You can't fight the fate

Ничего не болело, и Клэри, пришедшая в себя и пару минут смотревшая в потолок, даже не могла вспомнить, что произошло и где она находилась. И только спустя время в голове медленно и тяжело начали ворочаться мысли и просыпаться воспоминания. Сумеречные охотники, Институт, Идрис, Аликанте, Итуриэль, война с демонами, Валентин, рунический круг призыва Разиэля, Себастьян. Себастьян. Клэри всхлипнула, вновь ощутив фантомную боль от его смерти, схватилась за руку, сжимая запястье практически до синяка. Посмотреть на линии, застывшие шрамами, она физически не могла. Но всё же заставила себя выдохнуть и опустить взгляд. Линии по-прежнему были на месте и цвет имели обычный тёмно-красный. Клэри недоумённо провела по ним пальцем, но ничего не изменилось, они остались на своих местах, не исчезая с кожи, не выцветая и не меняя цвет на чёрный. Неужели… Неужели Себастьян был жив? Может быть Валентин его только ранил, но он смог выжить? Сердце забилось быстрее, на губах сама собой появилась улыбка, захотелось рассмеяться. Её соулмейт был жив. Жив! Клэри легко вскочила с кровати, лишь мельком заметив, что лежала в своей домашней одежде, и бросилась к двери, собираясь узнать последние новости. Но главное – найти Себастьяна. Найти и согласиться уехать с ним во Францию или остаться в Идрисе, или отправиться в путешествие – неважно куда, лишь бы вместе. Лишь бы снова не пережить ту ужасающую боль, которую она испытала. Как Клэри и ожидала, за дверью оказался незнакомый ей коридор, а где-то в отдалении она услышала приглушённые голоса. Подходя к ним ближе Клэри начала узнавать: Люк, мама, кто-то смутно знакомый, но так сразу не скажешь кто. Ни Саймона, ни Джейса, ни Лайтвудов слышно не было. Но это вовсе не означало, что они в той дальней комнате не присутствовали. Дверь открылась раньше, чем Клэри сама потянула за ручку, и на пороге тут же появилась Джослин, заключившая дочь в объятия. Клэри обняла её в ответ, чувствуя, как мать слегка вздрагивает, будто изо всех сил старается сдержать рыдания. Клэри выдохнула ей на ухо и уткнулась носом в плечо, с удивлением понимая, что стала с Джослин почти одного роста. В последнее время она редко обнимала мать, так что даже не заметила, как сама выросла. — Наконец-то ты пришла в себя, — сказала Джослин, чуть отстранившись и положив руки на щёки дочери. — Ты очень долго лежала без сознания. Нам хоть и сказали, что всё в порядке, но я всё равно волновалась. — Всё хорошо, — улыбнулась Клэри. — Но я почти ничего не помню. Что случилось? — Много чего, — вздохнула Джослин и чуть отступила, позволяя дочери зайти в гостиную. Клэри с радостью увидела Люка. Тот сидел, чуть сгорбившись, чего раньше за ним не водилось, и выглядел уставшим, но улыбнулся вполне искренне. Рядом с Люком сидела Аматис, чуть дальше – Джиа Пенхаллоу, которую Клэри раньше видела лишь мельком, и ещё пара незнакомых охотников. Ни Джейса, ни Саймона, ни Лайтвудов в комнате не было, что немного расстроило. Клэри надеялась, что с ними всё в порядке. — Кларисса, — кивнула ей Джиа, остальные охотники тоже поприветствовали сдержанными кивками. Клэри чуть не скривилась: полным именем её называли редко и раньше оно не вызывало никаких негативных эмоций, но после Валентина, который обращался к ней исключительно таким образом, слышать его было слегка неприятно. Кстати! — Что с Валентином? — спросила Клэри, обращаясь в основном к матери. — Последнее, что я помню – это призыв Разиэля. Скажите, что у него ничего не получилось! — Круг призыва сработал правильно, — покачала головой неизвестная Клэри охотница. — Вот только ничего у Валентина не вышло. Что бы ты не изменила в его рунах, это спасло нам всем жизни. — Я? — удивилась Клэри, а потом смутно припомнила, как действительно что-то чертила на песке. — А он где? Сбежал? Погиб? — Ни то, ни другое, — покачала головой Джослин и как-то странно замялась. — Арестован? — предположила Клэри, начиная волноваться. — Под наблюдением, — отозвалась Джиа, потом посмотрела на собравшихся и кивнула сама себе. — Он потерял память. — Что? — поразилась Клэри. — Потерял память, — подтвердила Джослин с тяжёлым вздохом. — Забыл не просто нас, забыл о существовании сумеречных охотников и нижнемирцев в принципе. Чистый лист. Помнит только своё имя и базовые знания: как держать посуду, как