dont say anything, not even a word
// дверь маленькой комнатки, погрузившейся в приятную полудрему наступившего вечера, открывается совсем неслышно и впускает за порог покоя, освещенного тусклым светом настольной лампы, темноволосого и, своим шумным присутствием немного невписывающегося в умиротворенную обстановку, юношу. влажная темная футболка слишком вызывающе открывает выступающую ключицу, капли воды небрежно украшают волосы, а серые домашние штаны приятно липнут к горячему телу. чонгук разминает конечности, несколько раз ритмично потягивая мышцы и, ухмыльнувшись самому себе, запускает кисти рук в светлые волосы сидящего за письменным столом, чимина. он подходит к нему на удивление внезапно и не слышно для старшего, который, нахмурившись слишком сосредоточенно изучает нечто из слов и знаков препинания на белых листах, лежащих перед ним. - я так устал, - чон наклоняется над маленьким паком и укладывает тому голову на плечо, оставляя на серой футболке влажный след своих волос. - прогуляемся? - я немного занят, - чимин, будто вспоминая об отсутствии грации в своей склонившейся над учебниками фигуре, выпрямляется в спине, а чон обнимает его руками за шею, нарочно касаясь губами чувствительной шеи своего товарища и молниеносно получая от него согласие в качестве кивка и улыбки. - подождешь? - да без проблем, - чонгук обнимает пака за шею крепче, искренне огорчаясь по поводу того, что между его грудью и чимином сейчас противная пластиковая спинка стула. - отдохну пока. под словом ' отдых ' чонгук скорее подразумевает нечто схожее набору очень скучных действий, посвященных утомительному ожиданию. напоследок он обнимает чимина в разы крепче прежнего, на несколько секунд отняв у того возможность дышать, и целует нежно в макушку, улыбнувшись щекочущим кожу его щек непослушным прядкам волос. чимин пахнет чем-то сладким, невесомым и еле заметно напоминающим какао. пара недовольных вздохов, реакции на которые не следует, скучное пролистывание новостной ленты или просто тысяча и одно бесполезное занятие с целью скоротать ожидание, которыми заниматься вообще не хочется. чон переодевается получасом позже в нелепую черно-желтую пижаму с забавным изображением утки из диснеевских мультиков и садится на крохотный диванчик, обиженно смотря на цифровые часы телефона в своих руках и жалуясь про себя на слишком медленнотекущее время. чиминово ' немного занят ' означает, что он с огромными усилиями и искренней самоотдачей и верой в результат пытается овладеть сложной грамматикой языка, на котором говорил и творил уильям шекспир. обычно во время подобных занятий чимин переодически раздражается, ломает карандаши и рвет исписанные листы бумаги, после недовольно дуя губы и скрещивая руки на груди. каждое из этих действий кажется младшему невероятно милым : от сжатых маленьких кулачков до очаровательного чуть детского и слишком недовольного выражения на лице. пак распыляется на всякие некрасивые фразы вроде ' я ни на что не способен ', а чонгук, улыбаясь, молчит и гладит уложившего ему на колени голову хёна по волосам. чонгук спустя некоторое количество минут перемещается в горизонтальное положение, пусть и маленькая софа совсем не подходит внушительным габаритам его длинного тела. колени приходится согнуть, голову уложить на непонятное скомканное нечто, напоминающее массу из одеяла и подушки, а руку согнуть в локте. о комфорте говорить не приходится, но чонгук и не против на самом деле: в конце концов его обзор позволяет изучить профиль пак чимина практически детально и запомнить каждую из его красивых особенностей, раз за разом подмечая что-то необычное и до жути милое. любимая часть занятий английским языком чимина для чонгука та, в которой старший начинает вслух проговаривать диалоги. пару раз он собственноручно выставляет слишком веселящегося младшего за пределы своего тихого местечка, потому что тот начинает смеяться до обидного звонко, даже не