкие шаги, которые направлялись в ее сторону. Принцесса почти не дышала, молясь, чтобы Томлинсон не застукала ее за подглядыванием. И все же Гарри сглупила, когда повела носом, сделав глубокий вдох. Запах цитрусовых и зеленого чая проник в ноздри, пьяня и пугая своей насыщенностью. — Черт! — выругалась Томлинсон, и спустя секунду дверь, ведущая в кабинет, захлопнулась с той стороны. Гарри вскочила на ноги и подбежала к столу, открывая все полки, пока не наткнулась на пустые бутыльки. Их было много, и они были похожи на те, которые омеги используют для сокращения сроков течки. Бог ты мой, Луи ведь не может… Черт, у капитана «Одиссеи», которая носит мужское платье и изображает из себя юношу, гон. Она, неповязанная альфа, вынуждена проводить его в одиночестве, глотая подавляющий отвар. Вот почему Найл говорил о ней так мало. Может, он вообще единственный, кто знает о тайне капитана. Гарри опустилась на пол, подтянув колени к груди. Ее собственная течка вот-вот должна начаться, а запах альфы в период гона мало чем ей помог. Это звучало совсем не по-королевски, но Гарриет была в полной заднице.***
Через два дня Гарри проснулась от тянущей боли внизу живота и влаги, которая делала скользкими ее бёдра и подол ночной рубашки. Простыни под ней были мокрыми и пахли цветущей грушей. Сомнений не было — Гарри настигла первая течка. Наверное, принцесса спала, когда Найл принёс ей завтрак, потому что на письменном столе уже была кружка воды и немного хлеба с ветчиной — большего омеге в течке и не надо. Гарри вспоминала все, что рассказывали ей многочисленные няньки, когда девочка стала достаточно взрослой. Она обняла колени руками, поскуливая от желания дотронуться до себя. К вечеру она уже металась по простыням, вспотевшая и истекающая смазкой. Она старалась ни о чем не думать, но голова была забита мыслями и том, что она увидела в ту ночь — Луи, ее упругая грудь и неповторимый терпкий запах. Наверняка ее волосы очень мягкие, а кожа нежная, несмотря на сильные морские ветры. Гарри зажала между бёдрами руку, потираясь о неё истекающей промежностью. В голове билось лишь ЛуиЛуиЛуи, ее сверкающие глаза, тонкие губы и маленькие ладони. Стук в дверь напугал ее, но Гарри вспомнила, что Найл обещал зайти, поэтому она села на софе, слегка ерзая по обивке. — Заходи, Найл, — прохрипела она и откашлялась. Дверь открылась, но за ней стоял не весёлый блондин-омежка, чей запах зелёных яблок казался просто приятным, но никак не возбуждающим, а Луи. Лавина запаха альфы окатила ее с ног до головы, и Гарри испуганно прижалась к спинке софы. — Л-Луи? — пискнула принцесса, глядя на застывшую в дверях девушку. Гарри видела, как ее тонкие пальцы сжимали косяк до побелевших костяшек, и как альфа сдерживает себя, чтобы не наброситься на текущую омегу. — Луи, п-помоги мне, — застонала Гарри, откидывая голову назад и демонстрируя свою беззащитность и покорность. Альфа с рыком бросилась вперёд, захлопывая за собой дверь и на ходу скидывая сюртук. Только сейчас Гарри заметила, какая у Луи тонкая и хрупкая талия. Капитан опустилась на колени возле софы, тяжело вдыхая сгустившийся воздух, который насквозь пропитался грушевым цветом. — Я не тот, за кого ты меня принимаешь, — грустно покачала головой Луи. Принцесса усмехнулась, заправив за ее ухо светлую прядку. — Я в курсе, что ты променяла женские платья на мужские одежды. Луи перехватила ее ладонь и вдохнула запах ее запястья, где пахло особенно тонко и сладко. — Тогда позвольте представиться, Ваше Высочество, — улыбнулась она. — Луиза Томлинсон, все тот же капитан «Одиссеи». Ее губы нежно скользили вверх по руке Гарриет, пока не коснулись обнаженного плеча ровно там, где обычно альфы оставляли метки своим омегам. Гарри рвано задышала и откинула голову. — Луи, п-пожалуйста. Луи послушно проложила поцелуями дорожку до ее губ и нежно коснулась их своими, целуя глубоко, нежно и удивительно бережно — все же это не она сходила с ума от течки. Гарри знала, как дурманит альф запах омег, но Луи проявляла просто чудеса самоконтроля. Мгновение спустя миниатюрное тело альфы уже накрыло ее собственное, а юркая рука поглаживала внутреннюю сторону бёдра. Принцесса инстинктивно подалась вперёд к ласкающим ее пальцам, а Луи стянула с ее плеч сорочку, обнажая небольшую грудь омеги. Когда язык коснулся одного из напряжённых сосков, Гарри протяжно застонала, притягивая голову Луи ближе. — Ещё, Лу, ещё. И Луи дала ей ещё. Рука проникла под подол ночной сорочки, приближаясь к ее истекающей и пульсирующей дырочке. — Ты так хорошо пахнешь, — прошептала Луи ей в кожу шеи. — Бьюсь об заклад, на вкус ты тоже прекрасна. Эти слова сводили Гарри с ума. Она металась по узкой софе, сбивая простыни и скользя по ним пятками. Ей казалось, что она вот-вот умрет, если Луи не коснётся ее там. Тонкая сорочка была откинута прочь, а английская принцесса, распростертая, лежала под принцессой Средиземного моря. Луи целовала ее бёдра, кусала