одеваться. — Он притворяется! — уверенно воскликнула Клэри. — Чтобы избежать наказания. — Это первое, что мы проверили, дорогая, — мягко сказала Джиа. — Он не притворяется. — И что вы собираетесь с ним делать? — спросила Клэри. — За всё, что он совершил, его надо судить. Если не казнить, то заточить, изгнать, забрать силы – да что угодно! — Он не будет жить здесь, разумеется, — сказал Люк, а потом быстро переглянулся с Джослин. — Клэри, мы… Мы забираем его в Нью-Йорк. Клэри выдохнула в изумлении, переводя взгляд с матери на Люка и обратно. Те выглядели нерадостными, но вполне решительными. — За всё, что он сделал, его наказание – Нью-Йорк?! — воскликнула Клэри. — Он же предал вас! Он чуть не убил нас всех! Он призвал орды демонов, развязал войну. Он на моих глазах всадил кинжал в сердце моего соулмейта! И только выкрикнув последнее слово, Клэри с испугом снова посмотрела на своё запястье. Линии были на месте, Себастьян был жив. Её соулмейт был жив, всё было хорошо. — Клэри… — как-то неуверенно и потерянно позвала её Джослин. — Тот мальчик, Себастьян… — Где он? — холодея от мрачного предчувствия, спросила Клэри. — Что с ним, мама?! — Это не Себастьян Верлак, — тяжело ответила вместо Джослин Джиа. — Мой племянник был убит по дороге в Идрис ещё несколько месяцев назад. — Что? — охнула Клэри и снова посмотрела на своё запястье. — Но как же?.. Мой соулмейт?.. Мысли заметались в голове. Если кто-то убил настоящего Себастьяна и занял его место, то этот кто-то наверняка был пособником Валентина. Точно, он ведь говорил с ним, прежде чем Валентин ударил его кинжалом. Видимо, Себастьян – тот, кто им притворялся – решил оставить его ради Клэри, ради своей родственной души. Конечно, Валентину это не понравилось. Но её соулмейт жив, и ей неважно, кто он – преступник или нет, ведь он пытался её спасти. Она не может отказаться от него, не может просто так вычеркнуть из своей жизни. — Неважно, — тряхнула головой Клэри, позволяя волосам упасть на лицо. — Помогал он Валентину или нет, он хотел меня спасти. Он жив и это главное, так что если его отправят в изгнание, я отправлюсь вместе с ним. Вы же не будете его казнить? Пожалуйста, только не это, я не переживу его смерть! Лишите нас рун или сошлите куда-нибудь, только не казните его! Клэри вскинула лицо, смотря в глаза матери, но та только всхлипнула, прижала одну руку ко рту, а вторую к груди и покачнулась. Люк тут же оказался рядом, подхватил её за плечи и посмотрел на Клэри с болью. — Себастьяна Верлака убил Джонатан Кристофер Моргенштерн, — чётко проговаривая каждое слово, сказала Джиа. — Он забрал его личность, чтобы пробраться в Аликанте и разрушить барьер. Он сражался на стороне демонов и от его рук погибли многие нефилимы. — Что? — оглушённо переспросила Клэри и посмотрела на мать, словно та сейчас должна была рассмеяться и сказать, что это шутка. — Что это значит? — Клэри, — тихо и надрывно позвала Джослин и потянулась к дочери. — Что это значит?! — отшатнулась от неё та. — Что вы все несёте, он же мой соулмейт! — Его глаза, — прошептала Джослин и схватилась за Люка, как будто пыталась устоять на ногах. — Я узнала его глаза. Это мой сын, твой старший брат – Джонатан. Ваша связь… Я не знаю, Клэри, я не знаю, как это произошло! У него не было линий, он родился без них. В нём демоническая кровь, я… Это какой-то эксперимент Валентина, я не знаю, Клэри, это невозможно… Джослин всё шептала, лихорадочно, словно не могла остановиться, и дрожала, как в ознобе. Люк придерживал её за плечи, но выглядел не многим лучше. Джиа, Аматис и другие охотники не перебивали, но слегка отводили глаза и поджимали губы. — Нет, — выдохнула Клэри и прижала руку к груди, скрывая свои линии. — Нет! Она выбежала из гостиной и побежала, не разбирая дороги. В голове набатом звучали слова матери «Это невозможно», на них рефреном накладывались резкие слова Валентина на озере. Он ведь так же сказал, когда Себастьян показал ему линии. Он был в замешательстве и ярости. Он убил Себастьяна – Джонатана – не потому, что тот его предал, а потому что сам был виноват в той связи, которая натянулась между его детьми. Родными братом и сестрой. Клэри выбежала из дома на залитую солнцем улицу Аликанте в слезах. Сердце билось бешено, в горле стоял ком, тошнило и знобило, как будто она отравилась. Хотелось упасть на мощёную