***
Дилан Флинт, кондитер, обычно появлялся в кофейне ровно в восемь, а домой уходил около десяти вечера. Ну как уходил, поднимался по винтовой лестнице в кухне на второй этаж, где его квартира граничила с кладовой. И та и другая достались ему от родителей, с которыми, с тех пор, как они переехали в Италию, он виделся только на Рождество. Они приезжали на недельку-другую, но чаще на три-четыре дня, привозили подарки, заявлялись ревизорами в семейную кофейню, трепали ему волосы, как в детстве. И задавали вопросы, много вопросов. Когда ты наконец женишься и мы понянчим внуков? Почему ты не носишь зимой шапку? Когда последний раз виделся с братом? С братом Дилан не виделся совсем. Уже около шести лет от Лохланна не приходило даже жалкой смс из праздничных рассылок. Он просто исчез, как сквозь землю провалился с тех пор, как улетел в Австралию, а оттуда ещё чёрт знает куда, гоняясь за вдохновением, дурью и доступными вечеринками. Отношения у братьев были так себе, а после одного случая, о котором родителям знать совсем не обязательно, окончательно испортились. Дилана мало волновало, где черти носят этого Гамлета из погорелого театра, но врать в глаза матери было трудно. — Может, мы зря тогда были так строги с ним, Дилан? — спрашивала она, и искреннее недоумение проступало в её всё ещё красивых глазах. — Он простил вас, мам. Всё время спрашивает, как у вас дела. — Тогда почему не звонит? — Ребячество. Он скоро поймёт, что вы ему дороже старых обид. И она оставляла под ёлкой угловатый свитер крупной вязки, а рядом открытку: Лохланн. И собирала чемодан, и летела в Рим. Вернувшись из аэропорта, Дилан прятал свитер в кладовке кофейни рядом с другими. Таких свитеров накопилось шесть.***
В тот день он забыл телефон наверху, и в кофейне, как на грех, не выдалось ни минутки, чтобы подняться за ним. Уже вечером, уставший, как чёрт, он взял в одну руку бокал красного, а в другую — смартфон и увидел пропущенные сообщения. Среди спама и крокодиловых слёз очередной бывшей выделялось одно смс. Остался последний самолёт, братишка. К ночи буду дома. Л. Дилан хотел уже перезвонить по номеру отправителя, когда в дверь постучали. Он пошёл открывать прямо так, с бокалом и телефоном. Он хотел и не хотел видеть брата, ждал и не ждал, любил и проклинал одновременно, и все эти мысли пронеслись в его мозге за ту долю секунды, что прошла между поворотом ручки и немой сценой, последовавшей за открытием двери. На пороге стояла, неловко улыбаясь, девушка с огромным синим чемоданом. — Привет, — сказала она хрипловато. — Обнимемся? — Ты вообще кто? — опешил Дилан. — Блин, точно, — девушка легонько хлопнула себя по лбу. — Я Лохланн. Точнее, была им. Дилан резко захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, пытаясь прогнать видение. Видение снова постучало в дверь. — Дилан, открой! — Уходи, — огрызнулся он. — Не уйду. Я полпланеты пролетела, чтобы встретиться с тобой. — Встретился. Вали. Ответа не последовало, но и шагов за дверью тоже не было. Через пару секунд в руке Дилана дрогнул мобильник. На экране значилось: «Меня хотят убить».***
Он открыл дверь. Она сидела на своём огромном чемодане и болтала ногой. На ней был один из тех бесформенных свитеров, которые вязала их мать. Видимо, самый первый, который она подарила Лохланну, когда ему было семнадцать и он ещё жил дома. Да, точно, оранжевый. Узкие джинсы, кеды. Как будто шесть лет не прошло, и семья Флинт не разъехалась из двушки над кофейней. Он искал глазами подвох, но узнать того, кого не видел шесть лет, трудно, даже если он не менял пол. Волосы того же цвета, хотя никто не отменял и краски, только длиннее. А, может, вообще парик. Черты лица как будто стали мягче, но точно он сказать не мог: Лохланн всегда носил длинные волосы в диком беспорядке, закрывавшем пол-лица, да и грим, в конце-то концов, вполне мог, могла? нанести грим. Цвет глаз совпадал, но ведь и линзы бывают цветными. Он хотел понять, правда ли перед ним его блудный брат, внезапно ставший сестрой, или нет. Хотел и не мог. — Долго будешь пялиться на меня, сукин сын? — спросила она. Точно Лохланн. Но голос… Как будто всё-таки женский, хоть и низкий. Хирурги могут оттяпать член, добавить грудь, перекроить лицо, но голос. Впрочем, голос сильно хрипел, и точно сказать было нельзя. — Нет, заходи. Он помог ей (ему) занести чемодан и запер дверь изнутри. — Как зовут-то тебя теперь? — Лорна. — Что, и паспорт сменил? — Всё. — Ладно, давай выпьем, Лорна. Расскажешь, зачем всё это.***
