***
Ей двенадцать, Оливер. О чем ты вообще думаешь? Оливер Вуд думает о квиддиче. О том, что не может провалиться в первый год своего назначения капитаном, о том, что страстно хочет наконец-таки взять этот чертов кубок, чтобы показать всем: вот она — смелость и упрямство Гриффиндора, о том, что в этом году почти полностью меняется команда, и он остался чуть ли не единственным из прежнего состава. А еще он думает о том, что эта бойкая второкурсница станет отличным охотником. Оливер переглядывается с Алисией и Анджелиной, и те одобрительно кивают, когда Кэти Белл нещадно пробивает защиту бедного четверокурсника на воротах и забивает свой четвертый квоффл за какие-то десять минут. — Однозначно, берем, — решительно говорит Анджелина, и Оливеру ничего не остаётся, кроме как согласиться с ней. — Поздравляю с зачислением в сборную Гриффиндора по квиддичу, — торжественно произносит он, похлопывая новоиспеченного охотника по плечу, сделав вид, что не замечает по-девчачьи восхищенного взгляда и румянца на щеках. На эмоциях Кэти кидается с объятиями сначала к Алисии, потом к Анджелине, и только потом, слегка замявшись, обнимает Оливера, и тот удивляется, какая же она все-таки миниатюрная — девчонка едва достает макушкой ему до груди. Волосы Кэти пахнут чем-то цитрусовым, вперемешку с мятой и маггловской жвачкой. Оливер думает, что это странно, но почему-то уверен, что чувствует аромат будущей победы. Все оставшееся время, выделенное на отбор новичков, они наблюдают удачные и не очень пробы на загонщиков и ловца, получают уникальные и в то же время опасные кадры в виде близнецов Уизли и не могут скрыть смеха, когда какой-то отчаянный третьекурсник на всех парах влетает в одно из тряпичных ограждений, в погоне за снитчем. Оливер внимательно следит за каждым движением снующих в воздухе гриффиндорцев, но постоянно бросает взгляды на своего нового охотника, как назло наделенного длинными темными волосами и несравненным обаянием. Вуд в ярости, когда кубок уходит к Слизерину, но старается выглядеть лишь слегка раздосадованным, будто это для него это не так уж много и значит. Со стороны можно подумать, что это из-за сотен глаз, неотрывно следящих за так глупо проигравшим капитаном, но на самом деле он просто не хочет выглядеть неудачником в глазах Кэти Белл, которая вроде бы и не сильно расстроена, но почему-то прячет лицо, когда кто-то начинает разговаривать с ней о квиддиче. Из-за предстоящих экзаменов у Кэти совершенно нет времени на то, чтобы заниматься чем-то помимо учебы. Она не заплетает волосы и носит рубашку небрежно расстегнутой на две верхние пуговицы уже несколько дней, и по мнению мальчишек, это выглядит крайне привлекательно. Оливер без конца себе напоминает, что ей всего двенадцать и думать в таком ключе — ужасно.***
«Слизеринцы возомнили о себе слишком много», — думает Оливер, ненавидящим взглядом прожигая мерзкого белобрысого крысёныша с новой метлой. Он не замечает, как становится фанатичным тираном, требуя от команды невозможного. Ему все равно как, но в этом году Гриффиндор обязан взять этот кубок. Оливер не отдаст его просто так этим напыщенным ящерицам. Кажется, будто у капитана гриффиндорской команды исчезают и здравый смысл, и инстинкт самосохранения. Будто бы магглорожденные не пропадают бесследно, а по школе не шатается наследник Слизерина. Ни Анджелина, ни близнецы Уизли, ни даже сам Гарри Поттер не могут, или вовсе боятся сказать что-то против бесконечным тренировкам и постоянным гневным выкрикам Вуда, так что лишь радуются, что завтра они-то уж точно одолеют Хаффлпафф, и быть может, капитан немного смягчится. Макгонагалл отменяет матч, и Оливер готов взорваться от бушующей в груди обиды. Он, невзирая на воцарившийся в замке страх и игнорируя приказы не отлучаться без ведома профессора, тайком сбегает вечером куда-то вглубь замка, где никто в здравом уме шляться в такое время не будет, но для Оливера разочарование от несостоявшегося матча перекрывает весь здравый смысл, и он считает повороты, чтобы не заблудиться по пути обратно. В пустом классе нумерологии куча ненужного барахла и всего одно огромное окно, удачно открывающее вид на поле для квиддича, и Вуд с нескрываемым сожалением окидывает его взглядом, размышляя, услышит ли профессор Вектор, как он разнесет к Мерлину этот кабинет, потому что и дураку понятно — в этом году продолжать матчи не будут. — Оливер, если тебя найдут здесь, то точно отстранят от квиддича, если не сделают чего хуже, — обеспокоенно и даже как-то напуганно звучит голос, доносящийся из другого конца класса. — Какого квиддича? Никто не будет его проводить, все слишком боятся неизвестно чего, как будто и правда верят в эту байку о слизеринском наследнике, — выплевывает Оливер, уставившись в окно, стараясь не показывать своего отчаяния. До него очень долго доходит, что он не один тут, что кто-то вошел в кабинет и называет его по имени. Кэти Белл смотрит на него со всей серьезностью, которая только может быть в тринадцатилетней девочке, когда Оливер поворачивается и непонимающим взглядом таращится на неё, словно на единорога. — Что ты, Мерлин тебя подери, тут делаешь? — только и может выдавить он, вслушиваясь, не несется ли Макгонагалл по коридору, чтобы поймать их обоих. — Не