плитку и закричать в голос, кричать, что есть сил, а потом открыть глаза и вынырнуть из этого кошмара. Линии обожгло болью, как будто соулмейт тоже переживал непростые минуты. Клэри прижала руку к себе и побрела от дома прочь, не задумываясь, куда идёт. На пути ей попадались другие нефилимы, которые недоумённо смотрели, но ей было всё равно. Даже если бы перед ней сейчас разверзлась гиена огненная – ей было бы всё равно. Себастьян – Джонатан – был ей братом. Он же был ей соулмейтом. Из-за экспериментов отца или в наказание за его грехи, кто знает. Их связала нить судьбы, крепче которой не найдёшь. Они не могли быть вместе. Клэри видела больные глаза матери и выражение лиц тех охотников, что сидели в гостиной. Выражение тщательно скрытых отвращения и жалости, ведь что это за связь, когда соулмейт – родной брат-полудемон? Такое никогда не примут, не признают. Да и она сама… Что она сама должна делать? Клэри неожиданно остановилась, как вкопанная. Снова посмотрела на линии, провела по ним пальцем. Себастьян – Джонатан – выжил, как бы это ему не удалось. Линии не пропали и не почернели, они были на месте, ровным теплом отдаваясь в груди. Он выжил благодаря собственной силе или Валентин не так ударил – неважно, ведь он был жив. Где он? Клэри должна была увидеть его, поговорить! Неважно, что думали остальные, они должны пустить её к нему! Клэри оглянулась по сторонам, пытаясь понять, откуда она пришла и как ей вернуться обратно. Как оказалось, этого и не требовалось: за ней на некотором расстоянии шёл Люк. Заметив, что Клэри остановилась, он подошёл ближе, замер на пару мгновений, но потом решительно её обнял. Клэри сначала напряглась в его объятиях, но потом расслабилась. Это же Люк – почти отец, который всегда и во всём её поддерживал.       — Я хочу его увидеть, — пробормотала Клэри ему плечо.        — Клэри, — с сожалением протянул Люк. — Нет, Люк, пожалуйста, я должна его увидеть, — чуть отстранилась Клэри. — Неважно, как это случилось, Валентин или нет, но он мой… брат, хотя бы. Я должна с ним поговорить! Пожалуйста, Люк, я должна. — Клэри, мы не знаем, где он, — покачал головой Люк. — Ты была без сознания, когда мы тебя нашли, а его мы не видели вовсе. — Но… — протянула Клэри. — Я видела, как Валентин пронзил его сердце кинжалом, а потом толкнул его в озеро Лин. Себ… Джонатан не смог бы выбраться из него самостоятельно, не с такой раной! — Я не знаю, Клэри, — с сожалением сказал Люк. — Валентин не помнит ничего, кроме своего имени, а когда мы вас нашли, то никого рядом не было. — Кто нас нашёл? — спросила Клэри, лихорадочно соображая. — Ты или кто-то другой? Может быть его тайно куда-нибудь увезли?.. — Вас с Валентином нашли Джейс с Саймоном. Вы оба были без сознания, они несли вас в Аликанте на руках, — отозвался Люк. — Их словам же ты доверяешь? Клэри выдохнула и на секунду прикрыла глаза. Конечно, она доверяла Джейсу и Саймону. Но может быть они заметили что-то или не обратили внимания. Всякое бывает, особенно когда вокруг происходит чёрте что. — Где они? — спросила Клэри. — Я хочу с ними поговорить насчёт этого. — Боюсь, сейчас точно не получится, — покачал головой Люк. — Саймон в Дюморте, как и обещал Рафаэлю. Джейс либо там же, либо у Инквизитора. Клэри от досады чуть не закричала, но заставила себя выдохнуть и успокоиться. По крайней мере, Себастьян был жив. Она найдёт способ с ним связаться, точно найдёт. — А Валентин?.. — спросила Клэри. — Его так просто отпустят? — У него больше нет рун, — отозвался Люк. — Он не стал примитивным, но как только мы покинем Идрис назад ему дороги уже не будет. И любой Институт будет закрыт для него. Это изгнание, если можно так сказать. — Но память может вернуться, — нахмурилась Клэри. — Не лучше ли будет… заточить его куда-нибудь? Здесь же есть темницы? — Клэри, — сказал Люк и замялся так же, как недавно Джослин. — Он твой отец и… — И он убийца! — перебила Клэри. — … и мой соулмейт, — закончил Люк. Клэри отшатнулась и уставилась на Люка в шоке. Тот грустно ей улыбнулся и чуть задрал рукав, показывая линии. Клэри видела их десятки раз, но… Валентин? — Помнишь, я говорил, что они изменились, когда я стал оборотнем, — пояснил Люк. — Но говорить об этом Валентину тогда, очевидно, было невозможно. Сейчас он… Люк не закончил, но ему и не нужно было. Клэри всхлипнула, но заставила