пытаясь контролировать свои вспышки хохота. просто чон, от очаровательности и прелести момента, не в силах объяснить паку, что смеется он не зло и вообще о таком и думать не смел, а причина банальна и в другом: просто пак чимин слишком очарователен, когда так отчаянно старается. чон учится на ошибках, и сейчас лишь с неким восхищением улыбается себе под нос, прикрыв глаза и слыша его любимое ' what do you mean? are you serious? ' доносящееся от упорного юноши, откинувшегося на спинку темного стула. некоторые звуки как следует воспроизвести не выходит, да и сам чонгук во всем этом далеко не мастер, но выразительные интонации и вопрошающие ноты в голосе вызывают у него лишь одно желание: заобнимать чимина до смерти, ну или умереть самому, потому что лекарств от такого повышенного уровня умиления еще не изобрели. прилично искаженные ' why ', ' what ' и ' where ' повторенные несколько раз сладким голосом забирают младшего на просторы сонной, сопровождаемой приятными звуками голоса пака, территории. он засыпает неожиданно, несколько раз противясь физиологическим потребностям и пытаясь остаться в состоянии бодрствующем, но сквозь сон продолжает как-то слишком подлинно нежно наслаждаться доносящимися до ушей словами, произнесенными с ярко-выраженным акцентом. чимин, к слову, замечает, что чонгук погрузился в царство морфея лишь спустя час, проведенный наедине со своими попытками как можно четче проговорить сложные фразы. все, что чимин может сделать, увидев младшего спящим, это восторженно охнуть и не думая ни секунды небрежно схватить со стола свой телефон. пак работает как мастер, профессионал своего тайного дела: бесшумно подходит к чонгуку поближе и делает несколько фотографий для своего личного архива. младший до жути и восхищения уже со стороны старшего невинный и безмятежный, когда спит. пугающая своим постоянством встревоженность пропадает с красивых, с течением лет ставших острыми и выразительными черт лица, сменяясь успокаивающей умиротворенностью. кожа лица в тусклом желтоватом свете приобретает какой-то особенный золотистый оттенок. паку хочется обрушить на уютного и теплого младшего невероятной величины океан своей неиссякаемой нежности, оставить на красивой смугловатой коже невесомые розовые поцелуи и прижаться всем телом к дурацкой пижаме, в которой спит самый юный участник их группы. чонгук немного ерзает во сне, обнимает подушку в белоснежной наволочке, а чимин понимает, что засмотрелся на ничего не подозревающего юношу рядом, поддавшись чарам его спокойного величия, и эта деятельность ему нравится в разы больше, чем та, на которую он потратил предыдущее несколько часов. будто очнувшись ото сна собственного, чимин вздрагивает внезапно, касается невесомо гладкой челки чона кончиками пальцев, и поражаясь своему собственному энтузиазму, оставляет посвященный младшему пост в твиттере. напоследок чимин погружает комнату во тьму, выключая лампочку настольной лампы и прикрывает дверь, оставляя чонгука со своими снами наедине. // активность чон хосока в свободное от концертов и промоушена время заметно повышается ближе к ночному времени суток. он уже более часа терроризирует сонного тэхена своими рассказами и вопросами, на что тот лишь устало посмеивается, а чон не знает куда деть бурлящий в нем потенциал неиссякаемой энергии. под горячую руку попадается заходящий в гостиную ближе к ночи чимин, который всегда не против составить компанию пестрящим жизнью и яркостью планам чон хосока. тот размашисто приобнимает его за плечи и зовет подышать свежим воздухом, прогуляться по прохладным улицам, где в отличие от светлого времени суток, им предоставится некоторый покой и защита от чужих глаз. пак кивает пару раз, соглашаясь, но забыть про точно такое же обещание, данное чонгуку часами ранее не может - возвращается в укромную комнатку, которую покинул пятью часами ранее, чтобы обнаружить чонгука спящим примерно в той же позе, в которой он