Главное, что это было в нашей жизни

— Это Питер, — в который раз повторил Альфред идя вместе с вампирами по влажному тротуару. — Почему тогда везде: в тех же книгах, в фильмах и туристических брошюрах говорят, что зима в Санкт-Петербурге суровая? — продолжал допытываться Герберт. — Сейчас аномальное потепление, — пожал плечами юноша, — говорят, скоро климат совсем поменяется и у нас больше не будет тех зим. Все уйдет засыпать и замораживать Америку. Было видно, что данный факт не радует самого Альфреда. — Несправедливо! — Несправедливо то, что на погоде люди делают деньги, — мрачно заметил Его Сиятельство. — В каком смысле, рара`? — Доверившись прогнозу синоптиков, я не стал менять зимнюю резину на колесах машины. А стоило верить тому, что видишь в окно. — Граф поправил солнцезащитные очки на переносице. — В результате все шипы стер, а покупка и смена резины в не сезонный период обходиться в три раза дороже. Бессмысленная трата. — Шипы вы стерли еще и из-за экстремальной езды, Ваше Сиятельство, — вежливо заметил Альфред. — Не исключаю, но пострадали бы они меньше, будь у вас в Питере, молодой человек, снег. Поняв, что Граф не в духе с самого вечера, студент решил сменить тему и на всякий случай сманеврировал ближе к виконту, последний воспринял это с энтузиазмом. — Зато вы снова увидите Питерскую подземку. — Где нас снова заставят проходить через рамку, снимать очки, дышать в лицо служителям закона и показывать свои вены… — мрачно пробурчал Герберт. Совсем приуныв Альфред сдался. Авось в метро будет что-нибудь интересное, может тогда дурное настроение вампиров и развеется. Перед входом в подземку Граф и его сын все же сняли темные очки от греха подальше. Хотя этот атрибут был каплей в море по сравнению со всем образом в целом. Граф, например, не признавал моду 21-го века, джинсы для него были абсолютно неприемлемы. Старший вампир всегда ходил во всем темном. Начищенная до блеска дорогая обувь, черные брюки, черная же рубашка и удлиненный по фигуре пиджак расшитый рисунками невероятной красоты из черного и серебристого бисера. Дополняли образ длинные окрашенные черным когти и яркие перстни на пальцах. Более того, по улице Граф всегда ходил в длинных кожаных или тканевых плащах с высокими воротниками, что, в купе с его аристократической бледностью и черными длинными волосами, делало его похожим на гота. Собственно приверженцы этой субкультуры давно пытаются заполучить покровительство главного вампира. А вот Герберт наоборот был не против новинок и кучи аксессуаров. Его новомодные кожаные брюки, выпущенные поверх казаков, выставляли напоказ его длинные стройные ноги, что не очень нравилось Альфреду. Поверх стильного бодлона виконт носил черный пуховик. Белокурые волосы он прятал под шапку, открывающую всю красоту лица вампира. Шею и изящные кисти рук украшали наборы из модных украшений. А парфюм младший фон Кролок выбирал с тщательностью аптекаря. В итоге, как на улице, так и впомещении, присутствие виконта не могло остаться незамеченным. В восторг приходили и барышни, и мужчины. Альфред чувствовал себя неуверенно рядом с ними. Джинсы, утепленные кеды и толстовка с легкой курткой — на стипендию не особо то развернешься. Герберт не раз хотел одарить Альфреда новой одеждой и даже под предлогом благотворительности пытался пихнуть Альфреду свои старые, но безупречного состояния вещи. — Альфред, ау! — окликнул задумавшегося студента виконт. — Снова в уме повторяешь систему Станиславского? — А, д-да. — выпалил студент. — Не ври мне! Я всегда вижу, когда ты мне лжешь! Граф поджав губы дал сыну затрещину, так как его неуместная реплика из роли, сказанная с громко отрепетированной интонацией, притянула к странной компании нежелательные взгляды прохожих. — Герберт, мальчик мой, — нарочито ласково произнес старший вампир, — мы, кажется, обсуждали правила поведения в общественных местах. — Да, рара`, — потирая затылок виконт виновато посмотрел на Альфреда. — Простите, а у вас карточки или жетоны? — поинтересовался студент, чтобы вновь сгладить острый угол беседы. Все-таки вампиры, восставшиеиз гробов не с той стороны и ноги, — это вам не шутки. — Эм. — протянул Герберт. — У меня нет карточки, она давно закончилась. Надобность в этом отпала. Порывшись в своих карманах Альфред нашел только два жетона. Поняв ситуацию, он направил стопы к кассе. Очередь была небольшой, но состояла из пенсионеров желающих продлить свои пенсионные карты. Рядом нарисовался виконт. — Я с тобой постою, хорошо? Отец сегодня не в духе сильнее обычного. — Что-то серьезное? — Нет. Просто луна не в той степи… Очередь медленно двинулась вперед. Герберт