себя закусить губу и ничего не говорить. Она знала, видела, сколько боли принёс Валентин её матери и Люку, догадывалась о том, как тяжело они это переживали. В голове всплыл их с Люком разговор в доме Рагнора, когда он признался, что не может его ненавидеть. Значит, несмотря ни на что, он продолжал его любить. Но как же Джослин теперь? Что теперь вообще будет с ними? Клэри очень хотелось задать это вопрос, но она промолчала. Им всем было непросто, они все старались, как могли, склеить то, что рассыпалось, расходилось на части. Вся её семья была на грани, в миллиметре от окончательного падения в бездну, из которой они уже не выберутся. Каждый цеплялся, как мог. — Если ты хочешь, можешь остаться в Институте, Мариза и Роберт не возражают, — предложил Люк, когда молчание затянулось. Клэри представила это. Представила Лайтвудов, которые будут смотреть на неё так же, как смотрела Джиа: с жалостью и оттенком недоумённого отвращения. Представила, как все будут подбирать слова для разговора, следить за собой. Представила виноватые лица Джейса, Саймона и Алека, которые своих соулмейтов не теряли и уж тем более не были с ними в кровном родстве. Представила себя в огромном полупустом Институте и внутренне содрогнулась.       — Нет, я вернусь вместе с вами, — решительно сказала Клэри.       

***

Саймону нравился Дюморт – чисто на внешний вид, конечно. В нём всё дышало какой-то торжественной древностью, замершей вне времени. Про такие отели любили писать книги и снимать фильмы, часто заселяя в подобные места различного рода нечисть – так что Рафаэль с кланом попал в самую точку, идеально выдерживал образ мифического кровососа. Что Саймону не нравилось в Дюморте, так это его обитатели и запах. Запах крови и неживых существ. Будь Саймон обычным вампиром, его, наверное, подобное не смущало и даже радовало бы, но сейчас весь этот запах забивался в лёгкие, несмотря на то, что дышать вампирам вообще не требовалось, и оседал горечью на языке. Саймона мутило так, будто он медленно травился. Саймон выполнил свою клятву и явился в Дюморт почти сразу же, как всё закончилось, задержавшись едва на день. Когда они с Джейсом нашли бессознательных Клэри и Валентина и принесли их в Аликанте, демонов и Отречённых уже не было, а нефилимы обменивались с нижнемирцами рукопожатиями и даже объятиями. Впрочем, до праздничного настроения всем было далеко: хоть они и победили, но потери были велики. Инквизитор, которая отдавала отрывистые приказы, увидев Джейса, выдохнула и на секунду прикрыла глаза, а потом вцепилась в него кошкой, буквально выдрав у него из рук Валентина, которого Джейс нёс на плече. На Саймона с Клэри на руках она почти не обратила внимания. Саймон хотел остаться и подождать, пока Клэри придёт в себя – слишком переживал за подругу. Но клятва, данная Рафаэлю, гнала его в Дюморт. Она начала выворачивать кости и вытягивать жилы в буквальном смысле, и Саймон всё-таки сдался к концу дня. Джейс, всё это время молчавший, тоже не выдержал примерно в тот же момент. — Какого чёрта, Льюис? — прошипел он, схватив Саймона за руку и утянув в сторону от других. — Почему ты чувствуешь себя так, будто вот-вот упадёшь и забьёшься в конвульсиях? — Я дал Рафаэлю клятву луны и крови, что уйду с кланом после сражения, — вздохнул Саймон, не видя никакого смысла скрывать. — Это было их условие для участия в битве. Судя по лицу Джейса, он с трудом сдерживал себя от желания впечатать Саймона головой в землю. Джейс вообще нервничал до очевидного сильно: Валентин без сознания, Клэри тоже, Себастьян исчез непонятно куда, Инквизитор следила орлиным взглядом. Теперь ещё и соулмейт со своей клятвой. Саймон даже почувствовал себя немного виноватым. — Зачем ему нужно твоё присутствие? — спросил Джейс, стараясь сохранить максимальное спокойствие. — Я Светоч, — пожал плечами Саймон. — Клан хочет знать, почему, и что с этим можно сделать. — Эксперименты? — уточнил Джейс таким ледяным тоном, что сразу становилось понятно, какой хаос принесёт вампирскому клану разъярённый нефилим. — Я всё уже продумал! — поспешил успокоить Джейса Саймон. — Покажу им линии. Скажу, что мой соулмейт – нефилим, так что именно это и дало мне возможность ходить под солнцем. Без имён, конечно, разве что Рафаэлю – но я уверен, он никому не скажет. Прости, я знаю, что нужно было сначала