его оставил. полночь прибавила два часа во временной плоскости, а чимин немного сонно присаживается на краешек дивана рядом с чонгуком, осторожно подвинув его колени и отнимает у младшего предмет для крепких объятий. брюнет инстинктивно во сне тянется за потерянным, но натыкается лишь на приятный на ощупь свитер пак чимина. тот не может в очередной раз не умилиться сложившейся картине - двигается к младшему ближе, позволяя тому зацепиться сильными руками за плечи и прижать себя к торсу младшего в качестве потерянной ранее мягкой подушки. - чонгук-а, - чимин говорит полушепотом, смирившись со своей ролью в руках сильного парня и слегка смущаясь. - прогуляемся? - еще пять минут, - младший не открывает глаз и продолжает прижимать чимина, который слишком удобный для подобных дел, к своей груди. пять минут превращаются в десять, потому что у чимина силы воли и сердца не хватает нарушить красивый и спокойный сон чонгука, ну и в целом из его объятий никуда выбираться не хочется. сообщения от хосока, вибрирующие неприятным ощущением в кармане джинс, становится игнорировать все тяжелее, и чимин, набравшись сил моральных снова лишает чонгука предмета для сонных объятий. тот недовольно шарит руками в воздухе, и поняв, что чимин уже за пределами досягаемости, все-таки открывает глаза. - чиминни-хён, подари мне колыбельную на английском языке твоего исполнения на день рождения, - чонгук немного издевается над старшим, но на деле вкладывает лишь самые светлые чувства в каждое слово. - отстань, - чимин, к сожалению, подобные шутки порой принимает не в том ключе, в котором следовало бы, и немного обиженно кусает губу. - я серьезно, - когда тон голоса чонгука приобретает грубые нотки, то он имеет ввиду то, что имеет, - пожалуйста. чонгук даже в сонном состоянии гораздо сильнее своего старшего товарища, поэтому схватить того за запястье и, обнимая, укусить за мочку уха никакого труда не составляет. - i'm so serious, - у чонгука с грамматикой совсем чуть-чуть лучше, чем с произношением, и на этот раз смеется уже пак. - sing a song, for me. - собирайся давай, хосок-хён заждался, - когда чонгук так властно возвышается над чимином, у того земля из под ног уходит, а со смущением бороться выходит совсем плохо: взгляд не может найти подходящего места, а щеки предательски алеют. - да я так пойду. чонгук выпускает хёна из объятий, потягивает конечности в любимой ему манере, стараясь растянуть и расслабить каждую мышцу, а чимин захватывает для беспечного младшего свою теплую черную кофту. просто на всякий случай. просто потому что заботиться о чонгуке у него уже в привычках и инстинктах. и просто потому что, чимин знает, как сильно чон это ценит, пусть и с внешними проявлениями благодарности у того, если выражаться уж совсем мягко, не очень. поздняя ночь в предверии утра опускается на город красивой спокойной и практически неслышной песней. запах улиц будто окрашивается чем-то тускло-желтым и подобно ночи, на смену которой совсем скоро придет утро, по-августовски торжественно грустно прощается с уходящим летом. иногда чимину кажется, что отдыхать даже в свободное время ни он, ни его согруппники не умеют, поэтому периодические предложения хосока или чонгука просто пройтись по вечерним улицам он проигнорировать не хочет так же сильно, насколько не может. младший из ребят идет чуть спереди, хосок, шагающий рядом с чимином, напевает какую-то песню, периодами вставляя придуманные только что танцевальные движения, а пак пользуясь моментом и всеобщей расслабленностью, снимает коротенькое видео, и им не поделиться тоже не может. всё слишком спокойно и правильно, незатейливо и по-настоящему, и перестать улыбаться по этому поводу почему-то не получается. присоединяясь к разговору, происходящему между старшими, чонгук замедляет шаг и оказывается плечом к плечу к чимину. он даже не вслушивается в звуки их голосов, наслаждается умиротворением, которое пробралось в его