***
В другой раз Минато направился к Кушине, собираясь самостоятельно потренироваться с ней в технике связывания. Он даже веревку с собой прихватил. Но Кушина, которой такие игры совершенно не нравились, его опередила, взяв дело в свои руки. Она уже прекрасно поняла что к чему и также, в своем роде, решила потренироваться на нем. Пусть играет по ее правилам. И пусть с Большим Жабом или кем-то другим этот номер не прошел бы, но уж с этим-то юнцом она справится. В конце концов, ведь она же сама Кровавая Хабанеро, Великая и Ужасная. Она была такой страстной и горячей, что Минато буквально терял голову. В который уже раз он напрочь забывал обо всем на свете, включая учебу и пресловутые экзамены, от которых зависело его будущее, и погружался в сладостную негу любви, дорвавшись до заветного тела. Вот и сейчас он стремглав примчался к ней, кинув в угол сумку с учебниками и набросился с поцелуями, едва Джирайя успел закрыть дверь. Узумаки ждала его, предвкушая не только приятную оргию, но и кое-что еще. Кушина велела ему раздеться и с нескрываемым удовольствием наблюдала, как он это делает, затем уложила его спиной вверх и связала ему руки над головой, предварительно зыркнув на него так, что тот беспрекословно повиновался. Затем начала делать подобие эротического массажа, время от времени царапая ему спину ногтями. Периодически она наклонялась, чтобы его укусить, при этом терлась нежными шелковистыми грудками о его спину. Намикадзе был уже на неизвестном по счету небе от счастья. Месть была близко. О, Кровавая Хабанеро не забыла, как еще недавно этот наглый мальчишка заставил ее выпрашивать соития с ним, подобно последней потаскухе. Узумаки хоть и работала сейчас в борделе, таковой себя вовсе не считала. Она коварно спускалась все ниже и ниже, пока вдруг Минато не вскрикнул от боли и неожиданности — ее острые ногти прошлись по его заднице, оставляя кровящие царапины. Вслед за этим последовала серия смачных шлепков и ему было велено переворачиваться. Кушина продолжала над ним измываться: она эротично облизывала его, покусывала ему соски, нежно щекотала пальчиками живот и терлась о набухший от вожделения член, но переходить к тому, чего бы ему так безумно хотелось, не торопилась. Она гладила его по щеке, обольстительно глядя в его незабываемой красоты глаза, и прошептала, развратно постанывая: — Ты у меня сам теперь будешь просить трахнуть тебя. — Она довольно прищурилась, любуясь выражением его лица: — Нет, не так. Ты будешь умолять меня! В ногах у меня будешь валяться! — разошлась Хабанеро. Минато, понимая, что заслужил это, кивнул в знак согласия и начал вставать с постели вслед за Кушиной, хотя мешали связанные руки, в которые уже болезненно впилась веревка, так как «правильно» связывать Хабанеро не умела. Он был готов перед ней унижаться. Более того, он сам хотел этого почти так же страстно, как и она, ибо чувствовал себя виноватым. Он встал на колени, ползал у нее в ногах, целовал их, поднимаясь все выше и выше, пока не достиг заветной точки их схода и начал ласкать в этом месте своим раскаленным от жажды языком так усердно, словно бы желал открыть там живительный источник. Узумаки получала полнейшее удовлетворение и морально, и физически. Вдоволь накайфовавшись, оттолкнула увлекшегося парня от своей щелки, вздернула его за волосы и язвительно осведомилась: — Ну так что, собираешься меня о чем-то попросить? У Минато так сильно пересохло во рту, что он не мог вымолвить и слова, издавая лишь невнятные хриплые звуки. Узумаки над ним сжалилась и принесла воды. Он жадно пил, с трудом глотая, и не мог оторвать при этом от нее взгляда. — Полегчало? — игриво осведомилась Кушина. — Да, — выдохнул он. — Ну, я слушаю. Внимательно слушаю тебя, сутенер ты мой дорогой. — Пожалуйста… — он судорожно сглотнул, — трахни меня, умоляю. Хабанеро была довольна, она надменно смотрела на него сверху вниз. Поверженный прекрасный юноша со светлыми волосами и небесной красы глазами стоял сейчас перед ней на коленях и унижался, при этом руки его были связаны, как у раба, а налившийся мужской орган бодро стоял, являя ее взору все его низменные чувства. И только от нее сейчас зависело, получит он желаемое или нет. Это так льстило ее самолюбию! — Не знаю-не знаю, — протянула она, глядя, как у парня почти наступает коллапс от перевозбуждения. — Попроси еще, как следует! — выделила она последние слова, явно расправляясь с ним за тот позорный момент. Она подошла поближе, уже торжествуя полную и окончательную победу, как подлый Минато вскочил, схватил ее и повалил на кровать, одним рывком разводя ей ноги. Оказалось, этот мошенник умудрился развязать затянутые ею узлы (довольно халтурные, надо заметить) пока ублажал ее языком и та не могла видеть его руки. — Позволь тебя трахнуть! — крикнул он и тут же, не дожидаясь ответа, принялся за дело. Кушина