поговорить с тобой, но вопрос стоял острый, а ты был чёрте где, так что пришлось принимать решение единолично. Джейс закусил губу, тряхнул головой и длинно выдохнул. Потом решительно кивнул. — Я пойду с тобой, — сказал он. — Так себе решение, — усмехнулся Саймон. — Во-первых, тебе объяснятся с бабушкой. Она только-только обрела внука, не доводи бедную женщину до инфаркта ещё и рассказом про соулмейта-вампира. Во-вторых, тебе всё равно нужно подождать, когда очнётся Клэри. Ей наверняка скажут про Себастьяна и эта новость… не особо приятная. В-третьих, я всё ещё могу не называть имён, так что мы можем сохранить нашу связь в секрете. — Или они даже сказать тебе ничего не дадут, — с сарказмом протянул Джейс. — Что будешь делать в этом случае? — Сколько времени тебе нужно будет, чтобы добраться до Дюморта? — спросил Саймон. — Меня они точно с порога не убьют, а так… Джейс закатил глаза, но Саймон уже понял, что в этом раунде победил. В конце концов, Джейсу действительно лучше было оставаться со своим народом, а не срываться за вампирами в мир примитивных. Ещё неизвестно, что будет с Валентином, который тоже без сознания, может быть Джейсу придётся давать какие-нибудь показания. — Ты голодный? — неожиданно спросил Джейс, и Саймон удивлённо моргнул. — Да не сказал бы, — протянул Льюис. — Не думаю, что сейчас подходящий момент… — Тебе нужны силы, — безапелляционным тоном сказал Джейс и, схватив Саймона за руку, потащил за собой. — Для чего? — уточнил Саймон, послушно идя следом. — Защищаться, — ответил Джейс. Саймон вздохнул, но спорить не стал, понимая, что и такое может случиться. Джейс тащил его за собой за руку почти через весь Аликанте, но никто не обращал на них никакого внимания, все были и без того заняты: кто-то спешил к семьям, кто-то уже начинал разбирать завалы на улицах, кто-то оказывал помощь раненым. Джейс вывел Саймона за пределы города и целеустремлённо пошёл куда-то в лес, так и не отпустив руку. Остановились они только тогда, когда за деревьями перестали виднеться хрустальные башни, а Джейс огляделся по сторонам пристально. Саймон тоже для надежности прислушался, но никого не услышал, так что сделал вывод, что рядом никого не было. — Пей, — сказал Джейс и резко дёрнул рукой прямо Саймону под нос. Тот вдохнул запах – манящий, вкусный – и прикрыл глаза. Осторожно взял Джейса за запястье и сначала уткнулся в пульсирующую венку носом, испытывая что-то сродни тому предвкушению наслаждения, которое испытываешь, когда прямо перед тобой ставят любимый напиток. Знаешь, что будет до одури вкусно, и заранее чувствуешь этот вкус на языке. — Пожалуйста, контролируй, — попросил Саймон. Джейс закусил губу, но ничего не ответил, только выдохнул шумно и долго, когда Саймон прокусил кожу. Кровь была действительно вкусная, настолько, что хотелось просто урчать от удовольствия, закатывать глаза от наслаждения. Саймон придвинулся ближе, обхватил руку сильнее и услышал тихий судорожный вдох. Приоткрыл глаза, глянул на Джейса и на секунду замер, залюбовавшись. Джейс стоял, чуть прислонившись к дереву, с закрытыми глазами и лицом, на котором легко читалась истома. Светлые волосы были небрежно растрёпаны, потому что никто не заботится о причёске после сражений, жилетка, которую Джейс не успел сменить на полную боевую экипировку, была расстёгнута, футболка сбоку – там, куда пришлось ранение – разорвана. Саймон задержался взглядом на приоткрытых губах, а потом скользнул дальше, к шее, на которой едва видимо билась жилка. Едва видимо для кого-либо, но для вампира она сейчас была как маяк в тумане. Саймон шагнул ближе, протянул руку и накрыл пальцами венку. Джейс приоткрыл глаза, но как-то лениво, сонно. Он не пытался отстраниться или возмутиться, он смотрел на Саймона расфокусированным взглядом, и именно это неожиданно привело Льюиса в чувства. Саймон отнял губы от чужого запястья, провёл языком, зализывая ранки. Джейс выдохнул – недовольно, расстроенно – и потянулся вперёд, цепляя Саймона за плечо и притягивая к себе. Так они и простояли несколько минут на расстоянии полувздоха, пока Джейс не тряхнул головой, как будто сбрасывал с себя морок. — Второй раз замечаю, — наклонил голову набок Саймон. — Что с тобой происходит, когда я кусаю? Джейс скривился, всем своим видом показывая, что отвечать на этот вопрос он не собирается. Вместо