сердце желтыми огоньками, и мечтательно закрывает глаза. несколько раз кисть руки чимина касается холодных пальцев чонгука и младший в итоге хватает мизинец пака своим. ничего особенного, интимного или необычного, но старший начинает путаться в словах, застенчиво переводит взгляд на чона, а тот улыбается довольно, даже не глядя на парня рядом. и так прекрасно знает, что тот покраснел в очередной раз и наверняка потерялся в круговороте своих нежных чувств. преимущество чонгука в том, что он знает. наверняка, наперед и заранее знает, как много значит для старшего и как кардинально он может перевернуть устоявшиеся каноны жизни чимина одним своим желанием или прихотью. но чон никогда в жизни не позволил бы себе воспользоваться этой своей осведомленностью - он слаб перед известным только ему самому преимуществом чимина в том, что он значит для него так много. как бы это тривиально и розово сентиментально не звучало, но о чимине хочется заботиться, кормить, оберегать и дарить только самое лучшее. иногда чонгуку, увидевшему в очередной раз насколько пак изящен и красив не только снаружи, но еще и со внутренней своей стороны, кажется, что он не заслуживает такого светлого человека рядом. порой это случается, и чонгук настолько сильно тонет в подобных осознаниях, что все, на что у него остаются силы выливается дурацкими насмешками и придирками. это срабатывает стихийно, подобно некому механизму самозащиты, проявляется неосознанно и нелепо, а после возмещается долгими объятиями и такими же внезапными и нелепыми комплиментами. в суть разговора чонгук вникает с трудом, когда хосок уже третий раз спрашивает будет ли младший рамен. осознать вопрос и понять, что от него, черт возьми, хотят, получается не сразу. чон оглядывается по сторонам и понимает, что они как-то подозрительно быстро дошли до круглосуточного магазина близ тихой темной реки. парень покупает упаковку лапши быстрого приготовления, заваривает её там же и грустно вздыхает, услышав, что чимин и этот приём пищи решил пропустить. желтоватое таинство ночи совсем изредка нарушается звуками голосов проезжающих на велосипедах подростков, а ребята устраиваются на берегу раскинувшейся меж двух сторон города глубокой реки. хосок спорит с чонгуком, что именно в этом месте её переплыть нереально, с чем младший не согласен в корне и даже порывается доказать правоту своих доводов на личном примере. спокойствие пак чимина немного усмиряет его пыл, но он все еще игриво поглядывает на хосока с шоколадным рожком в руках, который будто нарочно пытается его раззадорить, на что чонгук по-ребячески ведется. спустя пару минут беседы, уже исчерпавшей запас своих фактов и вопросов, тишина наполняет атмосферу темного времени суток повисшей паузой, погрузившей все окружающее в состоянии статики. чонгуку хватает места, чтобы сохранить между ним и чимином понятие личного пространства, но он нарушает невидимую границу и подрагивая немного от забирающегося под ткань одежды холодного ветерка, жмется к старшему. тот все еще упрямо отказывается от рамена, но ' i'm serious' младшего вновь звучит слишком настойчиво, а острая лапша оказывается во рту чимина еще до того момента, как он полноценно успевает согласиться. деревянные палочки смотрятся в пальцах высокого парня слишком изящно, а чимин краснеет в третий раз за эту ночь и расправившись с остатками острого блюда, достает из своего рюкзака темную кофту. благодарность чонгука выражается очередным крепким объятием, и сопровождается непонятно откуда взявшимся наглым поведением. пользуясь тем, что чон хосок все еще рядом, и беседует с чимином о чем-то отвлеченном, чонгук незаметно для самого старшего из парней проходится холодным носом от ключицы, выглядывающей из просторной майки до линии подбородка. мурашки, пробежавшиеся по нежной коже чимина в очередной раз вызывают на лице чонгука улыбку, и вынуждают повторить то же самое действие, используя проворный язычок. чон