Встречаться нужно для любви, для остального есть книги. Марина Цветаева
✧☽◯☾✧События третьей и пятой глав от лица магистра Ренара✧☽◯☾✧
✧☽◯☾✧31 августа✧☽◯☾✧Окрестности Дублина✧☽◯☾✧Школа «Хизер Блоссом✧☽◯☾✧
Дорога мало мальски успокаивает меня. Еду в этот зловещий и необъяснимо притягательный особняк, чтобы наконец увидеть ее. Больше эта неуловимая полукровка от меня никуда не сбежит. Как и все прошлые разы, подъезды к школе встречают нас фейрийскими мороками от людей, которые заставляют вулгаров считать, что дороги тут нет. Я почти с восторгом смотрю, как Сеймур ведет автомобиль по болоту — дорога есть, но она незрима. Школа вырисовывается на горизонте — темная, неровными зубцами вспарывающая небо. Ближайший лес покрыт клочками тумана, как гигантской паутиной, он притягивает и вызывает нервную дрожь. Я люблю это чувство — благословенный саспенс, предвкушение ужаса, почти сексуальное возбуждение. Чтобы раз за разом испытать это я и смотрю триллеры. Сеймур распахивает передо мной дверцу, и я выхожу из машины — медленно, с грациозностью кошки, словно позируя незримой публике. Я всегда так делаю, даже в одиночестве. Зато меня практически невозможно застать врасплох, я всегда готов и всегда прекрасен. — Вас ждать здесь, месье Ренар? — спрашивает Джефферсон. Отсидеться тут хочет, что ли? — Нет, ты пойдешь со мной, — я слегка усмехаюсь. — Один я туда идти не собираюсь. Наконец появляется фейри. Он явно темный, а не нейтрал, и не знаком мне. Раньше тут служил другой, похоже, гвиллион, разновидность тролля. Этот пониже ростом, но даже более неприятный — взгляд исподлобья не добавляет обаяния. Я подхожу к воротам, опутанным цепями. Словно они боятся, что кто-то ворвется к ним. Или, что вероятней, вырвется от них. Сторож напряженно смотрит то на меня, то переводит взгляд мне за спину — на Сеймура и молчит. Светлый бы уже давно поклонился, а этот сутулый старик не собирается меня приветствовать. Служение тьмы — это не услуги, это обещание не рвать горло без предупреждения. Поэтому я в основном окружаю себя светом. — Мне нужен директор, — поясняю я, но тут же вспоминаю, что письмо-то было от Руты. — Точнее, его заместительница, — вспоминаю, что Миднайт меня терпеть не может. — Но можно и обоих. Говорю с полуулыбкой, она добавляет моему голосу достаточно ехидства, неявного, чтобы никто ничего не заподозрил, но достаточно заметного, чтобы вызвать у жертвы замешательство. Тон отработан еще в школе, проколов не случается. Но этот фейри слишком толстокожий, чтобы это на него подействовало, и я злюсь. Обещаю себе отыграться на первом же встреченном здесь человеке, кроме Персиваля. — Напомните ваше имя, — говорит сторож. Хоть этому его обучили, неужели еще и записывает визитеров? И что значит «напомните», я еще не представлялся. Имя называю, мне не жаль, но по хмурому лицу не видно, произвело ли оно должное впечатление. Ворота наконец распахиваются, сколько утомительных церемоний! В другие школы попасть значительно легче, даже если не брать во внимание оторванность этой от нашего мира почти весь год. — Проходите, — хрипит темный. — Вас проводить? Ты посмотри, ни малейшего подобострастия, какой негодяй. Надеюсь, девушка окажется лучшей представительницей своей расы — смелая, откровенная и нахальная. Я не против битвы, если в итоге выиграю ее. Предвкушение захватывает меня. — Нет-нет, не стоит трудов, — я не оборачиваюсь на сторожа и смотрю уже в сторону главного входа. — Я здесь не в первый раз, к сожалению, и не в последний. Как жаль, что сторож не в состоянии оценить всю глубину иронии моих слов, но я отношусь к этому как к тренировке. Она никогда не помешает. Иду по каменной тропе быстрым нетерпеливым шагом, и верный Сеймур следует за мной. Но внутри самой школы скорость приходится поубавить — я элементарно не помню, где кабинет Баркли? Спальни точно в Южной Башне, а вот учебные классы… Наугад иду в первый коридор. Сеймуру не обязательно знать, что у меня не было возможности досконально изучить это безумное строение. Все-таки как редко я здесь бываю. Совершенно невозможно запомнить все их развилки и коридоры. Чувствую на своей спине выжидающий взгляд Джефферсона, это несколько напрягает. Чувствую себя дураком — мерзкое ощущение. На ком бы сорваться? Чтобы отвлечься, слегка замедляю шаг и рассматриваю убранство. Видно, что здание древнее «Ла Ситадель» — коридоры уже и потолки ниже. Слегка давит, но все равно это удивительное место — роскошное, если не знать все его опасности. Если бы не близость потустороннего мира, здесь бы жили короли. Очень удачно натыкаюсь на комнату отдыха преподавателей и делаю вид, что шел именно сюда. В конце концов не все ли равно, где я найду Персиваля? Вхожу без стука, оставляя Сеймура на пороге. Оглядываюсь. Молодая женщина за столом смутно знакома, и я узнаю ее, едва она поднимает голову — этот взгляд ни с чьим другим не перепутаешь. — Добрый день, — говорит она встав и поклонившись. Приятно видеть, что ссылка охладила ее темперамент. А я постараюсь добавить немного соли на рану: — Мистрис ФитцУолтер? Насколько вы довольны новым назначением? Она замолкает и закусывает губу. Я не стремлюсь пока уменьшать расстояние между нами, мне нравится наблюдать за людьми чуть издали, так я вижу все нюансы их позы и жестов. — Все в порядке, магистр. Более чем. Чем мы обязаны вашему визиту? Очаровательная попытка сохранить лицо. Если здесь неспокойно даже мне, что говорить о всех прочих. К этому месту невозможно привыкнуть. — Вообще-то, меня сюда пригласили, — отвечаю я с той же полуулыбкой. Сейчас мой голос почти нежен. — Или вы не в курсе, что ваши ученики открывают блуждающие порталы посреди дня? Рута сделала для меня действительно неоценимую услугу — я получил ее послание именно тогда, когда и собирался приехать сам. И приехал бы, но теперь они вроде как сами меня вынудили. Оторвали от важных дел и обязаны оправдываться передо мной. — Я получил письмо от мистрис Миднайт с подробным отчетом. Думаю, ей не терпится меня