Одной крови

Ричи всегда был дружелюбным и вежливым мальчиком, но из-за стеснительности новых друзей особо не заводил, к тому же, понимал, что скорей рано, чем поздно, он с ними расстанется, когда Джим что-нибудь натворит в очередной раз, и родителям порекомендуют перевести близнецов в другое учебное заведение. Джеймс же совсем не верил в отношения, что называются "дружбой", он только подчинял "нужных", а на "бесполезных" смотрел своими темными глазами, и те больше не пытались завязать с ним разговор. Проучившись пять месяцев в восьмом классе школы Сент Луис, Джеймс был остранен от занятий, а через две недели близнецов перевели в очередную школу. За день до первых учебных часов в новом классе Себастьян был приглашен в дом к Джиму в честь празднования последнего дня незапланированных каникул. Себастьян Моран был старшеклассником обычной районной школы, находился в категории "нужных", благодаря чему часто заходил к Мориарти в гости, - разумеется, когда родителей не было дома. Вытащив из отцовского стола коробку кубинских сигар и достав бутылку красного сухого из обширной винотеки, подростки вернулись в детскую, и, расстелив покрывало на полу, устроились, словно змеи в своем гнезде, среди мягких бархатных подушек. Ричи вернулся из художественного кружка вскоре после начала празднества, и, застав этих двоих, остановился на пороге детской, чуть нахмурив тонкие брови. - Джим, мне кажется, если родители узнают, что вы пили вино и курили, они очень рассердятся. Особенно папа, - негромко заметил он, поставив свой портфель рядом с кроватью. Джеймс, пожалуй, ожидал этого. Он немного приподнялся, отрываясь от манящей мягкости плотного покрывала, и, схватив Ричарда за руку, почти насильно посадил его рядом с собой. - Но они ведь не узнают, Ричи, - мягко пророкотал он, почти касаясь губами ушной раковины младшего близнеца, обдавая его теплым дыханием. Ричард поувствовал терпкий запах вина и как пальцы брата до острой боли сжали его запястье. Он слабо попытался высвободить руку. - Это неправильно, - неуверенно возразил он, - вы ведь еще не взрослые. Он повернулся, заглядывая Себастьяну в глаза в поисках хоть какой-то поддержки, но тот лишь изогнул в тихой усмешке уголок губ. Ричард опустил глаза. - Почему, если взрослые могут, то мы - нет? - чуть покачал головой Джим и поднес бокал с темно-красной жидкостью к губам брата. - Детям даже в маленьких количествах это вредно, - попытался привести аргумент Ричи, чуть отстраняясь, но Джим мягко положил ему ладонь на затылок, не позволив отодвинуться. - Глупости, - фыркнул он, - во многих странах Европы детям рано дают попробовать алкоголь, и ничего ужасного в этом нет. Младший ненадолго замялся, но даже короткой паузы Джиму хватило. - Только попробуй, Ричи - улыбнулся Джеймс, и, чуть наклонив фужер, вынудил слегка ошарашенного брата сделать глоток. Вопреки ожиданиям, вкус оказался не таким уж и противным, а эффект даже от небольшой порции весьма приятным. И Джим уговорил его попробовать еще раз. Ричард пил осторожно, маленькими глотками, поглядывая из-под ресниц на брата и Себастьяна, с легкой усмешкой наблюдавших за быстрым опьянением подростка, и порой до побеления сжимая бокал в тонких пальцах, но пить он все равно не умел. Постепенно сознание начала накрывать плотная удушающая пелена, руки и ноги стали вязкими, и Ричи прилег, утопив темноволосую голову в мягкой подушке. Убедившись, что младший находится в крепких объятиях сна, Джим бережно устроил его голову у себя на коленях и закатал рукав белоснежной рубашки, обнажив бледную руку до сгиба локтя. - Доставай. Моран дотянулся до своего рюкзака, и вскоре на покрывале оказалась машинка для татуажа, несколько стерильных игл, латексные перчатки и баночки с красителем. Едва взглянув на эту небольшую горстку вещей, Мориарти почувствовал, как у него