Puppeteer

      Каждая кукла здесь — моя жертва, не смеющая сопротивляться, дабы не постичь ужас эшафота. Этих кукол здесь несчитанное количество, но ни одна из них не сравнится с тобой.       Я король, безжалостен, лишающий жизней повстанцев. Король, чья правая рука — моя единственная и дражайшая королева. Более жестокой женщины свет не видал, её хрупкая рука держит оружие уверенно. Она готова убить, убить за меня. Из уст её я слышу слова, что ублажают слух, “Я сделала это ради тебя, мой дорогой король. Я сделаю это вновь, чтобы ты познал безграничную любовь мою. Я убью за тебя, Юкитэру, убью”. Ох, дорогая моя Юно, королева моя, богиня войны. Твоя жесткость для меня важнее, чем сама ты. Твоя любовь лишь игра, ты купилась на фальшивые чувства и потеряла все свою гордыню. Первая, кто пала к моим ногам. Ты лишь кукла. Кукла, что беспричинно следует моим указаниям, забыв про собственное мнение. «Ты — кукла, все вы — куклы».       О, королева моя, твоя любовь мне нужна. О, дорогая моя, ты и вовсе станешь бесполезной, если дрогнет твоя рука. Ни ласка, ни защита твоя не сравнится с силой, что беспрестанно манит меня к нему.       Прощаясь с тобой, моя королева, в очередной раз, я чувствую, как взглядом прожигаешь меня. Я знаю, что не решишься и слова промолвить насчет моего ухода. Ты, как верный пес будешь ждать моего возвращения, не смея трогать моих кукол. Твоя страсть никак не утихнет, но моя и не зажигалась ярким пламенем.       Я получил власть, взамен отдав чувства. У меня есть всё? Нет, только к одному доступ мне закрыт. Вновь тщетно веря в то, что ты посмотришь мне в глаза, спускаюсь вниз.       Эта лестница кажется мне бесконечной, она ведет в самые недра моего величественного дворца. Так почему же ты все еще в глубинах? Выйди в свет, сжимая мою ладонь, твердил я тебе, но ты молчал. Промолчишь ли ты сейчас?       Задержав дыхание, я подошел к заветной двери. Амбарный замок, ключ от которого висит на моей шеи, средь золота и серебра. Я знаю, что ждет меня за тяжелой железной дверью. Дверью, что не пропускает солнечный свет.       Каждый раз, когда я проворачивал ключ, моё сердце кололи ножи, а электрический ток пробегался по руке, сопровождаясь мурашками.       Отворив дверь, я взглянул на хоромы. Неужто и этого тебе мало? Бархатом укрытая кровать королевских размеров. Расписной стол, где стояло открытое вино и недавно принесенная мною же еда.       Мое сердце кровью обливается, когда я вижу, что ты сидишь на краю кровати. В руках твоих дрожащих бокал недопитого вина. Ты глядишь никуда. Почему же в твоих ярких глазах потух огонь жизни? Рубиновые очи смотрят в темноту, пустоту, хоть ты и знаешь, что я тут.       — Ару Акисэ, приклонись передо мной, взгляни в мои глаза! — Начал я холодно, но понял, что эти слова давались мне с трудом.       Ты даже не обратил на меня внимания, лишь сжал бокал сильнее, так что хрупкие костяшки побледнели.       Я запер за собой дверь, став медленно подходить к тебе. Нескромные желания затуманили мое сознание. Ты пахнешь паленым деревом, да сыростью сия места. Твои белые, даже слегка темнеющее волосы, такие мягкие и шелковистые, несмотря на все условия этой комнаты. Конечно же, ведь рядом дверь в ванную сделанную по-королевски, все для тебя. Твоя бледная кожа, покрытая синяками и ссадинами. Твоя пыльная одежда. Почему ты так живешь? Я даю тебе всё, но ты отказываешься.       Только моя холодная рука легла на твоё дрожащее плечо, как ты вздрогнул, закрывая глаза. Я слегка сжал его, через лёгкую ткань, чувствуя выпирающеюся кость. На тебе лишь сорочка, да тряпичные штаны. Я бросил взгляд на стопку королевской одежды неподалеку. «Ты даже не удосужился переодеться».       Я — король, ты — моя слуга.       Я — кукловод, ты — моя марионетка. Я знаю все твои слабости, я в курсе за какие ниточки дернуть, дабы добиться твоей боли и страданий. Но я желаю узнать, какие нити мне надо потянуть, дабы добиться улыбки на твоих потрескавшихся губах. Эти красные веревки, нет, тонкие нити, как наши узы, я держу их бережно, не позволяя себе отпустить тебя. Не королева моя истинная любовь, а ты. Только ты, заставляешь меня чувствовать себя человеком, я познаю боль, стоя около тебя.       «Ненавидь же меня! Я не в силах отпустить тебя, скрывая от глаз чужих тебя здесь, в темном укромном месте. Я снабжаю тебя всем, не позволяю тебе пасть. Но я буду выглядеть безжалостным тираном в безжизненных твоих очах. Хоть в душе, я буду на ухо тебе шептать, что взаимности твоей готов вечность ждать».       Я обнимаю тебя, понимая, что ты не открываешь глаз. Кусаешь губы, нервничаешь, но не позволяешь себе взглянуть на меня. Ты сидишь прямо, боясь пошевелиться, словно парализован. Твои колени подрагивают, а руки не дают вину разлиться.       — Только упадет этот бокал, и ты станешь моим. — Шепчу я тебе на ухо, ухмыляясь. Ты никак не реагируешь.       