Десять дней в обществе полковника Мустанга

Почему-то, когда Эдвард открыл глаза, ему сразу показалось, что день будет на редкость ужасным. На часах было всего шесть утра, но плохое предчувствие не дало ему снова уснуть. Прошла всего неделя как Эд и Ал вернулись в Ризенбург, однако застать Уинри им все же не удалось: она уехала в Дублис на день раньше. Не надеясь уснуть снова, Эдвард спустился вниз и целенаправленно поплелся на кухню. — Кого там принесло? – недовольно прошептал Эд, когда в дверь позвонили. «За что мне это?» — мысленно взвыл Эдвард: на пороге с довольной улыбкой стоял полковник Мустанг. — Утро доброе, Стальной! – ухмыльнулся Рой. — Какое, нахрен, доброе! И что же здесь забыло мое начальство? — Может, сначала впустишь меня? Или ты предпочитаешь разговаривать на пороге? — Да входите уж, – пробормотал Эдвард, пропуская полковника. — Кто там, Эд? – крикнула Пинако, спускаясь в гостиную. — Полковник. – Эд недовольно покосился на начальство. — О! Полковник Мустанг, рада Вас видеть! — Доброе утро, госпожа Пинако! Вы, как всегда, прекрасно выглядите! — Умеете же Вы поднять настроение, такой старушке как я! — Перестаньте. За Вами наверно до сих пор бегают ухажеры! Я надеюсь, Вы не против, если я поживу у Вас недельку? В Централе такая суматоха, а у вас так спокойно. — Конечно, не против, мы всегда рады гостям. Можете оставаться сколько угодно. Правда, Эд? — Да-да-да… — пробормотал Эд, раздраженно постукивая пальцами по столу. — Извините, Рой, мне нужно вернуться к работе. Располагайтесь. Эд Вам поможет. Да, Эдвард? — Да-да, конечно-конечно. Пинако вернулась в мастерскую. — И? — Что «и»? — Как это понимать? — Мне надоел Централ, и я взял отпуск на десять дней. «Десять дней в обществе Мустанга? Чудесно! Просто охренительно!» — Кстати, милые трусы в цветочек! — Заткнись! — Не разговаривай так со старшими по званию. — Хрен тебе! Во-первых, ты у нас в гостях, во-вторых, ты не на службе. — Веские аргументы! Так и начались суровые будни Стального в обществе Роя Мустанга. День первый. — Ну и куда отправился этот пироман, прихватив с собой Альфонса? Пинако закуривает и оглядывает Эда нервно ерзающего на стуле. — На твоем месте, я бы вела себя поспокойнее. — Он меня раздражает! Так все же, где он? — Полковник с твоим братом отправился на рынок, надо было прикупить кое-каких продуктов. — Мы же недавно с Алом все закупили? — Ну, мы с Альфонсом уезжаем. Так что продукты это вам с Роем. — Что??? – Эдвард мелено зеленеет. — Хочу сделать сюрприз Уинри, да этого старого извращенца Доминика повидать. В другое-то время я никак не могла поехать, не на кого дом оставить, а тут полковник как удачно приехал. Так что Рой остается за старшего. — Я не ребенок! Мне нянька не нужна! — Прекрати злиться на весь белый свет и успокойся! Эдвард и сам не понимает, почему нахождение рядом Роя вызывает волну негодования, раздражения и, что бесит его больше всего, какой-то детской радости из-за приезда полковника. И Эд злится. На себя, на Роя, на Ала. Эдвард не выходит из комнаты до следующего дня. День второй. Станция, яркое солнце слепит глаза. — Братик! Братик! — Альфонс высовывается из окна вагона. — Да, Ал? — Веди себя хорошо! — Ал, и ты туда же? Все будет в порядке, езжайте. Возвращаться домой не хочется, но Эдвард пересиливает себя. Полковник занят отчетами, поэтому внимания на Стального не обращает. День третий. 6 часов утра. — Эдвард Элрик, подъем! « Я тебя ненавижу!!!» Суровые будни закончились, начинается ад. И Эдвард это понимает. Закутавшись в одеяло, Эд топает на кухню, чтобы высказать полковнику все, что он о нем думает в неприличной до ужаса форме. — Да я т… Что это? — Ну, вообще-то завтрак. Недовольный Эдвард усаживается за стол. — Ты бы оделся что ли. Убийственный взгляд. Натягивает одеяло чуть ли не на голову. — Ладно, сиди так. — Не знал, что ты умеешь готовить… Мустанг продолжает греметь посудой. Приносит тарелки, ставит перед Эдвардом. Садится. — Ты что, издеваешься? – Эд косится на стакан с молоком. — Я и себе налил, – пожимает плечами Мустанг, делая вид, что он понятия не имеет о неприязни Эда к молоку. Эд бесится, но