Игрушка

Почти уткнувшись носом в пол, Гермиона старательно вылизывала изящные ступни Люциуса и посасывала пальцы, пока Снейп чувствительно порол ее по бедрам узким ремнем, а Драко, расположившись сбоку, грубо разрабатывал ей двумя пальцами зад. В воздухе стоял терпкий аромат вожделения от четырех разгоряченных тел и обильно текущих соков девушки. Гермиона вскрикнула, когда на ее ножки в очередной раз опустился жалящий удар, внесший дополнительный штрих в картину красных узоров на округлой попке. Любуясь восхитительным переплетением розовых и красных полос на молочно-белой коже, Снейп нанес очередной удар и остановился. – Подойди к Люциусу и сядь к нему на колени, – распорядился он, внимательно наблюдая за не сводящим глаз с соков Гермионы и почти облизывающимся Драко. Люциус непонимающе нахмурился, но чуть сдвинулся вперед, позволяя горячей от порки попке девушки коснуться его бедер. – Друг мой, – продолжил Северус так, словно собирался предложить гостю чая. – Не мог бы ты подержать ее ноги так, чтобы она не смогла их свести? Малфой-старший ухмыльнулся, начиная догадываться, какой замысел посетил Снейпа, и откинулся на спинку дивана, заставляя отчаянно покрасневшую Гермиону лечь спиной ему на грудь. Его длинные пальцы крепко обхватили ее колени и резко раздвинули ноги в стороны, демонстрируя жадным взглядам ее набухший клитор, покрасневшие губки и истекающую влагой расщелину. Не дав своей рабыне опомниться, Снейп резко, но аккуратно хлестнул ремнем ей между ножек, вырвав из ее груди жалобный стон. – Драко, тебе не кажется, что этот жар стоит остудить? – Северус кивнул в сторону распятой на груди Люциуса тяжело дышащей девушки, и Малфой-младший сначала нахмурился, а затем кивнул, поняв, что имеет ввиду его крестный. Гермиона с ужасом смотрела, как тот, с кем она делила комнаты старост, медленно приближается и опускается на колени между ее крепко зафиксированных ног. – Ты так сладко пахнешь, Грейнджер, – сказал Драко, наслаждаясь ужасом унижения в ее глазах, и провел языком по чувствительным половым губкам, собирая влагу. – И на вкус ты хороша. Он принялся вылизывать ее смазку, заставляя девушку жалобно хныкать от острых ощущений ласки после жалящего ремня и извиваться в руках шепчущего ей на ухо скабрезности Люциуса: – Вот так, маленькая похотливая сучка, наслаждайся, пока тебе позволяют. Потом будешь ублажать нас своими тугими дырками. Кричи… Кричи, пока можешь. После того, как твое горлышко отдолбят три члена, ты даже шептать не сможешь. Ты ведь никогда не ублажала столько мужчин сразу? Сегодня мы заткнем тебя одновременно со всех сторон. Ты ведь хочешь этого, маленькая шлюшка? – Драко, – перебил горячий шепот спокойный голос Снейпа, и Малфой-младший посторонился, позволяя ему нанести еще три точных колких удара по набухшему клитору. – Продолжай. Эта пытка длилась, казалось, бесконечно. Гермиона сбилась со счета, сколько раз умелый язык Драко сменял жалящий ремень. Она безуспешно извивалась в крепких руках Люциуса, чувствуя под своей попкой его каменный член, что распаляло ее еще больше. Все труднее становилось сдерживаться, невозможность кончить сводила ее с ума, ведь запрет Снейпа испытывать оргазм без его разрешения все еще действовал. Наконец Северус сжалился над ней. Она увидела, как он отбросил ремень и кивнул другу, и тут же руки Люциуса приподняли ее и насадили мокрым от стекшей вниз смазки анусом на его длинный узкий член. Гермиона была так разгорячена, что сразу приняла его весь, ощущая, как клитор предательски начинает пульсировать, и закричала, понимая, что сейчас может кончить несмотря на запрет. Ее охладила резкая пощечина. Открыв глаза, она увидела строгий взгляд своего хозяина и с благодарностью приняла тугие зажимы на соски, боль от которых помогла немного отвлечься. Насладившись ее попкой, член Люциуса вышел, оставив после себя незакрывающуюся дырочку, в которую тут же толкнулся Драко. Малфой-старший тем временем проник в ее горло и в несколько толчков выплеснул свою сперму прямо ей в желудок. Это было одно из условий