пытаюсь тебя учить, нет, — Кэти поднимает руки в примирительном жесте, — но будет лучше для всей команды, если ты вернешься в башню Гриффиндора. У Оливера не укладывается в голове, какого черта Белл пошла за ним невесть куда. Она не из тех девчонок, что бегают по ночам, зная, что это грозит не только выговором, но и чем-нибудь похуже. — Как ты нашла меня? — у него слишком много вопросов, но обрушить их все на маленькую Кэти не лучшая идея. — Вектор единственная, кто не живет в своем кабинете, — начинает она, — и ты слишком зол, чтобы искать более подходящее место для своего трагического уединения. Кэти осторожно огибает сложные нумерологические конструкции со множеством торчащих деталей и медленно приближается. — А еще ты ужасно ориентируешься в замке, — добавляет она, — тут и трехсот метров от башни Гриффиндора нет. Оливер заливается краской, отворачивается и вспоминает, как год назад заблудился в коридорах, пока шел на тренировку, хотя проходил этой дорогой уже десятки раз. Или как иногда теряется в, казалось бы, привычных местах — не может найти дорогу в Большой Зал или путает коридоры в библиотеку и в подземелья. Почему-то он рассказывает об этих случаях только Кэти, сам не зная, по какой причине. Оливер злится, потому что она права, но это просто несправедливо — лишать их даже шанса закончить сезон. — Это, возможно, мой последний шанс получить кубок, я ждал этого почти пять лет, Кэти. Неужели вы не расстроены тем, что теперь все идет псу под хвост? — Оливер тщетно пытается доказать, что для него квиддич важнее какой-то там безопасности, но все доводы разбиваются о жесткий взгляд низенькой третьекурсницы. — Не расстроены? Да как же! — возмущается Кэти, — ты думаешь, будто один беспокоишься за кубок? Мы все хотим этого не меньше тебя, но Оливер, — Кэти с нажимом произносит его имя, — уже четверо окаменели, и я не думаю, что они решили разыграть учителей. Оливер вспоминает, как беспокоился за неё после всех этих нападений, думая, что она магглорожденная. В какие-то моменты он был готов даже отменить тренировки, когда происходило очередное покушение, отчего сталкивался с непониманием, а затем — с покрасневшими щеками Кэти, которая объясняла, что она полукровка. И что успело измениться за прошедшие несколько недель? — Пожалуйста, Оливер, — говорит она, смягчившись, — у тебя есть еще следующий год, и я знаю, что тогда мы сможем победить. Но сейчас слишком рискованно проводить все это. Кэти ныряет под аркой из причудливо вырезанных чисел и садится рядом, не сводя глаз со своего капитана. — Оливер, — повторяет она, уже нежнее и даже как-то жалобно, — прошу, мы должны вернуться. Его имя в её губах кажется Оливеру слишком легким и совершенно неподходящим ему самому. Он думает, что Кэти Белл невероятно умная для своих тринадцати. — Хорошо, — выдыхает Оливер, зная, что будет сожалеть об этом, — хорошо, мы должны вернуться. Кэти улыбается и обнимает его, обвивая руками шею. Оливер каждый раз чувствует неловкость, когда она делает это, потому что совершенно не знает, как на такое реагировать. Объятия миниатюрной охотницы никак не сравнимы с дружеским похлопываниями по плечу и стискиваниями до хруста костей, к которым он привык. Ему интересно, что же подумают, если кто-то увидит, как капитан и охотница гриффиндорской сборной обжимаются в дальнем углу пустого кабинета, вечером, после негласного комендантского часа. "Ей всего тринадцать," — повторяет про себя Оливер, осторожно прижимая к себе Кэти, — "Всего тринадцать.". Оливер ощущает запах лимона, кофе и чего-то цветочного, и думает, что Кэти несомненно имеет дар убеждать. Он чувствует, что что-то пошло не так, когда возвращается в башню Гриффиндора. Оливер Вуд отказался от желания требовать продолжения матчей не потому, что в Хогвартсе и без этого полно проблем. Он отказался потому, что об этом попросила Кэти Белл.***
Гостиная Гриффиндора ходила ходуном. Стояла ужасная духота, раскрасневшиеся от жара и криков гриффиндорцы орали, что есть мочи, оповещая всю округу о том, что после семи лет они наконец-то завоевали кубок квиддича. Бесконечные лобызания и объятия членов сборной всеми, кому не лень, всё продолжались и продолжались. Больше всего, конечно же, досталось Гарри, который уже и не знал, куда деться от настойчивых рукопожатий, норовивших превратиться в попытки сломать ему руку от избытка чувств. Впрочем, не он один был нарасхват — Фред и Джордж Уизли щеголяли в порванных майках, гордо демонстрируя расцарапанные плечи. Позже Фред вскочил на стол и во всеуслышание объявил, что между ним и братом устраивается конкурс на самое большое количество следов помады на теле, и толпа девчонок, вдохновенно визжа, кинулась к расплывающимся в улыбке близнецам. Оливер Вуд лишь посмеялся, одергивая задранную кем-то рубашку и выискивая в толпе сверкающий кубок, чтобы еще раз на него полюбоваться. Безумная эйфория от победы прошла, уступив место сияющей гордости за команду и за весь факультет в целом. Ну и за себя, конечно, ведь это именно он, Оливер Вуд, впервые за семь лет привел Гриффиндор к этому ошеломительному успеху. Когда Дамблдор вручил ему кубок, Оливер изо всех сил сдерживался, чтобы не разрыдаться от счастья прямо перед ним. Сдерживаться пришлось недолго — налетевшая