ест. — Не знал, что ты неплохо готовишь… Не смотри так на меня… ну, не знал, что ты хорошо готовишь! Рой улыбается. День четвертый. Они мало разговаривают, все ограничивается набором стандартных фраз. Утро, подъем, завтрак, потом каждый занимается своими делами, обедают по отдельности, ужинают вместе. Пасмурно, совершенно не хочется выходить на улицу. Эдвард и не выходит. Сидит в гостиной, читает. Рой что-то пишет за столом, сосредоточенно потирая переносицу. — И охота тебе работать даже в отпуске? — У меня навалом дел… ты же знаешь. — Ну да, конечно, — Эдвард ухмыляется, — Помнится, ты всю работу сваливал на других, с каких это пор ты начал работать сам? — Ну, здесь же не на кого свалить, — улыбается полковник. — Даже не думай, я не собираюсь заниматься твоими глупыми отчетами, — злится Стальной. — Лучше бы ты свои вовремя сдавал, — и Рой возвращается к работе. «Еще немного и я его точно убью» Эд продолжает читать, но мысли его путаются, Эд снова начинает наблюдать за полковником. День пятый. Эд встает раньше полковника. Сегодня годовщина. — Сходишь со мной на могилу…. – Эдвард выглядит подавленным, в руках у него букет белых лилий. Рой на секунду замирает. — Конечно. До кладбища они всю дорогу молчат. К могиле Триши Рой не подходит, считая, что лучше оставить Эда одного. Весь оставшийся день Стальной не проронил ни слова. День шестой. На улице льет как из ведра, небо полностью затянуто серой пеленой. Эдвард весь день как на иголках, по десять раз перечитывает записи отца и недовольно ворчит. Эд мог бы и у себя в комнате изучать работы отца, но он сидит в гостиной в кресле, Рой за столом с отчетами. Это стало негласным правилом, и хотя Эд постоянно выражает свое недовольство, каждый вечер спускается в гостиную, забирается с ногами в кресло и что-нибудь читает, изредка поглядывая на сосредоточенного на работе полковника. — Стальной? — Мм? — Поставь чайник. — Нашел бы себе подружку, она бы тебе чайники и ставила, — ворчит Эд, но все же идет на кухню. Рой потягивается, встает из-за стола. — Ну, для этих целей и ты неплохо подходишь, — улыбается полковник, отправляясь следом. — А ты, я смотрю, любитель использовать всех, кто бы ни подвернулся тебе под руку. — О, Боже! Стальной, для тебя попросить поставить чайник на газовую плиту, значит использовать? Видно ты совсем ничего не понимаешь. Если бы я хотел тебя использовать, то явно по другому назначению. Быстрый взгляд в сторону полковника. — Это как же? – Эдвард удивлен. Полковник подходит ближе. — Например, так, — Рой прижимает его запястья к стене над головой одной рукой, резко коленом разводит ноги, впивается в его губы требовательным поцелуем, скользнув ладонью по внутренней части бедра, — Ты же хочешь? Эд дергается в сторону, пытаясь вырваться. Рой проводит ладонью по паху парня, чуть надавливая, и отлетает в сторону от удара, опрокидывая столик с цветами. — Ненавижу… — зло шепчет Эд и выбегает на улицу. — Эд, подожди! – кричит вслед Рой, понимая, что это бесполезно. Он его не будет слушать. Во всяком случае не сейчас, — Доигрался… На улице холодно и сильный ветер, но Стальной не обращает внимания. Невидящий взгляд вдаль. Дождь вызывает озноб, но это не важно. Если бы Эд был в ярости, все бы было нормально, но ярости нет, гнева нет, злости нет. Опустошение. И страх. Он еще раз прокрутил в голове события последних десяти минут. Эдвард действительно его хотел:реакция его тела удивила его еще больше, чем поведение полковника. День седьмой. — Эдвард! Подъем! По прошествии десяти минут Эдвард не появляется. Рой недоуменно поднимается на второй этаж. Он бы еще понял, если бы Стальной наорал на него, не выходя из комнаты. — Эд? – полковник стучит в комнату Стального. Тишина. Открывает дверь. Эдвард спит, разметавшись по кровати. Тяжелое, прерывистое дыхание. — Эд...