***
Новое заклинание не получается. Отгадка насмешливо хохочет и в очередной раз выскальзывает из цепких пальцев. На вопросительный взгляд Лавгуда Пандора раздражено дёргает плечом. Ксенофилиус в задумчивости сминает воздух пальцами, через несколько секунд протягивает что-то невидимое и вкладывает в узкую ладонь. — Солнечный журавлик. Он поможет. Пандоре хочется сказать, что ей сейчас не до детских выдумок, но в голове из разрозненных мыслей складывается паззл. — Это же так просто! — она торопливо выпутывает маггловскую ручку из небрежного пучка на голове, с тихим ойканьем вырывая пару тёмно-русых волосинок; на белых накрахмаленных манжетах блузки появляются неровные надписи мелким убористым почерком. В уголках губ танцуют смешинки, Пандора кружится и легко целует Ксенофилиуса в скулу.***
Ксенофилиус рассказывает байки о глупых, придуманных морщерогих кизляках и вредных нарглах: они смешили Пандору… Может, смогут вернуть улыбку на лицо дочери? И учит Полумну складывать журавлика из широкого луча: «Чем ярче луч и чем ты счастливее, тем ярче журавлик». Полумна сосредоточенно кивает. Тихое спокойствие разбивается одной фразой: — Мы сегодня пойдём к маме? На недавно вырытой могиле остаются клевер с четырьмя лепестками и два журавлика: большой с широкими крыльями и маленький, неуклюже-детский; оба — тускло-жёлтые. Возвращаясь домой, Ксенофилиус подслеповато щурит глаза: день выдался на удивление солнечным.