красно-золотая толпа буквально окружила всю команду, позволяя Вуду дать, наконец, волю нахлынувшим чувствам. Он был бесконечно благодарен Алисии, которая, рассмеявшись, все же решила не распространяться по поводу до слез счастливого капитана. Оливер знает о существовании заклинания патронуса и думает, что если у него и получится когда-нибудь создать его, то только благодаря этому воспоминанию. Джордж Уизли наконец выкарабкался из толпы поклонниц, признал победу брата в нехитром состязании и, подняв палочку, объявил о начале ‚самой умопомрачительной и незабываемой вечеринки Гриффиндора‘ Музыкой, заигравшей в тот момент из гостиной, можно было оглушать великанов и троллей. В этом безумном буйстве сложно даже дышать. Толпа, ярко раскрашенная всеми оттенками красно-золотого, что можно найти, напирает и окружает, ликуя и предаваясь восторгу, так что сложно даже понять, где твои руки, не то, чтобы выбраться. Оливер слышит только шум и чувствует лишь вибрацию пола, так что безумно удивляется и пугается, когда Кэти из ниоткуда возникает перед ним. Её волосы растрепаны и перевязаны алой лентой, майка бесстыдно открывает бретельки лифа, а темные глаза блестят так сочно и игриво, что Вуд с трудом напоминает себе, что ей всего четырнадцать. Он не слышит ни слова из того, что она пытается сказать, как бы непозволительно близко не придвинулся, так что лишь кивает невпопад, отвечая на её беззвучные фразы. Поэтому для него становится полной неожиданностью, когда Кэти хватает его за воротник рубашки, и, прежде чем Оливер почувствует горький запах огневиски, смешавшийся с приторно-сладкими духами, притягивает его к себе и целует, горячо и быстро, как будто бы делает это в последний раз в жизни. Она отстраняется и Оливер ошарашенно пялится в одну точку, упуская её из виду, но понимает это слишком поздно. Ему семнадцать, а Кэти всего лишь четверокурсница, и это кажется таким неловким и неправильным, что Оливер даже не замечает, как расплывается в ещё более неловкой, и, вдобавок, глупой улыбке. Глубоко в душе, он понимает, что совершает ужасную ошибку, позволив этому случиться. Но теперь Оливер знает, что если когда-нибудь он вызовет патронуса, его счастливым воспоминанием будет именно это. Почему-то из-за этого становится еще грустнее, когда она в последний раз обнимает его на вокзале Кингс-Кросс, перед тем как попрощаться.***
Она пишет ему каждое воскресенье. Оливер даже приучил себя просыпаться в восемь утра в выходной, чтобы бедная сова Кэти не билась в окно в тщетных попытках доставить ему письмо. Несчастная пернатая преодолевает черт знает сколько километров, но всегда прилетает в одно и то же время, как по часам, сжимая в лапах перевязанный желтой ленточкой пергамент. Кэти пишет обо всем на свете: о пришедших результатах СОВ её сестры, о новой метле, о том, как она беспокоится о предстоящих экзаменах, и спрашивает Оливера о его результатах за седьмой курс, перемежая все это коротенькими вставками о щенках её собаки и маггловскими фотографиями своего отдыха в Норвегии. Он иногда теряет нить её рассказов или вовсе не понимает, что она пишет из-за витиеватых букв, наползающих друг на друга, но все равно перечитывает каждое письмо несколько раз и бережно перекладывает его в грубо склеенную картонную коробку. Кэти Белл узнает о зачислении Оливера во второй состав "Паддлмир Юнайтед" даже раньше его родственников. Оливер пишет восторженные отзывы о чемпионате мира по квиддичу сначала именно ей, и безумно жалеет, что она сейчас не сидит рядом на трибунах, но, бледнея, берет свои слова назад, как только Пожиратели Смерти нападают на палаточный лагерь. Письмо с тревожными вопросами, с наспех нацарапанными буквами, прибывает к нему домой раньше, чем он сам. Второго сентября сова приносит длиннющее письмо, в котором Кэти в красках описывает пугающего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств, сетует на отмену чемпионата по квиддичу и тут же сообщает о проведении в Хогвартсе Турнира Трех Волшебников. Оливер впервые жалеет, что уже закончил школу. К ноябрю месяцу Кэти остается единственной, с кем Оливер продолжает переписываться. Джордж и Фред слишком заняты новыми проделками, Алисия прислала лишь несколько поздравительных открыток, Анджелина прекратила писать после Хеллоуина. Оливеру немного грустно так быстро терять связи с командой, с которой они были вместе три года, и он хватается за письма Кэти как за спасительную соломинку. Оливер не признается самому себе, что Кэти для него давно уже значит намного больше, чем просто охотница из сборной. Жизнь проходит по привычному сценарию со сборами "Паддлмир Юнайтед" во все дни, кроме субботы, и удовольствие от ноющих мышц после особо напряженной тренировки стало рутиной, да и шансы выйти в составе команды на чемпионат все не увеличиваются, но он считает, что все лучше, чем кажется. В конце концов, у него слишком мало свободного времени, чтобы задумываться над такими пустяками. Он давно перестал читать газеты, поскольку информации о творящемся в Хогвартсе у него более, чем достаточно. Просыпаться в семь утра по воскресеньям чтобы начать писать ей ещё до прилета совы и приписывать внизу ответ на письмо за какие-то десять минут стало настолько привычным и непоколебимым, что Оливер может