этого он несильно толкнул Саймона в плечо и кивнул в сторону Аликанте. — Попроси кого-нибудь из магов открыть портал, — сказал Джейс, а потом посмотрел на Льюиса цепким непреклонным взглядом: — Если для защиты тебе придётся назвать моё имя – называй. — Хорошо, — кивнул Саймон. — Ещё наставления? — Одно, — хмыкнул Джейс, но взгляд всё равно остался серьёзным. — Поставь свою жизнь выше все прочих и если надо – убивай. С этими словами Джейс снова взял его за руку и, поколебавшись мгновение, вновь выжег руну альянса поверх исчезнувшей старой. Саймон хотел было пошутить про ещё одну связь, как будто линий не достаточно, но решил этого не делать, потому что на месте Джейса тоже с ума бы сходить начал. Так что Саймон просто кивнул в благодарность и первым пошёл к Аликанте, чтобы найти того, кто отправит его в Нью-Йорк. С этим проблем не возникло: многие маги всё ещё оставались в городе нефилимов, а Магнус так вообще попал в руки Лайтвудов, которые своими глазами видели поцелуй и узнали об их с Алеком связи. Саймон решил к Бейну пока не подходить, всё-таки такой момент, так что попросил Рагнора, который в порыве душевной доброты открыл портал прямо к Дюморту. Саймон по старой привычке выдохнул, как перед прыжком в бассейн, и шагнул навстречу своему клану. Который, как оказалось, уже ждал. Саймон давно не ощущал на себе столько взглядов разом. Причём взглядов недобрых, изучающих, голодных. От кого-то из клана исходили почти ощутимые волны ненависти, от кого-то – любопытства. Равнодушных не было. Рафаэль стоял на верхних ступенях широкой лестницы, возвышаясь над остальными, и Саймон понимал, что он единственный, кто сдерживает клан от немедленной атаки. — Приятно знать, что ты держишь слово, — сказал Рафаэль и протянул руку, подзывая Саймона к себе ближе. Льюис хотел сказать, что сложно не сдержать слово, когда клятва выворачивает внутренности, но решил промолчать. Он пошёл вперёд, заставляя лёгкий страх улечься в душе, не перекрывать другие эмоции. Руна альянса придавала уверенности, а линии соулмейтов позволяли ощутить поддержку Джейса даже на таком огромном расстоянии. Саймон, даже окружённый недружелюбными вампирами, не был один. — Твои способности непривычны для детей Ночи, — сказал Рафаэль, когда Саймон приблизился. — Клан жаждет узнать, как ты их получил. — Поговорить наедине не вариант? — спросил Саймон. — Ты часть клана, — отозвался Рафаэль будто бы даже с оттенком сожаления и сочувствия. — Какие могут быть секреты от братьев и сестёр? Саймон совсем не вовремя вспомнил Клэри и Джонатана. Вот уж кто бы мог поспорить о секретах внутри семьи. Но, отогнав от себя эти мысли, которые неизбежно приводили к волнению за подругу, Саймон медленно, чтобы никого не спровоцировать, закатал рукав. Первое, что бросилось в глаза – руна альянса. Рафаэль, увидев её, слегка скривился, да и остальные за спиной зашептались: вампиры хоть и приняли участие в сражении, почти не связывали себя с нефилимами и предпочли полагаться только на свои силы. Но Саймон покачал головой и провёл пальцем по линиям. — Мой соулмейт – нефилим, — сказал он. Рафаэль поджал губы, но ничего не сказал, зато клан начал активно перешёптываться. Саймон ждал вердикта, внутренне собравшись. Если вампиров сейчас не удовлетворит ответ, то сложно решить, что делать дальше: сражаться с превосходящим по числу противником или подождать, пока Джейс поймёт, что всё пошло не так, и примчится в Дюморт. Точку в затянувшемся обсуждении поставил сам Рафаэль. — С этим мы ничего сделать не можем, — сказал он негромко, но все услышали и мгновенно замолчали. — Единственное, что сейчас доступно клану – решить, будет ли Саймон Льюис с нами или мы изгоняем его и более никаких отношений не имеем. Пока решение не принято, Саймон, как дитя Ночи и мой ребёнок, будет находиться в Дюморте. Саймон удивлённо моргнул и быстро огляделся. Вампиры переглядывались, опять начинались обсуждения, но всё было настолько смазано, что уловить отдельные фразы получалось с трудом. Рафаэль кивнул кому-то, и перед Саймоном возникла женщина – высокая и худая, с холодным хищным выражением лица. — Иди за Мэтис, — сказал Рафаэль, даже не взглянув на него. — Пока я не скажу, не пытайся покинуть Дюморт. Саймон хотел возразить, сказать, что, раз уж он выжил, то ему нужно показаться на глаза матери, но решил не