увидеть. Когда я его читал, все пытался представить мысли и чувства Руты. Она не может знать, что мне нужно увидеть эту девушку, нужно уже почти десятилетие, это наваждение и мания, которые сильнее меня. И вот она сама приглашает посмотреть на нее, такую особенную. И мне действительно интересно, зачем эта чертовка открыла портал? Я все еще недостаточно знаю о магии фейри. — Она, скорее всего, у себя или в Саду Ритуалов. Сегодня мы распределяем учеников по факультетам, — говорит Алисия и пытается смотреть на меня строго. Возвращаю ей ее взгляд и добавляю в голос интонацию, которой обычно разговаривают с умственно отсталыми: — Конечно, я знаю, что начало учебного года. Сегодня последний день, когда до вас можно добраться. — Вас проводить? — спрашивает она, таким тоном, словно спрашивает не выпроводить ли меня? Сучка! Я не могу тратить последние часы пребывания здесь не на ту женщину. Но я запомню, Алисия Элейн! У меня хорошая память. А сейчас лучше изобразить приветливость: — О, пожалуйста. Если она избавит меня меня от блуждания по коридорам и этажам, то, возможно, в следующую нашу встречу я не буду очень злым. Она молча выходит, и я следую за ней, не оборачиваясь на Сеймура — он всегда рядом. Всю дорогу ФитцУолтер подчеркнуто молчит, и мне тоже не особо хочется с ней разговаривать. Мыслями я уже с другой. После долгого подъема по нескольким винтовым лестницам мы останавливаемся у темных двустворчатых дверей. Насколько я понимаю, сейчас там местные второкурсники проходят посвящение. Думаю, оно не такое болезненное, как бретонское, но тоже интересное. — Вы не могли бы пригласить мистрис Миднайт? Я бы не хотел нарушать церемонию, это священно. Мне лучше поговорить с ней с глазу на глаз. Вот, пусть никто не посмеет сказать, что для меня нет ничего святого. И здесь не лгу ни единым звуком. Нахалка кивает, а я наблюдаю, как она с трудом открывает тяжелую дверь и прислоняюсь к стене. Присесть бы… Ждать приходится четверть часа, не меньше. И ведь я не могу доподлинно выяснить, действительно ли там ритуал или надо мной издеваются? Зверею. Появление Руты улучшает мое настроение — она хорошенькая. Взрослая. Довольно непривычно видеть ее такой, мне интересней вспоминать о ней, как о девчонке-подростке. Она властно отсылает подчиненную и смотрит мне прямо в глаза. Рута, мне нравится, какая ты сейчас строгая! — Прошу прощения за ожидание, месье Ренар. Не могла прервать ритуал. Пройдемте ко мне. Если бы и правда к тебе, я бы даже не отказался! Даже рискнул бы временем… Но боюсь, это только кабинет. Рута, много лет назад ты вела меня по этим коридорам куда с большим энтузиазмом. — А я думал, что вы не обрадуетесь, если я задержусь, но, если вы настаиваете… Стараюсь говорить вежливо и без ехидства. Похоже, плохо получается. — Мистрис Рута… Кажется, вторым именем ее называю только я. Это хорошо, обожаю создавать у людей четкие ассоциации с собой. — Мне просто нужно увидеть девочку. Мы ждали ее, нам было интересно. Но чтобы такое! Надеюсь, я удачно прикрылся Магистериумом и даже всем Орденом. В основном, это мое желание и мой интерес. Рута оборачивается в сторону Сеймура, будто он чем-то мешает. Мне не мешает, но если ей так хочется. Забавная в своей наивности Рута Миднайт… — Держись на расстоянии, — кидаю я Сеймуру, тот понимающе кивает. А меня снова ведут бесконечными лестницами и коридорами куда-то вниз. И я больше не могу сдерживать свое любопытство: — Какой она вам показалась? Да, мне важно чужое мнение о моем сокровище. Мне о ней все важно. Рута больше не смотрит на меня, а я хочу, чтобы смотрела. Может, ущипнуть ее, чтобы вывести из отвратительного не женственного состояния чопорной надменности? Черт с ней. Поднимется визг, Перси расстроится. Нахрена мне, спрашивается, Персиваль в плохом настроении? — Это просто девочка. Возможно, напуганная крутым изменением своей жизни. Тем более, что эти перемены не вписывались в ее привычную систему мира. Я бы не хотела, чтобы… — она делает паузу. — Люди вроде вас портили ей жизнь и отнимали юность. Дайте ей спокойно познавать настоящую жизнь и не делайте из нее символ борьбы ведьм с вулгарами. Что за странные идеи, Рута?! Мои планы совершенно иные, но хорошо, что ты думаешь, что они таковы. Ответом я не удовлетворен. Я хочу восторгов и подробностей. И увидеть ее, наконец. Где первокурсники?! — Она больше, чем ведьма, — стараюсь говорить как можно более мягко. — И вы это понимаете. Я бы хотел, по возможности, перевести ее в другое учебное заведение. Нагло вру. Я уже привык к Ирландии, мне нравится климат и люди, которые меня окружают. Если отсылать девушку в Бретань или Шотландию, то придется и самому переезжать. Я заберу ее отсюда, чтобы поселить у себя, но вот тебе, Рута, это знать необязательно. — Это абсолютно невозможно, ее отец настаивал на учебе здесь. И пока я не вижу ничего, с чем бы наш коллектив не справился бы, — отвечает эта нахалка и останавливается, наконец возле кабинета. — Первый курс пишет тест. Вам вновь придется подождать. Не под дверями на этот раз, я надеюсь? Чувствую себя псиной, которую не пускают в дом. Опять начинаю злиться. — Учитывая мою должность, я могу войти в кабинет даже посреди лекции, — открываю дверь. — Не показывайте мне ее. Я хочу почувствовать ее сам… Не оборачиваюсь, но спиной ощущаю, что Рута ухмыляется. Разберусь с ней позже. Захожу в кабинет и киваю Персивалю, понимая, что он не удивлен. Он знает. Тест на магический темперамент, как я полагаю? Я виенту, девочка, а кто ты? И, что важнее, где ты? Скольжу глазами по лицам подростков, пытаясь угадать, где чей отпрыск? Насколько я знаю, здесь же должна быть дочь этих предателей — Гилмуров, которые сидят еще со времени моего предшественника. Сидят оба, хотя участие жены и не было доказано. Мы ведь не банальные шпионы, чтобы скрывать от семьи свою деятельность. У нас все и всегда в курсе дела. Наследника Драммондов я вычисляю сразу — одно лицо с отцом и такой же наглый взгляд. Первый на очереди, кому