даже опоздать на тренировку команды, но никогда не забудет вовремя проснуться в выходной. Он со смехом думает, что это до боли похоже на поведение магглов — всю неделю ждать воскресенья и сетовать, что оно так быстро проходит, но для него это стало одним из жизненных ритуалов, которые необходимо соблюдать, вроде отмечания дней рождения или поездок на матчи по квиддичу. Кэти запаздывает с письмом на целых два дня, и Оливер прокручивает в голове варианты разной степени невероятности, пока рыжая и очень умная сова не начинает биться в стекло вместо открытой форточки. Оливер торопливо разворачивает пергамент, и из него выпадает одинокая колдография с изображенной на ней Кэти в длинном серебристом платье, открывающем спину и плечи. Ее волосы, вопреки обыкновению, распущены и уложены волнами, так что Вуд на несколько минут зависает, зачарованный кружащейся Кэти, упуская тот факт, что теперь он один из немногих мальчиков-гриффиндорцев, которым известны интерьеры девичьих спален. Она пишет, что Святочный Бал — самое волшебное и незабываемое событие из всех, что ей довелось посетить, что платье, конечно, красивое, но она вечно путалась в подоле, и что главное — ей безумно жаль, что там он не смог все это увидеть. Кэти мельком упоминает, что отправилась на бал вместе с каким-то шестикурсником, и от этой новости у Оливера в груди скребется какое-то скользкое и противное чувство, которое ему совершенно не нравится, но он не может избавиться от этого. Он спешно дочитывает письмо, откладывает его в сторону, и, невзирая на нетерпеливые крики совы, берет в руки колдографию. Она действительно красива. Возможно, мало кто видит это, пока она в спортивной форме и мантии, но, по мнению Оливера Вуда, Кэти Белл одна из самых потрясающих девушек Хогвартса. Он долго думает над её словами и соглашается с тем, что ему следовало бы быть там, вместе с Кэти. Он не умеет танцевать, но уверен в том, что ради этого точно сумел бы научиться. Ради того, чтобы не пытаться стоить из себя главного, пока эти карие глаза насмешливо смотрят на него во время тренировок, а просто быть на равных. "Мерлин тебя подери, Вуд! Кэти Белл пятнадцать, она еще ребенок", — корит себя Оливер, тут же вспоминая вечеринку в честь победы Гриффиндора. Он одновременно и ненавидит такие мысли о Кэти, и в то же время встречает их с волнительным трепетом, будто ему не восемнадцать лет, а едва исполнилось одиннадцать. Фотография отправляется в коробку, а сова улетает с пергаментом куда-то на север. К концу года Кэти прекращает писать и Оливер понимает — в Хогвартсе начались экзамены, ей не до этого. Он перебирает шершавые листы и кажется, может на ощупь сказать, в каком месяце пришло то или иное письмо. Пергамент пахнет чернилами, солью и апельсинами, и Оливер боится закрыть глаза, иначе ему почудится, будто Кэти здесь и тогда не захочется открывать их обратно. В конце месяца она отправляет ему мрачные и зловещие новости: Седрик Диггори мертв, а Гарри говорит, что Тот-кого-нельзя-называть возродился, и она ему верит, но теперь всем безумно страшно. Оливер со злости кидает первый попавшийся предмет в стену и чувствует, что грядет нечто ужасное. Оливер думает, что будет нужен Кэти. В подъезжающем к Лондону Хогвартс-экспрессе Кэти думает о том же самом.***
Январь 1996 года выдается снежным и Оливера заносит с ног до головы, едва он трансгрессирует в Хогсмид. Прошло всего два года с того момента, как он в последний раз был здесь, но воспоминания о, возможно, лучших днях месяца, проведенных в деревушке, заставляли Оливера пустить скупую ностальгическую слезу. Макгонагалл никогда не отпускала только что вернувшихся студентов в Хогсмид раньше конца января, и нет ничего удивительного в том, что почти вся деревня заполнена учениками Хогвартса. Здесь все в точности такое же, каким было в день, когда тринадцатилетний Оливер Вуд впервые оказался в Хогсмиде. "Ежедневный пророк" регулярно публикует очередные небылицы о Хогвартсе и Гарри Поттере, но Оливер давно уже догадался, что все это — лживая пропаганда. Он хочет знать, что происходит на самом деле, и это первая причина его прибытия в Хогсмид. Вторая выходит из кафе мадам Паддифут вместе с подругой и очень долго умудряется его не замечать. Кэти останавливается, недоверчиво вглядывается в приближающуюся фигуру и визжит от радости, переглядываясь с немного удивленной хаффлпаффкой. — Оливер! Она почти сбивает его с ног и стискивает бывшего капитана в объятиях. — Ты приехал, — шепчет она, поднимаясь на носочки. И всё-таки, Кэти Белл ничуть не изменилась, как бы он не беспокоился по этому поводу. — Я скучал по всему этому, — Оливер отстраняется и описывает рукой большой полукруг, — знаешь, там, во взрослой жизни нет ничего интересного. — Нашелся тут, взрослый, — смеется Кэти и убирает растрепавшиеся волосы под сиреневый ободок. Воздух вокруг пропитан разговорами десятков людей, но все почему-то постоянно озираются, будто бы пытаясь заметить слежку. Оливер ошибся. В Хогсмиде, да и в Хогвартсе наверняка тоже, что-то сильно изменилось. — Здесь все не так плохо, как ты писала, — осторожно начинает Оливер и натыкается на испуганный, но решительный взгляд Кэти. — Тут слишком много людей, — бормочет она, хватает его за руку и куда-то тащит, попутно