и лизала покрасневшую от трения кожу, вдыхая аромат Гарри. Тонкие пальцы терзали соски, когда гладкий мокрый язык коснулся влажных от смазки складочек. — Луи, боже, — захныкала она, вплетая пальцы в лохматые волосы альфы. Луи лизнула широкую дорожку, играясь с клитором и не проникая языком внутрь, пусть принцесса и была уже достаточно влажная для неё. Соки и слюна стекали по узкому подбородку альфы, но та с наслаждением продолжала вылизывать свою принцессу, не желая останавливаться даже тогда, когда она забилась в ее руках. Омеги такие чувствительные во время течки, но Томлинсон знала, что Гарри может больше. Когда к языку присоединился палец, Гарриет подумала, что это слишком — слишком много и слишком хорошо. Луи двигала им внутри неё, оглаживая чувствительные стеночки и толкаясь внутрь кончиком языка. — Ты такая красивая, принцесса, — прохрипела Луи, поднимая голову и сталкиваясь с затуманенным взглядом Гарри. Она выглядела так развратно с блестящим ртом и залитым влагой подбородком. — Ты чудесна на вкус. Такая сладкая — и только моя. Верно, Гарри? Ты только моя? Кудряшки Гарриет разметались по подушке, мокрые и спутанные. Грудь блестела от пота, а губы были искусаны до крови. Она была воплощением всего, о чем мечтала Луи, и все, что капитан хотела сейчас — это сделать омегу своей навсегда. Лишь один укус, одна капелька крови — и принцесса будет принадлежать ей. — Скажи мне, Гарри, — взмолилась она, двигая двумя пальцами внутри омеги. Принцесса захныкала, схватываясь за предплечье альфы, и простонала: — Твоя, Лу. Всегда только твоя. И этого было достаточно. Ровно в тот момент, когда внутренние мышцы омеги начали сокращаться вокруг пальцев Луи, альфа вонзила свои зубы в нежную кожу. Гарри вскрикнула, но даже не попыталась отстраниться, слишком обессиленная и слишком желающая стать единственной для Луи. Принцесса обмякла на постели, и ее грудь быстро вздымалась из-за тяжёлого дыхания. Пальцы Луи покинули ее тело, и альфа с удовольствием облизала каждый, глядя ей прямо в глаза. — Ты хочешь моей смерти, — пробурчала она, притягивая Луи ближе к себе. Капитан легла рядом, укрывая омегу одеялом и укладывая ее кудрявую голову на своё плечо. Гарри рассматривала вблизи ее обрамлённые густыми ресницами голубые глаза, острые скулы и веснушки на маленьком носике-кнопочке. И как только такое хрупкое существо могло изображать из себя мужчину столь умело? — Вовсе нет, — фыркнула Луи, тыкая пальцем в ямочку на ее щеке. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной, но боюсь, в Парламенте и правда сидят не такие уж и непроходимые идиоты. Надо было просить выкуп побольше. Гарри пнула ее по голени, а Луи ойкнула. — Они же найдут мне замену, верно? Если уже не нашли. В любом случае, им нужен был регент для меня. — Может, твой двоюродный брат, герцог Чеширский, согласится занять престол. Но ты была единственной признанной наследницей. Гарри тяжело вздохнула, думая об Англии и том, как, наверное, ей было бы сложно управляться с огромным королевством в одиночку. — Лучше скажи, почему ты носишь мужское платье? Почему не признаешься своей команде? Луи поджала губы, поглаживая ее по пояснице. — В мире мужчин, женщине, даже альфе, трудно занять хоть сколько-нибудь стоящее место. Не думаю, что ребята отрекутся от меня, если узнают правду — к тому же Найл уже давно в курсе, поэтому я и приставила его к тебе. И все же… Я не хочу рисковать. Гарри поцеловала Луи в плечо и приподнялась на локте, чтобы лучше видеть ее лицо. — В любом случае, я всегда буду на твоей стороне, капитан Томлинсон. На любом судне, которое будет даже хуже, чем эта посудина. Луи бросила в омегу подушку, а Гарри расхохоталась, отбиваясь от альфы. Вскоре они все же позабыли об этом, целуясь долго и мокро, пока пальцы капитана скользили глубоко в принцессе.***
Погода им благоприятствовала, когда они взяли курс к берегам родной для Найла Ирландии. Они были в море вот уже месяц, и матросы мечтали поскорее оказаться на суше. Капитан Томлинсон был за штурвалом, раздавая указания своей команде, когда кто-то выхватил из его рук карту, переворачивая ее то так, то сяк. — И как вы ее читаете? — нахмурился кудрявый юноша в зеленом сюртуке. Его волосы были прихвачены синим платком, открывая нежное лицо с румяными щёчками. Томлинсон закатил глаза, поворачивая штурвал. — Я научу тебя, Гарольд, когда ты научишься себя правильно вести со своим капитаном, — строго обратился он к своему новому матросу. Тот прислонился к перилам и игриво прищурился. — Ох, а разве я веду себя неправильно, мой капитан? Томлинсон покачал головой и прикусил губу, вспоминая, какие изгибы скрываются за плотной тканью мужских одеяний. — Так, как позволено лишь тебе, моя принцесса. В мире, где правят мужчины, женщине трудно занять хоть сколько-нибудь стоящее место. Однако это не имеет значения, когда рядом с тобой есть кто-то, кто всегда будет на твоей стороне. Даже на посудине хуже, чем эта.