бы я наслаждением разрушил самоуважение. Дочь ближайшего друга этой семьи — Макферсона тоже где-то здесь. Светленькие близняшки — это несомненно дочери Агравейна. Очень миленькие, им здесь не место. Бросаю незаметный взгляд в сторону Персиваля и откровенно любуюсь — глаза в пол и на губах едва заметная улыбка. Прекрасно понимает, зачем я здесь. Похоже, меня тянет к именно такому типу людей — внешняя невинность и безумные демоны на самом дне души. Таков мой Ив, таков и Персиваль, а третьего друга мне не надо. Впрочем, Баркли своих демонов держит на крепких цепях и в этом он сильнее меня. Не подсказывай, Перси! Продолжаю разглядывать. Девушек тринадцать, дивное число, и я пытаюсь действовать методом исключения, минусую сестер Баркли и явных простушек, но что же я ищу? Если бы я сам знал! Обращаю внимание на само очарование — светлые волосы, светлые глаза, а какой взгляд! Точно в сердцевину мироздания. Кажется, что дева грезит наяву, лицо утонченное, а кожа светится изнутри. — Похоже, вы уже пришли к мнению? — тихо спрашивает Рута. — Хрупкая блондинка в крайнем ряду, — так же тихо отвечаю я ей. — Что же, увидим… Стерва! И ведь уже знает, прав я или нет. А я не знаю. Я не могу ошибиться, но нужно еще подождать. Ждать я умею. И ощутимо чувствую, как Персиваль спешит с обработкой тестов. Когда он начинает вызвать студентов по одному, я напрягаюсь до ломоты в мышцах. Когда в ответ на его слова встает выбранная мной девушка, я хочу кричать в голос… Финдли? Боги, вы серьезно? Как в семье нашего общего позора выросла такая фея? Если бы я чуть меньше жаждал волшебного существа, то несомненно покровительствовал бы этой. Зная нравы ее семьи, чую, что мне бы ее упаковали и перевязали бантиком лишь за одну десятую той суммы, которую я потратил бы на нее за первую неделю. Студенты встают и садятся обратно… Остаются всего две девушки — простушка, которую я отсеял почти сразу и… почему я не обратил на нее внимания раньше? Но она сидит довольно далеко. И ее зовут совсем не так, как я предполагал. Элинор… Старая паскуда все-таки поменяла ей имя. И она ведь ничего не знает о себе. Пока сложно представить, что этот открытый доверчивый взгляд впитает в себя мудрость тысячелетий. Смотрю на нее, не мигая, в упор, она встречается со мной глазами и явно тушуется. Уже знает, что перед ней Глава всех викканских ведьм или чувствует это?.. — привычно прокручиваю на пальце перстень. Насколько я успел узнать Неблагой Двор, природной робости в них ни на грош, а вот наигранная случается. Так малышка хочет поиграть? Персиваль поднимает на меня зеленый лиственный взгляд, улыбается едва заметно, краешками губ и снова прячется за ресницы. Совсем как Ив… — Хорошо, — говорит он классу. — Тогда больше вас не задерживаю, можете быть свободны. Часть учеников встает, некоторые еще медлят. — Мистрис О’Ши, а вы останьтесь ненадолго, — обращается Персиваль к моей девочке и через секунду явно к Руте. — Я закрою кабинет. Ох, Перси Эван, тебе бы сутенером работать, знаешь, как угодить. А Рута что-то подозревает, медлит, но все же уходит. Я не свожу глаз с волшебного существа. Кажется, она исчезнет, если я моргну. Теперь она стоит на расстоянии вытянутой руки и я могу ее рассмотреть. Еще одна девушка осталась рядом и пожирает меня восторженным взглядом, но до нее мне дела нет. Я смотрю на свое. Стараюсь мягко улыбаться, я хочу бурных эмоций, но без свидетелей. Надеюсь, она меня не покалечит. Магия сильна и у полукровок. — Мистрис О’Ши, — голос Персиваля почти официален, — расскажите магистру Ренару, как вы сумели открыть портал днем и сопротивляться его притяжению? Огромные глаза моей девочки становятся еще больше, а я впервые слышу ее голос: — Я его не открывала! Его открыл странный мужчина со светлыми волосами и в короне. И он… Я хмурюсь. Значит, этот ее уже нашел. Я недооценил истерическую воинственность света. Но я разберусь, девочка, я тебя защищу. И попрошу взамен совсем немного. Просто будь собой. Сейчас я удивлен, почему сразу не узнал ее, так она похожа на бабку — цвет глаз, тот же изгиб губ, скорее всего и цвет волос. Девчонку Финдли я уже почти ненавижу. Но моя девочка не должна чувствовать рядом со мной дискомфорта. Стараюсь смягчить голос: — Не стоит пугать девочку, Перси. Я вас ни в коем случае не обвиняю, мистрис Элинор. Делаю паузу. — Как поживает мистрис Белинда? Надеюсь, свое обещание не слишком обременять внучку вниманием она сдержит. — Вы знали, что когда-то она занимала высокую должность в Ордене? Намеренно не говорю «мою должность». Хочется, чтобы между нами было меньше официоза. — Я слышала об этом, — отвечает она. Смысл слов от меня почти ускользает, настолько я наслаждаюсь звучанием ее голоса. Дыши, Ренар! — В какой из клубов Миракля вы думаете подавать заявку? — я меняю тему, и моя девочка явно смущается. Не понравился «Миракль»? Или еще в раздумьях? — В «Единорог»… — подает голос вторая, и я впервые смотрю прямо на нее. В ее глазах почти поклонение, я не могу этого не оценить и удостаиваю брюнетку улыбкой. «Единорог» был и моим клубом в свое время. — А вы, мистрис, из какой семьи? — уточняю я. — Гилмур, — очень тихо отвечает она и заливается пунцовой краской. Да, на ее месте я бы тоже стыдился принадлежности к этой семье. Интерес к девчонке теряю мгновенно. Я что-то мычу в качестве ответа и снова обращаюсь к моей принцессе: — Что же, не смею больше задерживать. Мистрис Элинор, надеюсь, что смогу поговорить с вами гораздо обстоятельнее и в чуть более непринужденной обстановке. Мне хочется ее потрогать, и я не могу противиться этому. Глажу ее по щеке самыми кончиками пальцев. Кажется, она удивлена… Персиваль легким кивком разрешает им уйти. Гилмур срывается с места почти мгновенно, мое сокровище следует за ней, и я с жалостью слежу, как она удаляется. Мне мало! Но нужно успеть покинуть это место до Вуали иначе я застряну внутри школы на девять месяцев. — Она сможет выйти, — подает голос Персиваль. — А вот ты нет. Поторопись. Смотрю на этого гения. Сможет выйти… действительно. Кажется, кровь отлила от мозга… куда-то, и я совсем перестал соображать. — Я пришлю письмо, Перси Эван, — говорю я. — Приятно было увидеться. Пожимаю ему руку и выхожу в коридор, где меня терпеливо ждет Джефферсон Сеймур. Жаль, что, похоже, не успею встретить Ланди и пошпынять этого моралиста. Подумать только, я видел в нем себя, такого же самородка, взятого в Магистериум за идейность и явный талант, терпел его возмутительные гавайские рубашки и что в итоге? Ненавижу так разочаровываться в людях! Отсюда до выхода рукой подать и я нахожу дорогу без проблем. Снова улыбаюсь своим мыслям — осваиваюсь в замке. Как же хочется бывать тут чаще… теперь. В автомобиле я уже обдумываю, что подарю моему сокровищу для начала? Хочу видеть ее довольную улыбку, хочу слышать слова восхищения и благодарности… просто хочу.