крикнув подруге, чтобы та не ждала её. Лианна лишь усмехается и провожает Кэти и Оливера заинтересованным взглядом. Кэти решает остановиться лишь тогда, когда Хогсмид скрывается за высокой насыпью около Визжащей Хижины. Здесь стоит почти гробовая тишина, нарушаемая лишь редкими криками птиц, больно бьющими по ушам. Оливер бывал здесь раньше, но только тогда, когда преследовал однокурсников, кидаясь в них снежками. — Все намного хуже, чем я писала! — с ненавистью выпаливает Кэти прежде чем он успевает сказать хоть что-то, — эта мерзкая жаба портит жизнь всему Хогвартсу! Оливер, открыв рот, выслушивает от Кэти все, что на самом деле творилось в школе эти полгода. Он никогда испытывал особой любви к Министерству Магии, но слушая рассказы о зверствах Долорес Амбридж, невольно начинает наполняться ненавистью. — Почему ты не сообщила об этом? — недоумевает Оливер, мысленно желая всего ужасного этой женщине. У Кэти дергаются руки, как будто она хочет кого-нибудь проклясть, да так, чтоб след остался еще на несколько поколений. — Если бы я могла, то сделала бы, — она поджимает губы, — эта грымза создала кружок из слизеринских подлиз и проверяет каждое письмо, как бы сильно мы не пытались их заколдовать. Письма Кэти часто приходили со следами заклинаний, но у Оливера даже не возникало мысли, что это результат досмотра почты. — И ничего, понимаешь, ничего, мы ничего не можем с этим поделать! Она изводит Хагрида и других профессоров, вечно вмешивается во все, что её не касается, и меня дико раздражают все эти жеманные ухмылочки, с которыми она портит нам жизнь! — Кэти почти срывается, отворачиваясь в сторону, и Оливеру ничего не остаётся, кроме как стараться не разразиться всевозможными проклятиями в адрес Генерального Инспектора Хогвартса. Снежинки падают с неба, холодными прикосновениями обжигая кожу, так что приходится плотнее прижимать к себе мохнатый воротник куртки. Ветер усиливается, потроша сугробы, больно бьет по ушам и треплет волосы и полосатый шарф Кэти. — Прости, я не должна была так… эмоционально об этом рассказывать, — она краснеет и пытается улыбнуться, но улыбка выходит натянутой и неестественной. — Кэти, — только и может сказать Оливер, перед тем как она прижимается к нему и прячет лицо. Он все еще не может привыкнуть к этому. Оливер винит себя в том, что ужасно выполняет данное себе же обещание быть рядом. Ветер не утихает, а наоборот, разгорается еще сильнее, и Кэти дрожит, наверняка думая, что зря оставила меховые наушники в Хогвартсе. Оливер достает палочку и трансфигурирует её тонкий ободок в пушистую сиреневую шапку с помпонами. — Холодно, — неуверенно объясняет он, заметив удивленный взгляд девочки. Она кивает и немного краснеет, что смущает Оливера, но, скорее всего, это просто из-за мороза. — "Здесь просто прохладно, только и всего", — твердит он про себя, но не может удержаться от глупой улыбки. Какая-то белка, прыгая, задевает ветку, и вниз падает целая куча снежинок, подхватываемых ветром, который кружит их, унося вдаль, отчего лес вдалеке на время превращается в заколдованный, заснеженный замок. Хогвартс находится ровно в противоположной стороне, отсюда его совсем не видно, но над этим настоящим замком как будто нависла серая пелена, грозящаяся упасть вниз и разрушить его, и Оливеру нет нужды оборачиваться, чтобы чувствовать это. Ветер приносит едва уловимый запах сливочного пива, шоколада и звуки смеющейся толпы, как будто на дворе Рождество и все счастливы, но это совершенно не сочетается с тем, что происходит в действительности — Не думай, что все плохо, — говорит Кэти после нескольких минут молчания, — я хочу показать тебе кое-что. Она отходит на несколько метров в сторону, достает палочку и с очень сосредоточенным выражением лица думает о чем-то. — Экспекто Патронум! — выдыхает Кэти, почему-то отчаянно краснея. Маленькая серебристая ласточка вылетает из палочки и описывает несколько кругов над ними, после чего пропадает, растворившись в воздухе. Оливер с широко распахнутыми глазами наблюдает за птицей, пытаясь понять, как шестикурсница спокойно вызывает телесного патронуса и переводит ошеломленный взгляд на Кэти. — Я еще не могу держать её долго, — виновато улыбается она, — но это тоже неплохо. — Неплохо? Ты шутишь, — Оливер наконец возвращает дар речи, — Кэти, это… это потрясающе. Черт возьми, мне даже сложно представить, что должно произойти для этого. Кэти опускает взгляд в пол, пряча палочку за спину. — Я вспоминаю чемпионат по квиддичу два года назад. В этом мы тоже вроде бы выигрываем, но тогда… тогда это было замечательно! Я точно запомню устроенную близнецами вечеринку, — Кэти улыбается и буквально сияет. Оливер тоже вряд ли когда-нибудь забудет её, особенно тот момент, когда Кэти его поцеловала посреди душной гостиной. Возможно, она думает именно о нем, когда вызывает своего патронуса. Оливер вспоминает это со странной легкостью в животе, сигнализирующей о том, что он не против повторить. Назойливые слова вновь проносятся у него в голове: "Оливер, ей всего шестнадцать. И о чем, Мерлин тебя подери, ты опять думаешь? Не надоело?" Оливеру — нет, но ему упорно кажется, что Кэти все еще ребенок. Она все так же улыбается по любому поводу, и ей, как и прежде, приходится подниматься