спорить и послушно пошёл за Мэтис, которая повела его на верхние этажи. Эту дорогу Саймон знал – она вела к комнатам Рафаэля. Но до них они не дошли, Мэтис толкнула одну из дверей и махнула Саймону рукой, предлагая располагаться. — Спасибо, — вежливо поблагодарил Саймон, на что Мэтис даже бровью не повела, только дверь захлопнула и всё. Спасибо ещё, что не на ключ закрыла. Обстановку в комнате можно было описать как «пыльная роскошь». Потому что старинная мебель поражала воображение и наталкивала на мысли о каком-нибудь восемнадцатом веке, но всё портил слой пыли. Саймон хмыкнул, порадовавшись, что вампирам не нужно дышать и аллергии у них нет, подошёл к гардинам и отдёрнул шторы, впуская в комнату свет. В Нью-Йорке был почти полдень, так что солнце стояло высоко. Саймон задумался на секунду, но так и не смог по внутренним часам определить, какой день недели и сколько прошло времени с того момента, как он пришёл к Институту. Мать наверняка с ума сходила и уже обзвонила все больницы и морги. Саймон достал из кармана телефон, который каким-то чудом несмотря на все их приключения не потерялся, и посмотрел на тёмный экран. Конечно, аккумулятор давно разрядился, а где искать зарядку в Дюморте Саймон не представлял. В голову лезли совершенно дикие способы зарядить телефон без зарядного устройства, но никаких подручных средств не было. Разве что два способа могли бы сработать, при учёте, конечно, что они вообще работали в принципе. Один из пришедших в голову вариантов – нагрев. Саймон задумчиво посмотрел на свои руки и вздохнул, потому что тереть аккумулятор в ладонях бесполезно, с его-то холодной кожей. Только найти где-то шерсть или что-то горячее, типа батареи, но откуда отопление в логове вампиров? Разве что подойти к проблеме совсем радикальным методом. Саймон как раз нагревал найденную в прикроватной тумбе бронзовую ложку над нашедшейся там же свечой, когда в комнату неслышно вошёл Рафаэль и остановился в тени. И хоть на лице у него ничего не отразилось, в глазах всё-таки мелькнул вопрос «Ты свихнулся?», так что Саймон пожал плечами и слегка улыбнулся. — Пытаюсь зарядить аккумулятор подручным средствами, — пояснил он. Рафаэль ничего не сказал, но закатил глаза очень красноречиво. Потом махнул рукой, позвав за собой. Саймон пошёл, конечно, как оказалось, недалеко – через пару дверей они остановились перед комнатами Сантьяго. — Возьми зарядку на столе, — сказал Рафаэль. — Спасибо, — поблагодарил Саймон. — Каков вердикт на мой счёт? — Клан будет голосовать на закате, — отозвался Рафаэль и сел на диван, прикрывая глаза. — Скорее всего будет выбрано изгнание. — Ты против? — спросил Саймон. — Я не испытываю к тебе ненависти или недоверия, — спокойно сказал Рафаэль. — Но ты никогда не был в клане так, как остальные. Водишь дружбу с оборотнями и нефилимами, теперь ещё и соулмейт среди них. Но Светоч ты явно не из-за линий. — Я и сам не знаю, из-за чего, — пожал плечами Саймон. — Может из-за всего разом. Валентин со своим мечом, соулмейт-нефилим, кровь сумеречных охотников. — Ты пил кровь охотников? — прищурился Рафаэль. — У меня не было выбора, — тут же сказал Саймон. — Там стоял вопрос жизни и смерти, вот прямо окончательной и бесповоротной, меня, можно сказать, вообще не спросили. Рафаэль ещё несколько секунд пристально его разглядывал, а потом едва заметно махнул рукой. — Придерживайся версии с соулмейтом, — сказал он. — Ты явно не желаешь, чтобы меня отправили на опыты, да? — с лёгкой улыбкой спросил Саймон. — Ты мой ребёнок, — как само собой разумеющееся пояснил Рафаэль. — Ты не предавал клан, просто выбрал компанию родственной души. Спроси любого, хотят ли они также, и все будут плеваться и шипеть, но это лишь показуха. С другой стороны, тебе не позавидуешь, ведь твой соулмейт – смертен. Может быть через десятки лет, но клан тебе всё равно понадобится. Потому что провести вечность в одиночестве – то ещё развлечение. Рафаэль говорил спокойно и размеренно, как будто занятие проводил, а Саймон почувствовал, как внутри всё переворачивается. Ему совсем, вот совершенно не нужно было сейчас напоминание о смертности Джейса. Поэтому Саймон решительно включил телефон и набрал номер матери. Ничто так не выметает все посторонние мысли из головы, как попытка успокоить паникующего родителя, готового поднять на уши всю полицию штата.