✧☽◯☾✧2 сентября/день✧☽◯☾✧Дублинский Магистериум✧☽◯☾✧Пентхаус✧☽◯☾✧
Теперь, когда мечта совсем рядом, мне особенно жаль времени. В эту ночь не спал, но в следующую надо заставить себя, иначе придется прибегнуть к нелюбимому кофе. Тем более, светлые хоть и позиционируют себя как добро, в вопросах оплаты своего не упустят. До сих пор не могу поверить, сколько сил из меня высосали за то зеркало. И сейчас тоже. Светлая прелесть, что творит волшебство сейчас, чувствует мой внимательный взгляд, поднимает голову и улыбается. Я не стал говорить, что это для темной принцессы, пусть думает, что для человека. Я заметил, что к смертным они не ревнуют, а вот к себе подобным… весьма. Понимаю, что ем уже третью или четвертую плитку шоколада… надо остановиться и съесть что-нибудь белковое, лучше всего морепродукты. Устрицы лишними не будут. После того, как меня вымотала светлая прелесть, держусь только на крепком чае и качественном шоколаде. Состояние, в которое фейри погружают смертных, приятное, но абсолютно неконтролируемое. Будто подвисаешь в воздухе и то ли спишь, то ли грезишь наяву. Все тело — одна сплошная нега, мыслей нет и только погружение в блаженство. Интересно, темные умеют делать что-то подобное? Так, мне надо отвлечься и действительно что-то съесть. По внутреннему телефону приказываю принести мне… чего-нибудь, сейчас действительно почти все равно. Дожидаюсь и понимаю, что мне принесли действительно «что-нибудь», ничего оригинального, то, что прошу чаще всего — рыба без панировки, свежие овощи, ваза ассорти из винограда, чайник и — я ухмыляюсь — пополнение запасов шоколада. Все плитки разные и мне доставляет удовольствие рассматривать их и выбирать. Думаю, не угостить ли чем светлую прелесть, но… обойдется. Она уже насосалась, пусть работает. Сажусь так, чтобы ее видеть и небрежно ковыряю заказанное «что-нибудь». Давай, Ренар, ты получил, чего хотел. Благая творит что-то умопомрачительное и воздушное — переливчато-сиреневое, с лиловыми отблесками и серебристым флером. Без иглы и нитей, одной только магией. Размер должен подойти, я описывал. Небольшие огрехи компенсирует шнуровка. Прелесть поднимает голову и улыбается. Неужели закончила так быстро? Прекрасно, но мне нужна еще колода карт, в геральдических цветах моего… уже нашего клуба — голубое в серебре. Желаю что-то безумно романтичное, нежное, девичье. Цветы и ажурные орнаменты. По мере сил объясняю светлой прелести, что мне нужно — колода «Миракля», обладающая собственной магией. Прошу срисовать одну из карт с меня и еще одну изобразить двойником ее и, как могу, описываю внешность. Светлая прелесть кивает и косится в сторону стола. Видимо, придется ее все-таки отдать немного из остатков моего пира. Я замечал — Благой Двор желает человеческую еду, Неблагой куда более привередлив. Надеюсь, принцесса привыкла к земной пище, тем более по отцу она человек. Мне доставит удовольствие кормить ее… Набор «Миракля» закончен, он действительно прекрасен, и я позволяю себе наконец расслабиться. Светлая ест неаккуратно и жадно, игнорируя столовые приборы, и это зрелище необъяснимо притягательно. Я уважаю здоровую животную потребность в удовольствиях. Поэтому я разрешаю себе заснуть и рушусь в темную бездну почти мгновенно.✧☽◯☾✧ 3 сентября, после полудня✧☽◯☾✧Дублинский Магистериум✧☽◯☾✧Бордовая комната✧☽◯☾✧
Полностью одетый и почти — как я на это надеюсь! — готовый ко встрече, я спускаюсь вниз, короткими кивками приветствуя всех встреченных по дороге. Быстрым, даже слишком, шагом пересекаю приемную и на всякий случай повторяю вчерашние указания — мистрис Элинор О’Ши сразу ко мне, как только она прибудет. Отдельно распоряжаюсь насчет чая, наверняка она не откажется, а времени на завтрак я ей не оставил. Я хочу, чтобы она поела при мне. Выглядящая монолитной дверь распахивается передо мной, я вхожу в темноватое помещение, и она закрывается сама. Механизм простой, но эффектный. Еще со времен первого курса в «Ла Ситадель» я хотел себе личную территорию, куда никто не сможет ворваться. Опускаюсь в кресло и просто жду. Обстановка тут своеобразная, осталась еще со времен моего предшественника, так внезапно нас покинувшего. В его любимом стиле и цветах. Сделать ремонт все не доходят руки. Эта комната специально для важных встреч, а они происходят часто. Особенно с фейри. Время тянется долго, а мне нечем себя отвлечь. И я просто не свожу глаз с темной едва виднеющейся лампочки над дверями — сигнала, что в приемную прибыл вызванный. Лампочка загорается, и я вздрагиваю. Точно не считал минут. Я буквально застигнут врасплох и абсолютно не знаю, чего ожидать. Словно мне снова четырнадцать… Подхожу к двери и активирую механизм, открывая ее. Последние томительные секунды, и волшебное существо входит в мои владения. Закрываю дверь. Кажется, комната поражает ее. Это понятно, у меня она тоже в первое время вызывала здоровую оторопь. То, что могу приблизиться к девушке со спины, когда она меньше всего это ожидает, доставляет мне удовольствие. Однако… ее одежда… Я не надеялся, что она явится в бальном платье, но не в школьной же форме? У нее что, совсем нет вещей? Я