на цыпочки или задирать голову, чтобы поговорить с ним. — Оливер? — интересуется Кэти, заметив отстраненный взгляд бывшего капитана. Он вздрагивает и выдыхает, оборачиваясь и вновь ловя себя на мысли о том, что эта девчонка все-таки действительно невероятная. — Кэти? — он старается отвечать в схожей манере, прищуриваясь, как любил это делать раньше. — Мне нужно идти, — виновато произносит она, — Макгонагалл опять начнет нотации, если мы с Лианной опоздаем. Оливер вспоминает любовь декана к длинным и серьезным нравоучениям и чуть ли не дергается, когда представляет, что будет, если вмешается еще и злосчастная Амбридж. Лианна, вопреки просьбе Кэти, стоит около кафе, листая книжку, которую тут же захлопывает, завидев подругу. Она что-то говорит ей, но так, чтобы слышала только она, и Оливеру лишь остается гадать, от каких таких слов Кэти захихикала, поправляя шапку. — "Она, всё-таки, непредсказуемая," — думает он, когда Кэти вновь внезапно поворачивается, чтобы обнять его. Оливер узнает те самые приторные духи и опять думает о вечеринке в честь победы Гриффиндора. В голову приходит безумная идея попробовать создать патронуса, прямо здесь, посреди улицы. И неважно, что не получится. — Я буду скучать, — тихо говорит Кэти, изо всех сил удерживаясь, стоя на носочках. — Я тоже, — Оливер, возможно, сейчас упускает шанс, но, натыкаясь на насмешливый взгляд Лианны, он понимает, что сейчас это не лучшая идея. Оливер искренне верит, что подходящий момент придет, но внутренний голос упорно продолжает доказывать ему, что это невозможно. Кэти вместе с подругой растворяется в толпе, и ветер уносит последние частицы одного из лучших дней в Хогсмиде. Вечерами Оливер часто перечитывает её письма, гадая, насколько сейчас хуже в Хогвартсе. Он может с точностью сказать только одну вещь: Кэти Белл одна из немногих действительно важных для него людей. Сама Кэти уже в десятый раз жалуется Лианне на то, что без Оливера Вуда в Хогвартсе стало слишком тоскливо.***
Капитан "Паддлмир Юнайтед" поднимает вопрос о предоставлении заслуженного отдыха своему вратарю основного состава, и Оливер с замирающем сердцем слушает их разговор, внешне совсем не показывая восторженного трепета. Первый уже битый час распинается по поводу давно уже устаревших методик игры, о слабых глазах и несколько заторможенной реакции старого вратаря, но тот ничего не хочет слышать, считая, что его просто хотят выжить из команды из-за старости. — Ты просто хочешь отдать мое место этому мальчишке Вуду, соплохвост тебя дери! — кричит он и бросает гневный взгляд на Оливера, ударяя кулаком по столу. Оба состава "Паддлмир Юнайтед" видят, что сорокапятилетний вратарь уже давно пережил свои лучшие годы и тянет игру команды на дно, не позволяя выйти даже в четвертьфинал кубка Великобритании, что говорить о чемпионате мира, но страх перед матерым волком квиддича еще слишком силен, чтобы возражать. Старшему из них едва исполнилось тридцать. Чувство вины тяжелым грузом падает на Оливера, когда на следующий день капитан заходит в раздевалку и сухо его поздравляет с переходом в основной состав. Двадцатилетний Вуд становится самым молодым из основных игроков"Паддлмир Юнайтед" за последние семьдесят лет, отчего невольно вспоминает первокурсника Гарри Поттера, получившего место ловца в одиннадцать лет впервые за целый век. Он надеется, что в его случае все сложится лучше, чем на первом курсе Гарри. Первая игра в основном составе встречает Оливера холодно и неприветливо. Комментатор, увидев незнакомую фамилию, запинается, зрители, пришедшие взглянуть на прославленных игроков, наблюдают лишь зеленого новобранца, и занимая свое место около колец, Вуд изо всех сил пытается не оглядываться, ощущая за спиной непонимающие и недовольные взгляды. Мрачные и сердитые игроки яростно атакуют ворота противника, не давая своему вратарю даже шанса хоть что-то сделать. "Паддлмир Юнайтед" побеждает со счетом 180:0 после того, как угрюмый ловец настигает снитч через двадцать минут после начала матча, но никакой радости команде это не приносит. Черная сова, большая и незнакомая, траурно кружит над опустевшей площадкой, выискивая своего адресата. — Черные крылья — черные вести — сплевывает капитан, небрежно кидая письмо на скамейку. Пергамент измазан чернилами, а буквы тонкие и кривые, написанные незнакомой рукою. "Оливер, это Лианна, подруга Кэти Белл…" Он несколько раз вчитывается в неровные слова, не веря своим глазам, комкает пергамент и хочет самым грубым маггловским способом пристрелить эту чертову птицу, чьи перья разбросаны по всему полю. Оливер едва сдерживается от того, чтобы не сжечь их все вместе с обладательницей. Новости проходятся по телу наждачкой, оставляя въевшийся запах пепла, крови и вкус соли на языке. Кэти Белл проклята. Неизвестно кем и как, но проклята и может умереть в любой момент. А ведь еще несколько дней назад до боли знакомая рыжая сова принесла очередные новости из Хогвартса, где сообщалось, что несмотря на довольно напряженную атмосферу, все хорошо. Благородно и безрассудно, как раз по-гриффиндорски, было бы немедленно направиться в сторону больницы Святого Мунго, трансгрессировать в центр Лондона, к неприметному старому универмагу, пройти через стекло… И получить категоричный