тихо засмеялся. — Что? — насторожился Альфред. — А ты посмотри. Острый ноготь вампира указал на привычную с виду сцену. В глаза бросалось то, что происходило всё не на служебке Театра. Две девушки, стоявшие в пяти шагах от Его Сиятельства, который пребывал в состоянии «ушел в себя, вернусь не скоро», подтрунивали третью подружку подойти к странному, но безумно привлекательному господину. — Может ты вернешься к отцу? — особо не надеясь спросил студент. — Нет, это забавно. Тем временем очередь снова сдвинулась. А девочка все-таки робкой поступью и с краснощеким лицом подошла к Графу. Первая минута прошла в монологе. Вторая в молчании. Третья снова в монологе. Наконец поняв, что девушка сама не отстанет, плюс ее подруги приблизились дабы послушать и ничего не пропустить, Его Сиятельство открыл глаза и не поворачивая головы посмотрел на девочку. А у той открылось второе дыхание и монолог возобновился. Граф коротко кивнул и радостная девчушка сделала с ним селфи. Герберт давился от смеха в кулак, а Альфред наконец расплатился за жетоны. — И как это было, отец? — подойдя спросил виконт. — Слишком эмоционально. Эти телефоны… Найду, кто из умников нашего брата продал японцам и американцам химикат позволяющий отображать нас на экране камер и телефонов, устрою ему парк световых аттракционов. — Зато вы порадовали смертную и сделали себе рекламу… — неуверенно начал Альфред. — А я в ней все еще нуждаюсь? — удивился Граф. Снова повисло неловкое молчание, во время которого студент раздал вампирам жетоны. Эскалатор преодолели в молчании. Зато на платформе… — Ох ты, ах ты! — довольный Ростислав Колпаков приблизился к угрюмой компании. — Да будет ваша ночь темна и беспросветна! И тебе привет, Альфред! — Что это на тебе? — вместо приветствия произнес Герберт. — Это-то? — Колпаков радостно запихнул руки в карманы тканевого комбинезона с символикой Бэтмена и развел в стороны. — Это кигуруми. Японская вещица, подарок. Брови Графа взлетели вверх да там и остались вплоть до прибытия поезда. — Вы тоже на Хиты? А чего своим ходом? — Я этого не вынесу, — прошептал Его Сиятельство. — Из-за Питерской погоды отцу пришлось оставить своего железного коня в гараже, так как подковы на нем сточились. — А, понимаю. Любитель скорости, попадающий в среду неспешных черепах, чахнет, — кивнул артист сочувственно. — А еще его подловила девочка и сделала с ним селфи, — тихо проговорил Альфред. — О, совсем распустились! В общественном месте, а не в специально отведенном! — театрально возмутился Ростислав. — Хватит паясничать молодежь, — одернул их Граф, впрочем совсем беззлобно. Компания вошла в вагон метро. Старший вампир прошел на середину ряда и с печальным выдохом сел на свободное место. Монотонность звучания подземки его угнетала. — Так что тебе все-таки сказала та девочка, рара`? — навис над отцом виконт. Так как в присутствие старшего вампира представленным ему людям и вампирам сидеть было не по статусу, то все трое сгрудились вокруг Графа живой стеной. Зато дама преклонных лет, от которой разило жасмином, улыбалась глядя на Графа и его компанию своими ярко накрашенными сиреневыми губами, явно радуясь, что в наш век еще есть воспитанные молодые люди. — Она меня узнала, но как героя мюзикла «Джекилл и Хайд», — печально отозвался Граф. — Так вот что вас беспокоит, — начал было студент, но Герберт вовремя пихнул его под ребра. — Не стоит, сын, — Его Сиятельство невесело улыбнулся, — хоть моя меланхолия и вызвана именно этим фактом, что во мне все меньше и меньше узнают меня самого. Герберт улыбнулся. — Зато не забывают и ценят. — О нет, Герберт. Сейчас твой черед блистать в свете софитов. Я же довольствуюсь маленькими выступлениями в Хитах и на корпоративах, организаторам коих интересна экзотика в моем бледно-клыкастом лице. Ростислав шмыгнул носом, а Альфред задумался: каково это, когда забывают тебя настоящего? — А сейчас то вы едете в Театр довольно поздно, — заметил артист. — Да, сегодня в Хитах нет Бала,  — глухо произнес Герберт. — Оу… — Я этого не вынесу. — признался Альфред. — В каком смысле? — обеспокоился Герберт. — Сегодня зритель уйдет опустошенным, не получив даже обезболивающего. — Ты о Бале? — Ростислав перевел взгляд на собеседника. — Не боись, студент. Перекармливать тоже плохо. Да и потом, они должны привыкнуть к новому Театру. «Джекилл и Хайд» — настоящий подарок для всех нас! — А как же старый? — не унимался Альфред. — Ты становишься слишком консервативен, малыш. И вообще. — артист печально улыбнулся. — Вспомни, что сказала Сара, утирая слезы после закрытия: «Главное, что это было в нашей жизни». Прими этот факт за основу, мой друг.