Я чувствую себя полным правителем. Ты в моей власти, ты — моя кукла. Ты — моя собственность. Ты давно перестал сопротивляться, позволяя мне касаться твоей гладкой кожи. Обнимать, целовать тебя. Но мне нужно больше! Я желаю твоей взаимности, но ты молча смотришь в стену.       Я укусил мочку уха своей любимой марионетки, на что ты только поежился.       Тебе же это нравится, ты сам говорил. Ты произнес слова, “я люблю тебя” еще так давно. Почему теперь ты меня ненавидишь?       Ты резко открыл глаза, только я приблизился к твоему лицу. Твое равнодушие раздирает мою душу. В глазах твоих, неистово рубиновых, застыли слёзы. Твои мольбы уже не слышны, теперь только молчание.       Я провел рукой по твоей щеке, но ты ничего не сделал. Продолжил сидеть с каменным лицом, сжимая стеклянный бокал. Мне нравится касаться тебя пальцами. Обветренные краснеющие щеки, бледная кожа и заметные скулы. Твои сладкие, ало-кровавые губы. Твои, когда-то манящие глаза. Всё в тебе казалось мне волшебным. Как и желание быть с тобой, что никогда не станет явью. Мне не побороть свою гордыню, а тебе свою ненависть.       — Разрешишь прильнуть к желанным твоим губам? — В ответ тишина, ты только перевел взгляд на пол. Я прикоснулся своими губами твоих. Сразу почувствовался привкус крови, такой сладкой. Мне хотелось большего, хоть ты и не отвечаешь на мой поцелуй, я заставлю тебя.       Грубо сжимая твою челюсть, ты не мог больше сопротивляться. Проводя языком по твоим зубам, я понимал, что люблю тебя. Я хочу, чтобы ты ответил мне тем же. Коснувшись твоего языка, я заметил, что на долю секунды на лице твоём отразилось отвращение, но миг и вновь отсутствие эмоций. Прекрати разбивать мне сердце, мне же больно.       Отстранившись от тебя, я жадно ловил кислород, понимая, что ты готов умереть от нехватки воздуха. Злость охватила меня мгновенно.       — Как ты смеешь, ты не вправе своевольничать! — Закричал я, толкая тебя на кровать. Вино разлилось на алый бархат, делая его более тёмным. Но ты держал бокал в руке, не смея отпустить его.       — Ты разлил вино! — Заметил я, сжимая зубы. Ноль реакции, твои глаза ничего не отражают.       Я склонился над тобой, сжимая твои запястья, так что те покраснели. Целуя тебя в шею, я буквально молил, чтобы ты хотя бы протестовал. Дорожка поцелуев, пару засосов, после которых глухо вырывался стон, что ты старался скрыть, кусая себя за язык. Мои руки блуждали по твоему тощему телу, но мне было тебя жаль. Ты лишаешь себя всего. Почему же?       — Готов ли ты ко всему? — Шепотом спросил я, поднимая взгляд на тебя. Слезы, что застыли на твоих глазах, делали их более красными. — Отвечай! — Уже выкрикнул я, но ты только отвернул голову.       Теперь злость накрыла меня, застилая чувства. Замахнувшись, я дал тебе пощечину, вскакивая с кровати. Ударяясь об стену, мой истеричный смех эхом отдался в комнате.       — Почему? Почему твоя ненависть ко мне так велика?! — Спрашивал я, падая на колени. Слезы вперемешку с истерическим криком, меня убивали. Но твоё безразличие меня добивало совсем. — Я же люблю тебя… — Бившись в агонии, я достал из ножен клинок. — Я же тебя ненавижу! — Прокричал я, направляя на него холодное оружие. — Прости, прости меня, умоляю, — шептал я, понимая, как безумие охватывает мой разум, словно пламя.       Ты поднялся. Присев рядом, только сейчас я видел не холод, а милосердие в твоих глазах. Все также держа бокал в одной руке, ты неожиданно кинул его. Треск стекла испугал меня, я понимал, что это означает. Ты выхватил клинок из моих рук. Направляя его на мою грудь, ты прошептал.       — Тот, кого я люблю давно погиб под натиском дьявольской королевы. А безжалостное существо: молящее и желающее иметь всё, играющее с чувствами других, должно последовать за ним. — После этих слов, ты пронзил мою плоть, вонзая нож мне в грудь. Я не смог даже произнести и слова, мои слёзы размывали лицо того, кого я искренне любил. Ты убил меня, и эта кровь, что красит мои королевские ткани в кроваво-алый, исчезает. Я теряю силы, но не могу перестать глядеть на тебя. Как ты встаешь, подходишь к столу, что стоял в углу темной комнаты. Открываешь расписную полку, достаешь револьвер. А ведь это я положил его туда, для твоей же защиты. Моё сердце останавливается, забыв как дышать, я гляжу на тебя неотрывно. «Прошу… не лишай меня…» Ты перебиваешь мои мысли своими холодными, как лёд словами. А ведь ты нервно улыбаешься, — Я обещал, что буду рядом. Обещал, что разделю твою судьбу. — Ты держишь ружье у своего виска, но у меня не осталось сил противостоять, — Я ведь я любил тебя, Юкитэру. — Это твои заключающие слова. Следующее, что я увидел, это твоё летящее камнем на пол бездыханное тело. И этот звук выстрела, отражающийся эхом, провожает меня в небытие. Нити, за которые я тянул, дабы управлять марионеткой, мимолетно оборвались. Время занавеса, ведь нет вечного спектакля. Я отправляюсь вслед за тобой. За тобой, моя марионетка.