отказ от привет-ведьмы. Может быть, слегка грубоватый, но совершенной правильный и обоснованный. Он ведь, технически, вообще никто для Кэти. Так, старый знакомый из школы, не обладающий никакими привилегиями. "Она все еще семнадцатилетняя школьница, не забывай об этом" — Оливер вновь останавливает себя, лишь представив магический контракт, скрепленный печатью Министерства. Он, кажется, и не заметил, как оградил сам себя невидимым барьером, созданным словами "всего лишь ребенок", с год от года расширяющимися границами. Возможно, Оливер Вуд просто слишком осторожный с тем, что не касается квиддича. Да ладно. Он просто не хочет себе признаваться в том, что Кэти, девочка, которая выросла на его глазах, не просто отличный игрок в квиддич и хороший друг. Кэти Белл — потрясающая, необыкновенная и чудесная, вот только осознание этого приходит лишь в тот момент, когда она на пороге смерти. Несколько месяцев проходят в мучительном ожидании, лишь изредка прерываясь на очередную игру. "Паддлмир Юнайтед" вылетает из турнира Британии и погружается в тоскливую и вязкую скуку, с механическими движениями и ничего не значащими криками. Небо давит сверху, обволакивая безнадежностью, и каждый в волшебном мире знает, что это означает пришествие темных сил и сопутствующего общего мрака. Письмо Лианны о том, что Кэти возвращается в Хогвартс, тонким острием пробивает сгустившуюся темноту.***
Когда Оливер переступает порог "Дырявого Котла", то начинает задыхаться от невыносимой духоты и вони. Окна бара наглухо заколочены, дверь открывается лишь на узенькую щелочку, оставляя занозы и куски полусгнившего дерева на одежде входящего. Внутри клубится дым, которому некуда уходить, и остаточное волшебство от заклинаний окрашивает его в синие и серые тона. Около барной стойки нет никого, а немногочисленные посетители забились глубоко к стенам, подальше от проходной. Слишком страшно думать о том, что это все, что осталось от того огромного количества волшебников, ежедневно проходящих сквозь эти двери. Июль 1998 года очень, даже невыносимо жаркий, как будто пытающийся спалить все остатки темных сил, царствовавших всего несколько недель назад. Второе мая прошло, но уйдет слишком много времени и сил, чтобы вернуть все к прежнему состоянию. "Дырявый Котел" станет таким в последнюю очередь. Если вообще станет. Ни у кого нет столько сил, чтобы навсегда стереть черную магию. К двадцати одному году Оливер Вуд понимает это лучше, чем некоторые мракоборцы в сорок. Бармен испуганно шарахается, когда он возникает из ниоткуда, вернее, из плотной занавеси серого дыма. Оливер уже хочет посоветовать ему что-то вроде "фините инкантатем", но с удивлением замечает, что упустил из виду ещё один зал бара, тщательно укрытый дымом. Там не так душно, и больше людей, но значительно темнее, но никто даже и не пробует использовать заклинания. Они выглядят как призраки. Как тени, случайно забредшие сюда — одинокие, угрюмые и подавленные. Они кажутся знакомыми, но никто и не думает поднять головы, и приходится самому думать, кто все эти волшебники. Парни за стойкой оказываются слизеринскими однокурсниками Вуда, пожилая дама в причудливой шляпе — продавщицей перьев из Косого Переулка, а девушка около незажженной лампы совершенно случайно никто иная, как Кэти Белл. Оливер не слышал и ничего не знал о ней с момента начала Ж.А.Б.А, и никак не рассчитывал увидеть её в таком месте. Как будто ему насмешливо суют под нос так и не выполненные обещания. Она узнает его лишь после длительного рассматривания и реагирует… никак. Как будто только вчера беседовала с ним за кружкой сливочного пива, а не исчезла на год, не оставив ни единого слова на прощание. Оливер думает как эгоистичная и самовлюбленная сволочь, слишком зацикленная на собственных чувствах. О том, что все могло быть хуже, чем можно было ожидать, он догадывается лишь через несколько минут. — Я слишком долго не писала, да, знаю, — вздыхает Кэти, прерывая так и не заданный вопрос. — Я переживал, знаешь ли, — Оливер складывает руки на груди и хмурится, стараясь выглядеть рассерженным. — Врёшь, — Кэти ставит кружку на стол, — ты знал, что со мной все прекрасно и не хотел встревать. В моих результатах стоит "превосходно" по прорицаниям. Она права, но ведь Оливер действительно беспокоился. Квиддич и Кэти Белл — две вещи, которые для него стоят намного выше всего остального. Она улыбается, обнажая зубы, не так как обычно. Как будто не совсем управляет своим лицом. Оливер чувствует, что что-то не так, но списывает это на остаточное волшебство в воздухе. — Тогда хоть дай знать, что произошло за год, — Оливер отодвигает стул и садится, подпирая подбородок. Кэти прыскает и отворачивается, попутно поглаживая рукой волосы, и он искренне не понимает, что происходит. — Ты был прав, — отвечает она после некоторого молчания, — взрослая жизнь — отстой. Особенно моя. Кэти пускается в пространные объяснения и рассказы, но Оливер, как ни старается, не может найти последовательности и логики в её словах, и, плюнув на это, пытается концентрироваться на деталях, но даже это не удается — они каждый раз разные и не сходятся. Выдав всю информацию на одном дыхании, Кэти замолкает и наматывает волосы на палец. — А знаешь что? — добавляет