недоволен и желаю это исправить. Делаю несколько шагов, огибая девушку и останавливаюсь прямо перед ней, открыто рассматривая ее и позволяя ей рассмотреть меня. Надеюсь, ей нравится то, что она видит. Неблагому Двору так сложно угодить. Она не кланяется, не отводит взгляда от моего лица, и мне это неожиданно льстит. Скольжу глазами вверх и вниз по ее фигурке, неторопливо и ласкающе. Однако, пауза затягивается, она могла бы и поприветствовать меня. Или считает, что подчиненный тут я? — Доброе утро, мистрис Элинор. Надеюсь, вы хорошо доехали? Она улыбается, но как-то кривовато: — О да… сэр. И отводит глаза. Первым сажусь в кресло и принимаю свою любимую позу — весь внимание. Я чувствую возбуждение и хочу его демонстрировать. Меня это вдохновляет. Кровь пока не бурлит, но уже закипает. — Вы меня пригласили из-за портала? — спрашивает она почти шепотом, и меня царапает неясное раздражение. Да что это со мной?! — Не только… — не отрываю взгляд от лица девушки, словно именно на нем написано, в чем тут несоответствие. — Каким вы нашли содержимое моей маленькой посылки? - я перевожу тему, показывая, что хозяин здесь я. Она напряженно молчит и что-то обдумывает, отведя глаза. Потом снова смотрит мне в лицо. — Я… не успела ее открыть… Я… спешила. Мягко улыбаюсь этому признанию: — Как мило. Это очень лестно. Думаю, вам понравится. Или я совсем не знаю женщин! Но мне срочно нужно вывести ее из этого состояния прострации. Оно меня нервирует. — Итак, чего желаете, мистрис Элинор: обсудить наши дела или чаю? — Обсудить дела, — отвечает она. Прекрасно. Нет ничего лучше здоровой злости. Злить я умею и люблю. Размышлять о том, могут ли полукровки испепелять, я не буду. — Как вам будет угодно, — подаю сигнал принести чай. Подчиненная появляется из смежной комнаты горничной и расставляет на столике между нами чашки, блюдца и вазочки. Действует именно так, как я люблю — беззвучно, не поднимая глаз, вовремя исчезая. Первым беру чашку и пробую, ощущая легкий жасминовый аромат, мой любимый. И первая попытка вывести из себя темное существо, владеющее магией. Держись, Ренар! — Пейте, моя девочка. Честное слово, не отравлено, — и готовлюсь насладиться зрелищем. Если ее наполненная кружка сейчас полетит в меня, постараюсь увернуться… Не летит. Если лицо и выражает ледяное презрение, то какое-то вяленькое. Да что с ней такое? Я хочу, чтобы она взорвалась, я почти вижу в ее взгляде готовый прорваться гнев, но она снова опускает глаза. Не вовремя вспоминаю наши бурные драки с Одетт, которые бывали даже не вполне игровыми. Еще Одетт кусается, вполне всерьез. Игры с Женевьевой куда более романтичные. А я неусыпно ищу ту, в которой сливаются обе грани, нечто идеальное — Грааль, символ совершенства. И до недавнего времени надеялся отыскать это в темной наследнице. И все еще не готов сдаться. Хорошо, допустим, передо мной наполовину человек, допустим, она воспитывалась людьми, допустим даже, что ей велено вести себя вежливо… Эту защиту я пробью. — Итак, мистрис Элинор, надеюсь, вы оцените мое предложение и ответите согласием, — делаю паузу, словно подбираю слова. — Вы оставите школу, притом опасную, школу для нищих, сирот и детей врагов Ордена, и перейдете… скажем, в шотландскую. Ей нужна именно ирландская школа, это всем известно. Ожидаю эмоционального взрыва, но она опять замолкает и думает. — Конечно… сэр, я рискую оскорбить вас, но это невозможно. Мои родители думают, что я учусь в «Хизер Блоссом». Мистрис Белинда училась там же. И мне там нравится! Нет, я ее не оставлю. Стоп, какие родители? Значит, она действительно ничего не знает, это не слухи и не домыслы. Почти преступление в отношении темной сиды. Но отступать уже некуда, придется гнуть эту линию. Надеюсь, за них она переживает и пожелает защитить. — Разумеется, вы меня оскорбили. Еще как! Внутренне хохочу. — Ваших так называемых родителей-вулгаров я и в грош не ставлю. Чистая правда. — А "мистрис Белинда", как вы ее назвали, сидела при моем предшественнике, посидит и при мне, и уже не выйдет. Надеюсь, для нее это неожиданно и шокирующе. Никакого взрыва не происходит. Вместо этого она так бледнеет, что даже я пугаюсь. По лицу кажется, что ее сейчас стошнит. — Не стоит принимать мои слова слишком близко к сердцу, — поспешно говорю я. Ничего не понимаю. Меня пронзает дикая мысль — передо мной не фейри. Что если у Белинды две внучки, и одна из них смертная? Это объяснило бы и другое имя. Но ведь она же прошла через Вуаль… Вот сейчас я действительно злюсь. Две внучки одного возраста? Маловероятно, но возможно. И это объяснило бы, почему эта девушка так явно боится меня. Если старая тварь решила так меня обдурить и выйти из застенков, мало тут никому не покажется. И сейчас я доподлинно узнаю, фейри передо мной или нет. Поглаживаю на шее цепочку кулона из чистого железа — мою последнюю игрушку. Один из способов древнейшей защиты людей от народа бессмертных. Обычно они моментально чувствуют этот металл и даже нет нужды надевать на них это украшение. Девушка смотрит на него, но довольно равнодушно. — Могу я вас попросить помочь мне в одном эксперименте? Возьмите эту вещицу. Снимаю кулон и кладу на стол между нами. Сейчас все решится. Дыши, Ренар! Если ее кожа начнет плавиться, я успею выхватить оберег… А ничего. Совсем ничего. Девчонка, так похожая на Белинду О’Ши, оказалась простой смертной. Первая мысль — кто в школе в курсе об этом? Точно не Персиваль, он бы мне сказал. Или старая гадина решила, что она вообще всех умнее? Я же ее реально из-под земли достану и… . Мне уже нечего терять. — В чем заключался ваш эксперимент? — вопрос девушки прерывает мои кровожадные мысли. В том, чтобы точно узнать, кто вы. Внутри меня отчаянно рыдает пятилетний ребенок, которому пообещали луну с неба и власть над миром, а в последний момент все отняли. Я не готов сдаться. Мистрис Элинор, кем бы вы ни были, даю вам последний шанс оказаться темной наследницей. Или вас ожидает такой допрос с пристрастием, что меня