визжала, брыкалась и возмущалась, но больше для вида, чтобы не выглядеть слишком бледно. Распаленная ласками, она сама уже не могла дождаться, когда же он ею овладеет. Такого бурного восторга с ним она еще не испытывала. Минато старался изо всех сил. Он быстро поймал нужный ритм и вбивался в нее до полного умопомрачения. С ним случилась в этот раз просто удивительная вещь: едва он успел кончить, еще не покинув лоно партнерши, как не полностью спавшая эрекция быстро усилилась вновь и стала просто твердокаменной после пары толчков. В этот раз он не мог кончить гораздо дольше, и Кушина, тоже не ожидавшая такого затяжного соития, вдруг начала сладко постанывать, прося еще. На их дружные сладострастные вздохи заглянул в щелку Джирайя. «Вот молодежь развлекается, — подумал он. — А мне всю работу одному делать. Ну да ладно, им хоть будет потом, что вспомнить». В эту ночь они резвились без устали до самого утра. Кушина укатала Минато до полного изнеможения и вырубилась сама. В конце концов, ей надоели все интриги, выкрутасы с ее «обучением» и мерзкие, похотливые старперы, которым доставалось ее безнаказанно лапать. Сейчас она наконец-то начала получать удовольствие от секса с этим вполне симпатичным парнишкой и просто хотела оторваться на полную катушку, пока есть такая возможность. Так продолжалось еще некоторое время. Джирайя делал свое дело, а Минато и Кушина все больше увлекались друг другом. Они совершенно не думали о том, что час расплаты уже близок.***
Пока Узумаки переживала сложные эротические приключения в борделе, куда попала по собственной глупости и неосторожности, жизнь в большом мире шла своим чередом. Кушина была сиротой, так что в поселке, где она проживала, никто ее не хватился. Что касается подруги Микото, так той овладело беспокойство еще прежде, чем она повесила трубку в тот самый роковой день ее приезда. Когда же Узумаки не объявилась ни в положенное время, ни к концу дня, та начала ее разыскивать, но сделать это в столь огромном городе было занятием бесперспективным. На следующее утро подруга пошла в полицию, но заявления у нее так и не приняли, ведь у той даже не было фотографии пропавшей, а саму ее она, по сути, никогда и не видела. Не придумав ничего лучше, девушка направилась в местную газету, дать объявление. Как нарочно, решила срезать путь через тихий, но довольно подозрительный переулок, где на нее напали окрестные отморозки. Мерзавцы отняли у нее сумочку, хлестали по лицу и рвали на ней одежду, собираясь по очереди надругаться. Всегда спокойная и рассудительная, Микото впала в истерику, отчаянно отбивалась, но все было тщетно. И вот, когда той казалось, что спасения нет, она сквозь весь жуткий хаос услышала вой сирен, чьи-то громкие голоса и даже пару выстрелов, напоминавших хлопки. Началась кутерьма, а потом ее подняли чьи-то сильные руки, на плечи опустился тяжелый, из грубой ткани, согретый чужим теплом китель. Спасший ее мужчина выглядел мрачным, но в его взгляде читалось неподдельное беспокойство. Потом он навестил ее в больнице, куда ее положили на денек, чтобы удостовериться, что все в порядке. И она рассказала ему про то, как у нее пропала подруга и как не приняли заявление в полиции. Он спокойно все обдумал и сказал, чтобы она ни о чем не волновалась. Фугаку Учиха, так звали спасшего подругу офицера полиции, внезапно сраженный в самое сердце прелестью спасенной им девушки, не знал лучшего способа выразить свои чувства к ней иначе как сделать что-то хорошее. Однако ему предстояла нелегкая задача. Надо отдать ему должное — он закинул удочки во все доступные ему концы и проверил сведения о приезжих, которые только смог раздобыть, но ни одной девушки по имени Узумаки Кушина нигде не обозначилось. Всем известно, что если пропавший человек не был найден по горячим следам, шансы отыскать его резко уменьшаются. В конце концов, он вынужден был огорчить Микото тем, что единственная возможность отыскать ее подругу, если та, конечно, еще жива, появится у них только в том случае, если та сама с ними свяжется. В тот судьбоносный вечер Микото долго плакала от расстройства, хоть и не собиралась терять надежду до последнего, а Фугаку, подставив ей плечо, чтобы выплакаться, окончательно убедился в серьезности своих намерений.***
В ту ночь, когда Кушина мирно спала обнявшись с Минато, Микото долго ворочалась, думая о том, как там ее подруга и где она… а еще об этом симпатичном полицейском… Он, конечно, старше ее, но разве это так важно? Ее мысли витали где-то под потолком и плавно уплывали в форточку, уносясь все выше и выше, пока она, наконец, не заснула. А в это время там, где уже в недалеком будущем будет возвышаться торгово-жилой комплекс «Новая Коноха» царила тишина, которую нарушали только скрип подъемных кранов на стройке по соседству с борделем да мяуканье бродящих по окрестностям котов.