После бутылочки красного разговор склеился, и Дилан смог приблизительно восстановить пазл, который представляли собой последние шесть лет в жизни его брата/сестры. В общем-то, ничего нового: попойки, наркота, секс на одну ночь, иногда роли, но больше скитание по миру в поисках себя. Из Австралии он перебрался в Бельгию, потом в ЮАР, после прижился в Перу. Там он и познакомился с Лорной. Она тоже была из Ирландии, но сирота. Они разговорились, потом подружились. Переехали в Штаты, стали снимать квартиру вместе. Сначала просто как соседи, а потом… Потом она узнала, что больна и умирает. В тот вечер они напились. Он плакал, целовал её и говорил, что они справятся. Поженятся и проживут столько, сколько ей осталось. Он понял, что любит её, а она… Она попросила убить её, не дожидаясь, пока болезнь победит. Он сказал, что не сможет. Не сможет потерять её теперь, когда он наконец-то… Она сидела на подоконнике и болтала ногой. Пока он, полупьяный, собирался с мыслями, чтобы отговорить её от самоубийства, она открыла окно и, весело помахав ему рукой, сказала, смеясь: — Проживи жизнь за меня, Лохланн! Спиной вперёд она нырнула в объятия вечной вселенной. Всего секунда. Его мозг отказывался даже переваривать всё увиденное и услышанное и просто включил синий экран. Он очнулся утром. С жутким похмельем и единственной мысль в голове. Проживи мою жизнь, Лохланн. И он понял, что должен стать ею. Ведь несправедливо, когда умирает молодая, красивая, талантливая девушка, волонтёр UNISEF. Она нужна миру. А он не нужен, плохой актёр, наркоман и шлюн. Он должен стать ей, прожить её жизнь. Так он стал Лорной. Сначала была только работа в благотворительности (ему пришлось бросить наркотики), потом ему не хватило духу избавиться от её вещей, и он стал надевать их. Просто примерять перед зеркалом, потом спать в них, потом носить дома, а потом… Накопил на операцию и сменил документы. Лохланна больше нет, есть Лорна. Та, кто нужнее миру.***
Утром Дилан не открыл кофейню. Он проспал почти до полудня, а проснулся от запаха кофе и позвякивания кухонной посуды. — Ты что, и готовить научился? — Не спрашивай всякую чушь и садись завтракать. Дилан удивился, но ничего не сказал. Блинчики с малиновым вареньем часто готовила мама, правда всегда по воскресеньям, а за окном был четверг. И вкус, как из детства. Всё-таки это был он, Лохланн. Только Лорна. — Мы вчера о самом главном не поговорили, — напомнил Дилан, пока остывал кофе в большой кружке с тигром. — Почему тебя хотят убить? — Не хотят, — отмахнулась Лорна с улыбкой. — Я так сказала, чтобы ты впустил меня. — И надолго ты? — Навсегда, если хочешь. Мне некуда больше идти. Но если хочешь, я могу уехать… — Мне всё равно. Ты бы позвонил маме. Её/его глаза на миг расширились, но тут же она/он взяла себя в руки. — Наверное, она не захочет слышать меня. Мы нехорошо расстались, а теперь вот вообще… — Чушь, — фыркнул Дилан. — Она только и ждёт, чтобы ты сделал шаг к примирению. Всё это время. Она/он помедлила с ответом. — Хорошо. Я позвоню. Сегодня же. В этот самый миг у Дилана вновь возникло чувство, что что-то тут не чисто, но он понять не мог, что. Он решил продолжить эту тему, пытаясь нащупать ту неуловимую трещину, которую он чуял седалищным нервом, но не более того. — Может, даже съездим к ним в Италию на Рождество? — Может быть.***
Тот, кто вышел из душа, точно не был Лохланном. Никогда. И не мог быть. Характерное расширение в районе таза, которое нельзя нарастить, и, главное, чёрт бы с ним с жиром, ни единого шрама от операций. Веб-камера передавала женщину, которая родилась женщиной, и никаких отговорок уже и быть не могло. Всё-таки мелкая пакость внутри мозга Дилана не обманула его, и он не зря установил скрытые камеры, выведя их на рабочий компьютер в кофейне. Он следил за Лорной достаточно долго и вынужден был признать: она нигде не прокололась, даже когда его не было рядом. Даже миссис Флинт её легенда убедила, хотя при упоминании потенциальной личной встречи Лорна едва заметно морщилась и мягко меняла тему. Теперь он знал правду. Не знал только, что с ней делать. Лорна нравилась ему, она хорошо шутила и вкусно готовила. И иллюзия примирения с давно потерянным братом, по которому он всё-таки иногда скучал, несмотря ни на что, ему тоже нравилась. А теперь нужно было что-то делать, то ли выгнать её со скандалом и полицейским расследованием, то ли просто выставить чемодан, дав денег на такси, то ли оставить всё, как есть, и задушить эту правду диванной подушкой. Он думал. Думал