самого заранее тошнит. Забираю кулон, встаю у нее за спиной и надеваю. Может быть, нужен более длительный и тесный контакт. Не отказываю себе в удовольствии погладить Элинор по спине, все же девушка красива. Остаюсь стоять и наблюдаю за ее лицом. Пять секунд… десять… Вот оно! Что-то явно происходит. Темно-зеленые глаза подергиваются чем-то белым, и девушка бессознательно шарит рукой по столу. — Вы очень интересная юная леди, — говорю я, продолжая наблюдать. — Гораздо более необычная, чем можно предположить. Она молчит. Потом хватается руками за голову. — Что вы чувствуете? — уточняю я. Конечно, она может и симулировать, но изменение в глазах говорит мне, что сейчас все взаправду. Кажется, ей не больно, и я не спешу снимать кулон. — Очень кружится голова, — глухой шепот почти невозможно разобрать. — Все более любопытно. Дело в том, что у всех прочих, на ком я имел честь испытывать эту вещь, она вызывала серьезные ожоги. До крупных волдырей. А вы, я смотрю, отделались легким испугом. Все-таки, дело в том, что она полукровка. Я почти ликую. — Зачем вы это делаете? — шепчет она чуть громче. — Что это? Беру девушку за руку и тяну к себе, побуждая встать. Что если для необходимых мне эмоций нужна встряска посильнее? — Вам стоит прилечь, — говорю я максимально спокойно. — Слишком много несвязанных друг с другом вопросов вы задаете. Вообще-то девчонка на диво логична даже в таком состоянии, но я ведь ее злю как-никак! Поэтому, сейчас мы пойдем в кроватку. Рискуешь получить кулаком в морду, Ренар! Или пониже. Да, в морду как-то предпочтительнее. Девушка, похоже, совсем теряется в пространстве. Ни малейших попыток сорвать кулон. Как можно быть такой безвольной?! — Снимите… это… прошу, — жалобно стонет она, пока я отвожу ее к кровати и аккуратно укладываю. И тут она начинает плакать. А я к этому категорически не готов. — Пожалуйста, — снова едва слышно шепчет она и трет рукой грудь, будто та болит. Сажусь рядом и наклоняюсь поближе, чтобы точно расслышать каждое слово. — Что вы ощущаете? Если ей больно, я, пожалуй, сниму кулон. Ответ довольно неожиданный: — Ничего… — В самом деле? И прикосновение к вашей руке? Нежно поглаживаю тоненькие пальчики. — Нет… Задумываюсь. Такое меня тоже не устраивает. Я собираюсь ее поцеловать и желаю, чтобы она ощутила это в полной мере. — Очень интересный эффект. Но все же мне нужно, чтобы вы осязали, хотя бы прикосновения, — приподнимаю ее голову и расстегиваю цепочку. — Мы с этим еще не закончили, но сейчас мне нужно, чтобы вы чувствовали и понимали. Эта вещь была создана для пыток. Да, не только фейри мучают смертных. Иногда бывает и наоборот. — Помимо ожогов, она еще не дает своему владельцу лгать. Может, хоть этот эффект на вас подействовал. Что вы обо мне думаете? Про сокрытие мыслей — это, кстати, неправда. Только ожоги. Но мне интересно, что она скажет. — Вы чудовище, — голос ее по-прежнему очень тих, но с глаз исчезают бельма. Хохочу. — Ах вы моя маленькая стервочка. Хорошо, ответ принят. А она тем временем пытается ползти от меня спиной вперед. Как дура в фильме ужасов от чудовища. Это никогда не работает. Злюсь, злюсь, злюсь. — Почему вы меня мучаете? — голос жалкий до противности. — Если я ученица подвластной вам магической школы, почему вы обращаетесь со мной, как инквизитор? Ну нет! На инквизицию у меня дикий триггер. Сейчас я правда хочу сделать Элинор страшно и больно. Держи себя в руках, Ренар! Наклоняюсь к ней буквально нос к носу. Внутри меня бьется и кидается на стены зверь. Моя Сущь, как я его называю. — Потому что ваша школа несет в себе неконтролируемую фейрийскую заразу, и за это ее сделали оплотом нищего бунтовского отребья. Потому что учиться в ней — злой рок, а преподавать — наказание. И заметьте, мистрис О’Ши, я предложил вам избавиться от этой незавидной участи, но вы отчего-то продолжаете упорствовать. Выпаливаю все это на одном дыхании и жду реакции. А она… молчит. Последний из всех последних шансов. Обращаюсь к ней через перстень. Никакой реакции, точно я говорю с человеком. Но я видел, как она реагирует на чистое железо. Резать ее, чтобы оценить скорость регенерации я пока не готов. Может, это и удивило бы тех, кто недостаточно хорошо меня знает, но мне сложно причинить кому-то физическую боль. Кстати, Одетт это прекрасно известно. Я понимаю, что сам все придумал. За шестнадцать лет я со всей наивностью и пылкостью юности вообразил, какой должна быть темная фейри, а теперь реальность не выдерживает моих фантазий. Не желает под них прогибаться. Снова наклоняюсь к ее лицу, почти касаясь губами ее шеи и ключиц. — Как вы думаете, если я прикажу директору Баркли прислать вас ко мне не на пару часов, а на несколько дней, он мне откажет? Думаю, что нет. О да. Перси Эван в принципе отказывать не умеет. — У меня достаточно возможностей, чтобы сделать его жизнь, и любого другого учителя школы, невыносимой, и это только законными способами. Чистейшая правда. — Теперь, когда я полностью уверен, что Вуаль вас пропускает, я могу заполучить вас к себе в любой день и на любой срок. Возбуждение нарастает горячей волной. Я почти себя не контролирую. Ну почему все не так, как я хочу, именно сейчас, когда это нужнее всего?! — Я так много могу вам дать, если вы только будете немного благодарнее. Я хочу переодеть вас в более достойные вас вещи, я хочу отвезти вас в свой замок и показать, как прекрасна Луара в лунном свете, я так хочу услышать, как вы произносите мое имя, в конце концов, я хочу… Падаю в темную пропасть. Будто теряю сознание на несколько мгновений. А в голове только одна сумасшедшая мысль — я хочу тебя трахнуть, девочка. Безумно. Чувствую ее запах. Так пахнет зарождающаяся юность — цветочным шампунем и чем-то теплым, домашним — толченым сахаром и карамелью. Я вспоминаю маму, ее возню на кухне и ежегодную йольскую выпечку — корично-имбирные пряники, покрытые глазурью. Я, двухлетний, едва достающий до края стола, поднимаюсь на цыпочки и быстро-быстро слизываю сахар сверху, самое