она, наблюдая за собеседником, — Я ведь уже три месяца, как мать. Оливер кашляет, не то от дыма, не то от заявления Кэти, и ошеломленно пялится на неё. Та смеется и поправляется: — Крестная мать. Лианна родила сына и заставила меня выполнить это неблагодарное дело. Оливер облегченно выдыхает и думает, что именно так чувствуют себя парни, когда девушки начинают шутить про свои мнимые беременности. Кэти же не такая. Она слишком добра для этого. По крайней мере, ему хочется в это верить. — Она по дурости выскочила за первого попавшегося болвана, — продолжает она, — но потом связалась с неким Рей… Рейл… Рейг… ай, ладно, плевать, и родила от него своего… Джорджа, кажется. Ей повезло — мальчишка копия Лианны, никто все ещё ничего не заподозрил. Кэти поднимается и перегибается через стол так, чтобы её лицо оказалось в непосредственной близости от лица Оливера. Он слегка отодвигается назад, немного опешив от подобных действий. — Хотя знаешь что? Мне понравилось, как ты отреагировал, так что… — Кэти недвусмысленно приподнимает бровь и улыбается, — что ты думаешь насчет того, чтобы, ну, ты понимаешь, уже взрослый мальчик. Ведь так? Прежде чем Оливер успевает не самым должным образом среагировать, в нос бросается резкий и горький запах огневиски, а в голову — все объясняющее обстоятельство. Кэти Белл пьяна. Хотя, стоит отдать ей должное в умении скрывать слишком большое количество алкоголя в крови. Или это Оливер не слишком часто имеет дело с выпившими девушками. — Ты не в себе, — отрезает он, отодвигаясь. Она улыбается и облизывается, по-кошачьи выгибая спину, и Оливер впервые благодарен дыму в баре — он скрывает это от других. — А ты и не против, — Кэти обходит вокруг и тянет его за руку, силясь вытащить наружу, — у меня не слишком-то много времени, мистер Вуд. Оливера коробит, когда она произносит это. Он слишком много лет пытался стереть такую незначительную, но все же ощутимую разницу в возрасте, а она лишь подчеркивает её своими словами, насмехаясь над его стараниями. Или нет. Кэти ничего не знает о том, что он на самом деле думает. Он бы и сам предпочел не знать, но все возвращается в удвоенном количестве, когда она вытаскивает его на Чаринг-Кросс Роуд, ни разу по пути не споткнувшись. Оливер не может противостоять этой девчонке, чтобы не ударило ей в голову. Он верит в карму и для него это расплата за, возможно, слишком суровое руководство во времена Хогвартса. Сейчас у него нет ничего, чтобы хоть как-то напоминало годы школы, кроме, пожалуй, сохранившейся формы и старой метлы. И, разумеется, Кэти Белл, которая совершенно не отдает отчет своим действиям, прижимаясь всем телом к нему. Оливер, вздыхая, достает палочку и одними губами произносит заклинание, выученное им еще в первый год членства в "Паддлмир Юнайтед", после слишком усердного празднования первой победы основного состава. Светло-зеленая дымка еле заметно расползается по улице, и Кэти вздрагивает и отстраняется. Она сосредоточенно о чем-то думает, оглядывается, и Оливер лишь кивает, совершенно не зная, какие подбирать слова. — Было что-то… ужасное? — Кэти запинается и отворачивается, — прости, если что-то перешло черту, я могу все объяснить, правда, это… это ничего не значит. — Все нормально, Кэти, — Оливер примирительно поднимает руки, — я не могу осуждать тебя. Он понимает, что ляпнул лишнее только тогда, когда и без того смущенная Кэти заливается краской. — Я не знаю, что на меня нашло, — она виновато вздыхает, — жаль, что ты увидел это. — Со всеми случается, — осторожно говорит Оливер, внимательно наблюдая за её реакцией. Кэти поднимает глаза и удивленно смотрит на него. — И с тобой тоже? — заинтересованно произносит она. — Ох, помолчи, — Оливер смеется и отнекивается, но она все равно раскрывает секрет его затяжных посиделок с командой по вечерам. На мгновение кажется, будто время отмоталось назад, и Кэти Белл вновь тринадцатилетняя девчонка, по-дружески подкалывающая шестикурсника Вуда. Этой девчонке уже восемнадцать, но Оливер все еще не видит разницы. — Так точно, капитан, — насмешливо салютует Кэти, подходит ближе и поднимается на носочки чтобы положить руки ему на плечи, — рада тебя видеть, Оливер. Он улыбается в ответ, с удивлением замечая, что наконец-то привык к этому. У нее спутанные волосы, шрам на левой щеке и след от сломанного некогда носа, но Оливер все равно считает, что Кэти потрясающе красивая. А еще лучший охотник, девчонка-сорванец и его ближайший друг. Он считает, что шесть лет назад Гриффиндору сказочно повезло. Но Оливеру Вуду повезло ещё больше. Поцеловать её кажется безумной идеей, но он же должен как-то восстановить баланс. Кэти удивляется, но отвечает, перехватывая инициативу в свои руки уже через несколько секунд. Она оставляет след от своих духов на его рубашке, но сейчас это как-то не сильно важно. "Ей восемнадцать, Оливер. Уже восемнадцать", — мысль проносится в голове у Вуда, прежде чем исчезнуть навсегда. Кэти Белл — девчонка, которая, чёрт возьми, изменила его мир. И Оливер действительно по уши влюблен в неё, как бы он не отрицал это раньше. Впервые за весь год он полностью уверен в том, что может называть себя счастливым.***
Спустя несколько дней Оливер с удивлением и смущением обнаруживает, что его патронус — жаворонок.