чонгук хитер и пользуется ситуацией, знает, что если бы чимин и хотел ему отказать, что маловероятно, но все же имеет свой процент реальности, то делать перед хосоком он бы этого не стал - подставлять младших товарищей не в его правилах. да и отказы - последнее, чего чон боится. серьезные разговоры, сулящие возникновение обязательств и ответственности, пугают младшего в разы сильнее. чимин время от времени пытается выставить данную тему на обсуждение, но в одиноких полутемных комнатах он всегда единственный, кому выпадает право говорить. младший теряется, бежит от ответов чимину и самому себе по лабиринтам запутанных внутренних чувств и каждый раз истошно ненавидит себя за расстроенное выражение на лице старшего. беседа продолжает литься спокойным монологом хосока, потому что чимину от волнения сложно подбирать подходящие для нее осмысленные фразы и слова. чонгук беззвучно целует шею чимина, кончиком носа касаясь светлых волос. холодная рука забирается паку под футболку и пару раз ритмично проходится ледяными пальцами по плавному изгибу талии. чимин вздрагивает от каждого прикосновения, а чон, оставив на шее последний теплый поцелуй, отстраняется как ни в чем не бывало, обрывает опасный акт интимной близости так же внезапно и односторонне, как и положил тому начало, и широко зевает. кофта чимина приятно согревает тело, а её владелец молчит на протяжении всего пути домой, оправдываясь тем, что слишком устал. чонгук напротив ведет себя привычно и естественно, продолжает спорить с хосоком, смеяться, и звонко пытаться разговорить чимина, которому будто выключили функцию воспроизведения длинных и осмысленных фраз снова. пак провожает асфальт под подошвой темных кроссовок печальным взглядом и наконец оказавшись за порогом уснувшего дома для семерых парней, устало включает чайник, уложив голову на столе. уютная кухня, как и все вокруг, совсем незаметно окрасилась светлыми красками наступившего утра, оставляя в домашнем теплом воздухе смутное напоминание о прошедшей ночи. звуки ударяющихся о кафельный пол капель, доносящиеся из душа будто пробуждают чимина своей горячей влагой и контрастно меняют эмоции с прохладно печальных на пламенно встревоженные. он делает шаг в направлении ванной комнаты, оставив недопитую чашку чая с жасмином в одиночестве деревянного столика. хосок пожелал парням спокойной ночи, добрых снов и всего сопутствующего, как только оказался за пределами улицы, завалившись спать и небрежно сняв с себя верхнюю одежду, не доходя до своей комнаты. сомнений нет - в душевой кабине сейчас чонгук. спустя пару минут звуки шумных капель смолкают, ручка двери открывается еще двумя минутами позже, а чонгук, одетый в ровном счетом ничего кроме голубого полотенца на бедрах встречается лицом к лицу с хмурым чимином. руки скрещены на груди, взгляд устремлен в стену, но не прочитать в нем опасной решительности невозможно, как бы сильно чонгук этого не хотел. если пройтись по огромному множеству воспоминаний, то наверняка среди них найдутся те, в которых чон видел старшего в подобном расположении духа, но ему почему-то не по себе лишь от одной мысли о том, что паку плохо именно из-за него. он не успевает задать вопрос, пусть они и проводят больше минуты в освещенной утренними лучами тишине тесного коридора. - прекрати играть со мной, чон чонгук, - чимин нарушает покой безмолвия первым, и все так же продолжает нервно игнорировать непонимающий взгляд младшего. - я не, - чонгук начинает оправдываться, даже ступает на шаг назад, но безопаснее себя от этого не чувствует. - это, - пак указывает пальцем на свою шею и хмурит брови, проводя после кистью руки по волосам, - смешно наверное? тебе как и всегда весело? чонгук внезапно сталкивается с настигающим его слишком медленно пониманием и шумно выдыхает с облегчением и улыбкой, в миг оказываясь рядом с чимином. сильные руки вновь обнимают старшего за шею, а чонгук позволяет себе рассмеяться, несмотря