— Рой осторожно садится на край кровати. Медленно протягивает руку, касается лба, затем щек. — Убери руки, извращенец! – голос Эдварда хриплый, кажется, он с трудом говорит. — У тебя жар! Ты весь горишь! Эд молчит. Он плохо понимает, где он, кто он. Но голос рядом узнает сразу. Сознание все еще мутное и затянутое липкой пеленой легкого бреда. Глухие удары собственного сердца отдаются в висках. Голова раскалывается, хочется пить. — Воды… Эд еще в бреду, но чувствует, как Рой встает с кровати. И Эд снова забывается болезненным сном. Все в тумане… Сильные руки приподнимают и подносят стакан. Что это? Вода… Кто это? Ал? Нет, его руки не такие теплые, и уж точно не Пинако, ее руки не такие сильные. Рой… Рой… Ощущение невесомости, его несут куда-то. Теплая вода окутывает тело. Тысячи иголок озноба прокалывают его... Тепло... Тело растирают махровым полотенцем... Эдвард еще плохо соображает, но ему хватает сил увидеть полковника, его рубашку с закатанными рукавами, как и хватает сил вцепиться в нее, как только Рой пытается его снова уложить на перезастеленную постель… — Не уходи…прошу…не уходи, — шепчет сквозь бред, сквозь сон Эд, и Рой садится рядом, укрывает свое любимое недоразумение одеялом, нежно целует в щеку, ощущая его болезненное дыхание, и шепчет. — Я здесь, я не уйду… День восьмой. Эдвард открывает глаза. — Солнце уже высоко, сколько же я проспал? — А? Ты проснулся? Стальной удивленно поворачивает голову, за столом сидит Рой, опустив голову на руки. — Какого ты тут забыл? — недовольно шепчет Эд. События нескольких дней как в тумане. — Ты сутки был в бреду. Эд наконец замечает рядом с полковником глубокую тарелку с водой и небольшое полотенце: значит у него действительно был жар. — Как себя чувствуешь? — Паршиво. Рой подходит и присаживается на край кровати, протягивая руку, на секунду замирает, и все же касается лба Эда. — У тебя все еще жар. Стальной делает недовольное лицо. Конечно, накануне он полчаса стоял под проливным дождем. — Я сделаю тебе теплого молока с медом. Стальной зеленеет. — Хорошо, чая с медом. Эд еле видимо улыбается. Минут через пять Рой приносит кружку горячего чая и баночку с медом. Эдвард закутывается в одеяло, садится за стол. Зачерпывает ложечкой мед и недовольно наблюдает, как он стекает с ложки. — Пей уже. — Не учи меня, а? – облизывает ложечку, наблюдая за полковником, — У тебя круги под глазами, не спал? — Нет. — Почему? — Я же говорил, у тебя был жар, ты был в бреду почти сутки. Эдвард отпивает чай из кружки, задумываться. — Я разговаривал? В бреду? – не смотрит в сторону полковника. — Не важно. — Важно! — Эд повышает голос. Ему важно знать. — Да, разговаривал. Стальной нервно сжимает кружку в руках. — Я был в бреду… — Я знаю… День девятый. — Может, ты прекратишь сидеть у меня в комнате? — Я уйду только тогда, когда спадет температура. — Ты меня бесишь, даже когда пытаешься быть заботливым. — Стальной, это комплимент? — Заткнись! День десятый. Эдвард спускается к обеду. Полковник разговаривает по телефону. — Да, я так и думал, что он влюбился. У него же все на лице было написано! Что поделаешь, придется проучить его! Клинок преобразованного протеза моментально разносит телефонный аппарат на куски, второй удар отправляет Роя на пол, Стальной сверху нервно дышит, сжимая шею полковника. — Значит, проучить да? Рой пытается ответить, но у него не выходит, Эд ослабляет хватку. — Глупый мальчишка! – хватает Стального за руку и, дернув в сторону, меняет положение тел: теперь он сверху. — И? Что ты тут устраиваешь? — Я слышал! — Да, что ты слышал? Хавок опять влюбился в подозреваемую. Глаза Эдварда округляются. — Хавок? — А ты что подумал? Эдвард заливается краской, отворачивается. — Слезь с меня! — Зачем? По-моему и так не плохо. Но все же отпускает Эда. Тот злится, восстанавливает телефон и уходит на кухню. — Чайник поставь! – улыбаясь, кричит Рой, вставая с пола. — Сам ставь, — слышится недовольный ответ Эда. — Ну, все, ты попал. От неожиданности Стальной вскрикивает, понимая, что его роняют на пол. -Ты что? — Ни-че-го, — Рой судорожно целует губы Эда, одновременно расстегивая его рубашку. Стальной еще пытается сопротивляться, но рассудок уже затуманен. Эдвард пьянеет от поцелуев полковника и начинает отвечать, притягивая его к себе. (в то же время, в пяти минутах ходьбы от дома) — Уинри, может, все-таки, стоило позвонить и сказать братику, что мы приезжаем. — Ничего, Ал, Эдвард же любит сюрпризы.