до вечера. Думал, украшая латте корицей, выпекая вафли и капкейки, поливая пломбир гренадином. Думал и никак не мог придумать, как сказать Лорне, что он всё знает. И в то же время ничего не знает, потому что оставалась ещё куча вопросов. Что с Лохланном и где он? Зачем она заявилась к нему? Что он скажет матери? Сходит ли она с ним на свидание? Стоп, не туда. Вечером он поднимался по винтовой лестнице, точно намереваясь разоблачить Лорну. Если повезёт, она сдастся и всё расскажет. А не повезёт — он спугнёт её, и она попытается сбежать. Тогда что ж, он сильнее, хотя он и не мог представить, что бьёт её или хотя бы прикасается к ней, но уйти он ей не даст. А если она всё-таки улизнёт, можно следить за ней, может, она приведёт его к брату. Умно по всем фронтам. Он хотел войти тихо, но замок, как на зло, лязгнул, как врата ада. — Дилан? — Да, привет, братец, я дома. Шутки про пол уже надоели обоим, но Дилан не хотел показывать раньше времени, что всё изменилось. — На ужин сегодня курица с грибами. Мой руки. Он вымыл руки и сел за стол. Она села напротив, одетая, как всегда, в бесформенный свитер и джинсы. Мастер не вызывать подозрений. Они ели в тишине; курицу, приправленную напряжением, и грибы с привкусом хичкоковского саспенса. Потом в тишине же он собрал посуду и убрал в моечную машину. — Я испекла капкейки, —сказала она. — Хочешь попробовать? — Я кондитер, они мне снятся. — Значит, не хочешь? Он не стал отказываться второй раз. Лорна достала из духового шкафа семь малюсеньких кексов, каждый был украшен изюминкой. Она сама подала ему тот, что был посередине. Он не сразу понял, что изюм — не изюм, но когда что-то хрустнуло на зубах, это стало очевидно. Миниатюрная веб-камера пропеклась меньше, чем нужно. Она знает, что он знает. — Ты не похож на извращенца, тайно мечтающего об инцесте, — сказала она. — Но ты установил камеру в ванной. — Потому что кое-что в твоей гладкой истории не давало мне покоя, — ответил он. — Где мой брат? — Я убила его.***
Мы познакомились в Перу, куда я приехала работать от одной благотворительной организации. Он был там с гастролями. И так уж вышло, что однажды вечером Лохланн и я оказались в одном баре. Он заговорил со мной. Потом было много виски под предлогом того, что мы оба ирландцы. Потом был дикий секс в пустом мотеле. Ты смотрел «Психоз»? Вот типа такого. Я думала, мы и не встретимся больше, но он позвонил. Потом ещё и ещё. В Солт-Лэйк мы переехали уже вместе. Долго колесили по Америке, потом сняли квартирку в Нью-Джерси. Он устроился в театр. Через месяц сказал, что я могу больше не работать. Через два — что не должна выходить без него. Через три он приковал меня к батарее цепью длиной аккурат до входной двери. Я сирота, хватиться меня было некому. У меня не было друзей и знакомых в чужой стране. У меня не было постоянной работы. Даже если бы он убил меня, никто бы не заметил. Но он не убивал. Бил, насиловал, но не убивал. Ты знал, что он склонен к насилию? Вы дрались? Нет? Может, это из-за наркотиков, а может, ты просто сильнее и он боялся тебя. Через полгода я точно знала, что убью его. Я придумала, как избавлюсь от тела, от орудия убийства. Придумала, как я не попадусь. Я решила, что заберу его жизнь, раз уж он фактически забрал мою. Так я придумала эту легенду, в которой исчезла я, а не он. Я стала им, который стал мной. Один врач помог мне всё устроить. Естественно, за деньги, как же иначе. Я знала его ещё до Лохланна, до этого кошмара. За операцию я заплатила его кредиткой, его официально оформили как пациента, сменившего пол. Между операцией и выдачей нового паспорта я изучала его жизнь до меня, вплоть до клички вашего кота. У вас был рыжий кот, Дилан? Рыжий, я знаю. А когда всё было готово, я бежала из страны. Никто не станет искать Лорну МакРори, а если станут искать Лохланна Флинта, все следы приведут ко мне. Зачем я пришла к тебе? Не знаю, просто всегда хотелось семью. И потом, вы не виделись столько лет, ты бы легко поверил в мою выдумку. Твоего брата больше нет, Дилан, каяться не буду, уж прости. Я рассказала тебе, потому что ты не такой. Не забывай, ты обещал, что поверишь мне и не будешь искать его дальше. И ещё ты, кажется, обещал не сдавать меня копам. Впрочем, они ничего не найдут, даже если ты предашь меня. Только ты не предашь, да, я знаю, почему, знаю и эту историю тоже. Хочешь ещё кексик? Остальные без камер, честно. Хочешь, я останусь и буду печь их по пятницам? Ты мне нравишься, Дилан, жаль, у меня не было такого брата, как ты.