на то, как энергично и настойчиво пак пытается вырваться из его объятий и отстраниться. - silly, i'm serious, - чонгуку очень тяжело не поверить, тон голоса меняется в секунды, а выражение лица и правда становится слишком серьезным. теперь не успевает ответить чимин: чонгук целует его губы слишком уверенно, настойчиво и горячо. этот поцелуй далеко не первый, которому довелось случиться между парнями. бывали и те, что превосходили этот и по своей страстности и продолжительности. но чимина радует некоторая ясность, пусть и такая шаткая и хрупкая, что для чонгука уже не мало. младший прижимает чимина к своим упругим мышцам и влажному телу слишком крепко, не пытаясь увильнуть в очередной раз сквозь удобную лазейку или нервно отвести взгляд, превратив все в шутку. он по-взрослому серьезен, а чимину внезапно вся недосказанность кажется малозначительной и им надуманной. он тянется за очередным поцелуем, а чонгук только и рад его ему подарить, улыбается меж горячих столкновений губ и вновь запускает влажные пальцы чимину в волосы, жадно хватая воздух, которого не достает в легких и проникая языком в рот чимина слишком уверенно. - what do you mean? - чимин вновь теряет присущую ему ранее уверенность и произносит столько раз повторенный вопрос совсем тихо, будто боясь допустить ошибку. - i'm serious, - чонгук почти смеется, любвеобильно хватает запястье пака и подносит маленькую ладошку к своей широкой груди, накрывая сверху своими пальцами. - my heart. у чимина не остается вопросов хотя бы на сегодня, он доволен, а чонгуку наконец-то не приходится ненавидеть себя за то, что он опять убежал от старшего, отмахиваясь своей трусостью. чон может похвалить себя за то, что наконец-то справился и делает это сразу же - хватает миниатюрного чимина за пояс, обхватывает его маленькую талию руками и вновь осыпает его мягкие губы, чувствительную шею и красивое лицо неисчислимым множеством теплых поцелуев. пак не может не смущаться, ему по-юношески хорошо и на данный момент немного плевать на то, что сна категорически не хватает и даже усталость не может как следует обусловить свои права. габариты тела чон чонгука опять не вписываются в размер маленькой кровати. причина тут уже конечно не в том, что парень слишком быстро растет, а оказывается более приятной - в обнимку с теплым пак чимином чонгук готов разделить и самую маленькую софу в мире, и быть счастливым несмотря на присутствующий дискомфорт, наслаждаясь сладким запахом шоколада. мышцы ноют часами позже, но как только губы чимина касаются щеки чона, ему уже как-то все равно. он жмется ближе и ближе, пусть и расстояния между ними уже не остается и уговаривает чимина на очередную вечернюю прогулку вдвоем, нежно проводя указательным пальцем по его лицу. - ты зовешь меня на свидание? - старший знает, что имеет право немного издеваться над чоном и пользуясь этой возможностью, нарочно растягивает слова. - так мило. - ну только без цветов, мягких игрушек и прочего, - чонгук вздыхает скорее довольно, нежели наоборот и прикрывает глаза. - хотя миллион поцелуев позже гарантирую. - я из-за тебя дышать порой не могу, во всех смыслах. - because i'm serious, - чонгук смеется и получает тычок указательным пальцем в живот и обиженно вскрикивает. в качестве мести чонгук несильно кусает старшего за щеку, а после вновь сдается своим желаниям и предательским чувствам: накрывает губы пака своими и лишает возможности дышать уже их обоих. чон все равно не может попрощаться со своей любовью к шуткам и издевкам над старшим, но скрашиваемые заботой и любвеобильностью они теряются на фоне светлой нежности. чимин же не может попрощаться со своей любовью к ясности и вопросам, но чонгук привыкает и к этому, неромантично правдиво дает очевидные ответы и дарит старшему необходимое чувство спокойствия, снабжая его действенными доказательствами и непрекращающимися регулярными объятиями и поцелуями.just give me a smile .