остро закололо под ребрами от предвкушения. Он уже ощущал грядущий триумф. Пока младший близнец спал, охваченный глубоким и терпким сном, Себастьян выбил на тыльной стороне его ладони девушку с татуировкой католического креста на левом бедре, призывно раздвигающую ноги на фоне красного сердца, потому что Джим верил, отравленный тихой тайной завистью перед почти что совершенством брата, что за невинностью младшего, его кротким нравом, очаровательным румянцем смущения, при любом поводе окрашивающим бледные скулы, тонкими чертами лица, которые отдавали отвратительной святостью, белыми воротничками рубашек, выглядывающих из-под воротов однотонных свитеров, скрывается похотливая шлюшка, готовая раздвинуть ноги и закинуть их на плечи любому желающему. Джим верил, что делает честный поступок, потому что нельзя так обманывать этот мир. Нельзя обманывать этот мир с такой наивной непринужденностью, как это делает Рич, глядя на все окружающее своими оленьими глазами. Джим давно решил, что младший должен заплатить, но идея пришла совсем недавно ввиде светловолосого старшеклассника Себастьяна Морана, увлекавшегося татуажем. И что-то из глубины подсказывало Джеймсу, что посредством Себастьяна он свершит не одну месть. Ричи открыл глаза под писк будильника, и, преодолев свинец, скопившийся в конечностях, поднялся с кровати. Он оглянулся. Противоположная постель пустовала, увенчанная коконом из одеяла, словно щедрой порцией взбитых сливок, - видимо, его переложили на собственную кровать пока он спал, - следов вчерашнего праздника как не бывало, кроме тягостной головной боли и почти незаметного аромата сигар. Юноша потер виски и подошел к зеркалу с намерением поправить измятую одежду, но замер, остановив взгляд на своей левой руке, бережно обмотанной тонкой пищевой пленкой. Ричард с легким недоумением почувствовал, как кожу на тыльной стороне ладони неприятно колет - и как он раньше не заметил? Все еще надеясь, что это розыгрыш, юноша аккуратно снял целлофан, словно слой паутины, и замер, парализованным взглядом уставившись на свою левую кисть. Несколько секунд в голове крутилась мысль о том, что Джим просто не мог позволить себе такое сделать. Это ведь слишком даже для него, но болезненный жар, исходящий от кожи свидетельствовал о том, что очень даже мог - эта девушка не просто временный рисунок. Следующие двадцать минут Рич провел в слезах обиды на исчезнувшего Джима, оставившего после себя лишь горячий зуд на левой руке и записку с заботливым предупреждением о том, чтобы он не оттирал особо усердно, иначе может попасть инфекция и тщетными попытками смыть мерзкое клеймо. Немного успокоившись, Ричард случайно посмотрел на время, и бросился прочь из ванной - он уже опоздал на первый урок. Рич долго просил прощения у учителя, явившись на тридцать минут позже, но стоя перед всем классом, думал лишь о том, как бы никто не заметил рисунок на его руке и натягивал рукав свитера все ниже. Яростно пытавшись оттереть татуировку под ледяной водой две перемены подряд, Рич смирился и решил, что лучше пока будет выйти и подышать немного, чтобы успокоиться. Однако, почти сразу к нему подошел старшеклассник во дворе школы и удивленно присвистнул, кивнув на его руку: - А ты дерзкий парень, да? - подмигнул он и усмехнулся. Ричи замялся, убирая руки за спину. Сердце упало куда-то вниз и он снова попытался натянуть рукав почти до кончиков пальцев. - Я - Сев, - блондин протянул руку, поняв, что новенький немного растерян и лучше представиться первым. Северин Моран. Брат Себастьяна, поступивший в хорошую школу в десяти кварталах от их дома; высокий слегка загорелый блондин с более мягкими чертами лица, чем у брата, глазами цвета льда в Альпах и почти невидимыми светлыми бровями. Сев был из таких, какие всегда нравились Ричарду. Из таких, какие всегда нравились Джиму.