сегодняшнего вечера – кончать только в рот или на лицо. Зная, что, несмотря на огромный опыт в глотании спермы, Гермиона до сих пор не слишком это любила, Снейп решил таким образом приучить ее к разным вкусам, запахам и консистенциям. Горячие члены сменялись в ней по очереди, и вскоре Гермиона уже с трудом понимала, кто сношает ее переднюю, кто заднюю дырку, а кто имеет в глотку. Лишь когда ее тело, не выдержав, задрожало в оргазме, она испуганно вынырнула из прострации и поняла, что лежит на Драко, сзади ее анусом наслаждается Люциус, а Снейп вот-вот, в который раз за вечер наполнит ее горло спермой. Она испуганно подняла глаза на хозяина, но тот никак не показал, что заметил, как его рабыня только что нарушила приказ, и лишь поглубже вонзился в ее ротик, наполняя его густым терпким семенем. Очевидно, в вине, которое мужчины пили в начале вечера, был какой-то афродизиак, потому что каждый к этому времени уже три или четыре раза воспользовался ее ртом для слива спермы. Разрядившись, Снейп повернулся, и Гермиона послушно принялась вылизывать его зад. Позже каждый выпорол ее, стоящую на коленях в центре комнаты, по сиськам и животу, а затем, все трое неожиданно помочились на свежие красные полосы. Подобные игры они со Снейпом раньше почти не практиковали, но Гермиона, подняв голову и послушно глядя на своих мучителей, стойко приняла на тело неприятную жидкость, которую затем убрали заклинанием. В завершение вечера они по очереди размашисто поимели униженную девушку в глотку, и каждый кончил ей на лицо. Оставив Гермиону там, на самом виду в центре комнаты, стоящую на коленях с руками за головой и засыхающей спермой на лице и в волосах, мужчины выпили еще вина и стали прощаться. Проводив гостей, Снейп вернулся и молча обошел свою рабыню по кругу. В его шагах, гулко звучащих в наступившей тишине, было что-то зловещее, и девушка поняла, что пришла пора расплаты за запретный оргазм, испытанный ею. Взглянув ей в глаза, Северус удовлетворенно кивнул: – Ты знаешь, за что будешь наказана. Открой рот. С ужасом Гермиона смотрела на игрушки в его руках. Кляп в виде маленького члена, который закреплялся ремнями на затылке и такой же формы небольшая анальная пробка. Хитрость этих, на первый взгляд, безобидных игрушек была в том, что каждые десять минут они магически раздувались, совсем слегка увеличиваясь в ширину, а вот в длину вырастали на три сантиметра за раз, всё глубже проникая в зад и расширяя горло. Закрепив кляп и поместив на место пробку, Снейп распорядился: – Это твоя единственная одежда на следующие два часа. Сперму с лица не стирать. Приберись здесь. Можешь приступать. С замершим сердцем Гермиона поднялась с колен. Два часа! Это значит, что за это время обе игрушки успеют по несколько раз вырасти до максимальных двадцати пяти сантиметров, сдуваясь и снова начиная увеличиваться после каждого пика, который длится бесконечно долгие десять минут, во время которых она будет нескончаемо давиться и чувствовать себя насаженной задом на кол. С легким «ш-ш-ш» пробки надулись в первый раз, и слезы безысходности выступили на глазах Гермионы. – Погоди, – раздался голос Снейпа, и его теплые руки обняли ее сзади. Тут же соски пронзила невыносимая боль от тугих зажимов. – Подойдешь ко мне сама через десять минут, я сниму их. Затем снова придешь через полчаса, я верну их на место. Ты все поняла, рабыня? Кивнув, она почувствовала, как по щекам скатились слезы. Однако, сделав пару шагов, Гермиона поняла, как возбудило ее жестокое наказание, так что из нее снова сочится смазка, размазываясь по ногам. Покачивая бедрами, чтобы нижние губки влажно потирались друг о друга, она взяла палочку и начала уборку, вздрогнув, когда игрушки снова надулись внутри нее. Снейп издалека наблюдал за своей девочкой, замечая каждую вытекающую из нее каплю и ее затуманенный взгляд и понимая, как ему повезло найти в раздражавшей его когда-то лохматой заучке такую послушную похотливую и податливую игрушку, с которой его ждет еще очень много интересного и приятного. Любимую игрушку.