вкусное. Первый пряник… второй… третий… Никто не замечает, а пряниками, кажется, угощали гостей из реннского Магистериума. Тогда Моя Сущь была еще щенком и требовала самую малость. Теперь она хочет тебя, Элинор… Корделия… просто тебя. Постепенно в голове проясняется. А она по-прежнему безвольно лежит, отвернувшись от меня. Беру пальцами за подбородок и побуждаю смотреть мне в глаза. Причина ее безразличия к перстню может быть только одна — она искренне считает себя человеком. От этой мысли хочется бесноваться. — Вы даже не осознаете, кто вы, какая вы, в чем ваша сила, — все еще пытаюсь достучаться до ее внутренней сути. Она не может не откликнуться. — Просто поймите, что вы мне нужны рядом и здесь. Я хочу, чтобы вы взрослели рядом со мной, я хочу, чтобы вы стали моей соратницей. Всему, что вам надлежит знать, я сам вас научу. Только скажите да, и мы скрепим наш союз древнейшим из всех магических ритуалов. Я смотрю ей прямо в глаза, стремясь уловить малейший проблеск истинных чувств. Она же темная. Темная! Рождена, чтобы мучить и терзать. До последнего надеюсь, что все это игра. Она молчит. Что ж, у меня есть последний козырь в рукаве. Зеркало Внутренней Сути. То самое, за которое у меня высосали столько энергии, что сутки лежал и не моргал. Пожалуй, нужно было сразу к нему прибегнуть, но я элементарно забыл! Сейчас я увижу, что она чувствует, что думает, пусть и виде символичных образов. Увижу, что она скрывает от меня. Надеюсь, смогу разобраться. Рывком поднимаю ее и тащу в дальний угол комнаты, где висит оно, прикрытое бордовой портьерой. — Не смейте сопротивляться, — снова набрасываю кулон девушке на шею, но не застегиваю. Если внутри нее есть хоть малейшее желание защитить себя, то зеркало его покажет. — Если шевельнетесь, то, что с вами было до сего момента, покажется приятным развлечением. Очень надеюсь, что мои слова, наконец, вызовут в ней ярость. — А теперь смотрите в зеркало. Покажите мне себя величественной и строгой, как у вас особенно хорошо получается. Она не сопротивляется. Сейчас мне это даже нравится. Обнимаю ее за талию и прижимаю к себе спиной. Ростом она как раз между Одетт и Женевьевой. Если бы и личность оказалась такой же… что-то между. Наше отражение начинает меняться. Точнее, ее отражение. Я и так весь как на ладони. Что ж, Элинор О`Ши действительно романтичная принцесса из сказки, но совершенно лишена какой-либо темной сущности. Робкая, не умеющая себя защитить жертва. В кого же она, в таком случае пошла? Убираю оберег с ее груди и с силой швыряю в сторону. Не игра. — Фейрийская работа, какая-то причудливая смесь зеркала, фотоаппарата и фотошопа, — поясняю я. — До сих пор не могу разобраться, как это работает, но вы вышли чудесно. Останетесь со мной хотя бы так, в виде образа для моих ночных медитаций. А вы умеете быть послушной девочкой, что же раньше притворялись? Да, когда я злой, я еще и не такой скотиной бываю. — Пожалуйста, — снова жалобный плачущий шепот. — Я хочу домой. Я больше не могу. Смотрю ей в глаза. Замечаю явные признаки надвигающегося нервного срыва. — Кажется, действительно. На сегодня надо закругляться, но я продолжу потом. Если потребуется, воспитаю под себя, раз уж генетика дала сбой. Это займет время, но я не смогу отказать себе в таком удовольствии. — Думаю, я готов отправить вас назад на этот раз. Но послушайте меня, Элинор О’Ши, мне нужна вся вы, ваш род и сила, даже если вы ее пока не осознаете. Ваш внутренний мрак бесценен, и никто не сможет разделить его с вами полнее, чем я. У меня достаточно власти и денег, все это я могу отдать вам. Моя страстная тирада, похоже, пропускается мимо ушей. — Я вас не понимаю. Очень жаль, девочка. Действительно жаль. Моя Сущь, если не кормить, совсем выходит из-под контроля. Поэтому сейчас — время кормления. — Значит, это не последняя наша встреча в подобном формате. А сейчас мне нужна от вас последняя услуга. Мне важно понять, насколько действительно вы хотите в свою так горячо любимую школу. Можете ли вы постоять спокойно хотя бы две минуты, не сопротивляясь и не напрягаясь, и не делая недовольное лицо, такое, как сейчас. Я бы хотел получить удовольствие от общения с вами хотя бы в эти последние две минуты. Если да, то вы сможете уйти, если нет, то я сейчас же отправляю вашего сопровождающего обратно одного, а мы начинаем новый виток плодотворного общения. Если не удается достучаться до внутренней тьмы, может быть получится пробудить чувственность? Рыжие обычно темпераментны. Малейший отклик, и я уцеплюсь за него, как за соломинку. — Да, — в голосе отвратительная обреченность. Будто ее пытают здесь. — Тогда закройте свои прелестные глазки, — стараюсь говорить мягко, строгости сегодня действительно было в избытке. Наклоняясь к ней и приподнимаю слегка ее подбородок. — Сейчас будет немного стыдно, но сладко, я обещаю. Наконец-то чувствую Элинор почти своей. Целую неторопливо, ожидая хоть малейшего отклика, шевеления губ в попытке ответить, теплого вздоха наслаждения, который позволит мне зайти чуть дальше. Но она просто боится, и больше ничего. Отрываюсь от нее, слегка отстраняюсь, но обнимаю за плечи. — Это вы будете вспоминать каждую ночь, готовясь заснуть. Надеюсь, в нашу следующую встречу вы будете более оживленной и приветливой. А следующая встреча непременно будет, и очень скоро. — Или все-таки передумаете и останетесь? У меня здесь есть еще немало интересного и увлекательного. Почти бессмысленная попытка заставить ее остаться. Девушка пытается вырваться из моих рук. — Нет! Это ее первый крик здесь и первое решительное действие. Это я готов уважать. Может быть, она и не безнадежна. Я готов дать ей последний шанс… Да кому я вру?! Ей я готов дать миллион шансов. Отпускаю ее и с улыбкой наблюдаю, как она пытается выйти. Нет, милая, эту дверь могу открыть только я. Так задумано. — Как вам будет угодно, мистрис. Я не насильник. Не настолько. Но то, что вы сегодня трепетали в моих объятиях — бесценно. И то, что вы никогда не