Shield

Я полагаю, вы могли бы сказать, что у меня с Йеном никогда не было сильных отношений. Да что он вообще нашёл во мне? Я был таким трусом, прячась за жестокостью, которая никому не нравилась, даже беспокоила меня после того как я вышел, за исключением моего отца, который был таким же мудилой. Я выхожу уже завтра, и если честно, это дерьмо пугает меня. Направляюсь к концу коридора, приглаживая руками свои волосы, и пытаюсь решить, что я буду делать со Светланой и Евгением. Не знаю, как буду зарабатывать на что-либо. Не многие работодатели ищут бывших осужденных, как надежных сотрудников. Почему я такой урод? Ах да, потому что я вырос в дерьмовой семье, в самой дерьмовой части города. Прекрасно. Я просканировал комнату, и все, что находится вокруг. Брюс пытался скрыть бумажными полотенцами свою татуировку. Хотя охранники точно не придадут этому никакого значения. Так что это просто пустая трата бумажных полотенец. Знакомое жужжание машинки - расслабление для моих ушей, и я по-прежнему направляюсь на утешительный звук. Брюс даже не признает моё существование, а работает дальше со своей ручной тату-машинкой. Она не выглядит безопасно, но на что вы рассчитывали от тюрьмы. Я внимательно осматриваю пистолет, и удивляюсь, как ему удалось получить даже половину этого дерьма. Всё это, в основном удерживалось резинками и небольшим пластиковым цилиндром, а затем игла указывала на то, как она может щёлкнуть в любую минуту. Смотрю через плечо, как неаккуратно он рисует контур черепа на коже «клиента». Брюс всегда относится к ребятам, которые приходят к нему, как к своим клиентам. Это будто успокаивает его. Ему нравится притворяться и играть в тату-студию. Чёрт, я бы предпочел симулировать игру в тату-студии, если бы он сделал это место менее удручающим. - Хотел татуировку, Милкович? Брюс спросил на автомате, зная, что я стоял прямо за ним. Клянусь, этот мудак должен быть экстрасенсом, потому что он ни разу не смотрел на меня, с того момента как я зашел в эту комнату. Брюс смеётся себе под нос, делая контур черепа ещё хуже (если это вообще возможно) Молча, я стою минуту, прежде чем отвечать ему. Хочу ли я сделать татуировку? И если делать, то какую? Кое-что проносится в моей голове, и я ухмыляюсь. - Да, конечно, до тех пор, пока твои руки делали это всё более аккуратней. - Эй, я никогда не утверждал, что являюсь художником. Давай, садись. Что ты хочешь, ублюдок? Он подбрасывает мне ручку и кусок сжеванной бумаги. Я сажусь и думаю, что же на самом деле хочу. Я не могу точно нарисовать его лицо, а также думаю, не стоит доверять такое Брюсу, поскольку это будет похоже на Джона Траволту. Думаю дальше и, конечно же, лучшая вещь, которая приходит мне в голову – его имя. Примерно через 20 минут ожидания, я смотрю на вход, где подмигивая, проходит охранник, который очевидно знает, что происходит. Я отдаю бумажку Брюсу. - Что же это? Имя твоего мёртвого папаши или какое-то другое дерьмо? Брюс смотрит на бумагу, нахмуривая брови. - Ээм.. Да, что-то типа этого. Я бы на самом деле, не разбалтывал много про Йена, потому что в скором времени меня могут избить до полусмерти, прежде, чем я выйду завтра живым и увижу его. - Ты был здесь достаточно долго, и знаешь, что это не бесплатно. Так что же я получу от тебя? Я закатил глаза. - Да, я всё знаю, заплачу тебе завтра. Мало ли этот придурок не знает, что я выхожу уже завтра, и он ничего не получит за свою работу. Он кивает, не подвергая меня сомнению, и дальше счищает кончик иглы. Я указываю, где хочу татуировку, и он тычет иглой в руку: - Сюда? Он глядит на меня, и я отвечаю небольшим кивком. Я успокаиваюсь, как только начинаю привыкать к знакомой боли. После того, как около 15 минут мои глаза закрывались, и я был готов уснуть, Брюс будит меня, толчком в руку, чтобы показать мне, что он сделал. Как только пистолет прекращает своё нападение на моей коже, я могу заметить мгновенное чувство тепла. Я буквально чувствую, как моя кожа находится в огне. Брюс накладывает бумажное полотенце на рисунок, и сводит вниз. Конечно, не так профессионально, но это входит в его работу. - Не смотри, пока не оплатил мою работу, договорились, Милкович? Очевидно, это мера предосторожности для его «творения». Думаю, моя татуировка выглядит дерьмово, и он боится, что я заплачу ему меньше. - Да, хорошо, я приду завтра. Я успокаиваю его и выхожу из комнаты. Начинаю уходить, как вдруг охранник перегораживает путь, положив руку мне на грудь. Ничего хорошего это означать не может. Твою мать.