сотрете это из памяти за всю вашу, несомненно, долгую жизнь — тоже. Мне безумно приятно иметь с вами общий секрет. Я искренне надеюсь, что когда я буду приезжать в вашу школу по делам Ордена, вы будете смотреть на меня и говорить со мной почтительно, соразмерно моему статусу. Какие подлунные битвы мы могли бы вести. Мои знания и ваша энергия… Она тяжело дышит и продолжает сражаться с дверью. Медленно подхожу ближе. — Очаровательная чувственная наивность. Те, кто находится по ту сторону, прекрасно знают, что, если они начнут врываться на всякие звуки, их расчленят. Сейчас да. Сейчас я злой. Обычно я ограничиваюсь выговором и доведением до слез. Это я умею. — Иносказательно, разумеется, — добавляю я. Вот теперь ее лицо раскраснелось, а глаза сияют. Это зрелище умиляет меня. Наконец-то я замечаю в этой девушке отблески гордости и страсти — лучшие качества темного народа. Все-таки не ошибся. Заправляю ей прядь волос за ушко. Попытка оттолкнуть меня успехом не увенчивается, но я даже рад малейшему сопротивлению. Это то, чего я желал — сражения. Делаю полшага вперед, активируя скрытый механизм. Дверь распахивается, и моя принцесса летит головой вперед, запнувшись о собственную ногу. Наверно, верит, что сбегает навсегда. Отхожу от двери, и она смыкает створки. Сегодня еще полно дел, а мне срочно нужна разрядка. Возвращаюсь к кровати и готовлюсь отдаться своей любимой форме транса. По части визуализации мне нет равных. Я ложусь на кровать и готовлюсь полностью погрузиться в фантазии о ней. Мне легко увидеть ее перед собой, даже представить ее голос, который будет говорить то, что мне угодно. Еще легче вообразить, что моя рука, которой я поглаживаю себя — это ее тонкая ручка. Я закрываю глаза и внутренним зрением вижу ее перед собой, отчасти испуганную и еще больше застенчивую. Мне доставит удовольствие мягко, исподволь прогнуть это слабое и неумелое сопротивление. Мысленно я расстегиваю пуговицы на школьной блузке, даже не спуская ее с плеч, очень осторожно скользя по нежной коже губами и языком. Она замирает и слегка дрожит, но не сопротивляется, ведь это моя фантазия. В конце концов, я действительно не хочу пугать ее, но от осознания того, что этой малышке сейчас безумно стыдно, меня ощутимо потряхивает. Я готов постепенно познакомить ее с обнаженным мужским телом, своим телом. Она может сколько угодно отворачиваться и даже закрывать глаза, я знаю, что она видит все, что я желаю. Я приказываю тебе смотреть на меня. Смотри мне в глаза, когда я касаюсь тебя. Сейчас я хочу услышать тонкий испуганный, такой возбуждающий всхлип. Я готов продолжить исследовать ее тело — голые бедра под короткой клетчатой юбкой, беззащитный живот, среднего размера грудь, пока прикрытую. Думаю, у нее совсем простое белье, белое или телесное, разве что с минимумом синтетического кружева. Я продолжаю воображать как поглаживаю внутреннюю часть ее бедер, побуждая раздвинуть их — это инстинкт, который выше воспитания и даже такой милой девичьей робости. Смотри на меня… на всего меня… Очень медленно и дразняще я вожу пальцами по ее лону и от лобка до промежности туда и обратно долго… плавно… Разумеется, я чувствую, как намокает тонкая ткань. Это же моя фантазия. Кажется, я готов дать ей привыкнуть к весу моего тела она кажется совсем малышкой рядом со мной. Я медленно ложусь на нее, почти полностью одетую, между откровенно раскрытых бедер, но пока без проникновения, показывая в каком именно ритме мне нравится двигаться на женщине. Я не разрешаю тебе отворачиваться, смотри мне в глаза. Я хочу чтобы в ее огромных глазах были слезы, совсем чуть. В конце концов, это только первый раз. Потом я буду фантазировать о задыхающихся криках наслаждения и ногтях, вспарывающих мою спину. Сейчас же я хочу видеть ее беззащитность и отчаянный стыд. Теперь могу начать целовать ее шею и это беспроигрышное с любой женщиной место возле уха, и вот она уже кладет руки на мои плечи. Это инстинкт. Я целую ее в губы, чередуя силу и успокаивающую нежность. Они должны распухнуть и капельку побаливать на следующий день. Мне нужно распалить ее перед последним рывком. Поцелуи становятся все более глубокими и требовательными, и вот она выгибается подо мной, и я одним движением срываю трусики. Думаю, она в забытьи и не вполне понимает, что именно сейчас произойдет, но я и сам не хочу торопиться. Я сползаю к ее ногам, пошире раздвигаю дрожащие бедра и проникаю языком в ее девственное, истекающее влагалище. Я действительно слышу ее стон... или все же мой собственный? Девочка весьма обильно течет, и теперь я действительно готов. Медленно и осторожно ввожу палец в ее влагалище, чтобы понять, под каким углом удобней войти… и делаю это одним плавным движением. Я хочу, чтобы ей было чуточку больно. Смотри мне в глаза. Ты чувствуешь меня? Я хочу, чтобы она робко кивнула, не отводя от меня огромных в пол-лица глаз. — Да, магистр… Некоторое время я не шевелюсь, давая ей привыкнуть к моим размерам, потом начинаю двигаться в медленном ритме, как и до этого, только теперь внутри девушки, почти полностью выходя и вновь входя на всю длину. Я должен довести ее до оргазма. Я хочу, чтобы она осознала, кем я стал для нее, и это должно поразить ее до глубины души. И вот когда мне явственно удается представить ее тихие, испуганные всхлипывания, я позволяю себе излиться. Не плачь, моя девочка. Это только игра. Я люблю тебя. Я привожу себя в порядок и некоторое время бездумно брожу по комнате, не зная, чем себя занять. Смотрю на часы — прошло почти два часа. Два часа без нее. Значит, Элинор О`Ши уже подъезжает к школе. Что она думает? Понравятся ли ей подарки? Что, если она захочет их вернуть? Еще ни одна женщина, к которой я проявлял внимание, ничего мне не возвращала, но это-то особенная. Мне до последнего хочется в это верить. Мне больше не во что верить. Опускаю лицо в ладони и беззвучно молюсь: стань собой… и стань моей. Сущь задирает морду к беззвездному, безнадежному небу и отчаянно, протяжно воет.