***

Джейс рос с чёткой мыслью о том, что любовь отца нужно заслужить. Валентин оказался ему чужим человеком, но это отношение засело в подкорке и не собиралось вылезать. Поэтому он с таким трудом принимал тёплое отношение Лайтвудов, всякий раз анализируя свои поступки и задавая себе вопрос, а заслужил ли он их любовь. Заслужил ли он называться их семьёй, заслужил ли он парабатая. Валентин был ужасным отцом, но явно очень хорошим учителем – его уроки въедались в кости и кожу, не выходили из воспоминаний и мыслей. А теперь у Джейса была бабушка. Которая любила его совершенно безусловно, которая смотрела на него с такой всепоглощающей нежностью, что становилось поистине неловко. Они не знали друг друга, они не были семьёй, и даже родовая фамилия, которую Джейс принял – Эрондейл – не дала им автоматического семейного единения. Джейс вообще смутно понимал, как теперь вести себя со всеми окружающими. Валентин потерял память и никто не собирался напоминать ему о прошлой жизни. Клэри, придя в себя и пережив первый приступ истерики, провалилась в некое подобие апатии и равнодушия ко всему. Лайтвуды всем дружным составом привыкали к Магнусу в качестве соулмейта одного из них, а Алек был безбрежно счастлив. Саймон вообще исполнял долг луны и крови, отправившись на закланье вампирам. У Джейса разваливался привычный уклад жизни, и обретённая бабушка не могла поспособствовать душевной гармонии. Если бы у Джейса спросили, что он хочет, то он ответил бы, что хочет заморозить окружающий мир и просто подумать. Разложить перед собой все чувства, рассмотреть их хорошенько, отряхнуть и протереть, какие-то выбросить, какие-то шлифануть и оставить. Какие-то положить поближе, какие-то как можно дальше. Выдохнуть, прикрыть глаза, услышать собственные мысли и запустить мир вновь, чтобы осознать его уже обновлённым и уверенным в себе. Потому что сейчас Джейс находился в своём самом нелюбимом и неуютном состоянии – подвешенности и неуверенности. Нужно было сделать так много, но за что хвататься первым непонятно. Поэтому он и согласился на предложение Имоджен посетить родовое поместье Эрондейлов. Дом был красивым, но он сам и всё вокруг пришло в запустение. Обширный сад не мог похвастать зелёными растениями, их попросту не было видно из-за годами не убираемой старой травы и листы. От дома как будто бы веяло скорбью. — После смерти сына и мужа, — сказал Имоджен с грустью, — я не приходила сюда. Не могла себя заставить вновь ходить по тем же коридорам, снова жить в тех же комнатах. Этот дом должен был перейти Стивену, а после – тебе. Я не могла жить здесь, зная, что этого не случится. Но теперь – он твой. — Не уверен, что сам смогу здесь жить, — едва слышно сказал Джейс, но Имоджен его услышала. — Я не буду настаивать, — улыбнулась она. — Мы приведём его в порядок даже если ты не захочешь в нём поселиться. Я понимаю, что для тебя всё это неожиданно и внезапно, как и для меня, но мы сможем стать семьёй. Имоджен старалась говорить спокойно, но Джейс всё равно услышал в её голосе надрывные нотки. Она пыталась не давить на него, пыталась дать необходимую свободу, но всё равно желала быть рядом, наверстать всё то время, которое у них забрал Валентин. Джейс ощущал себя виноватым за то, что не чувствовал подобного, что не стремился в бабушкины объятия и в теплоту родового дома. — Каким был Стивен? — спросил Джейс, чтобы не возникло неловкое молчание. — Замечательным, — отозвалась Имоджен, но тут же тихо рассмеялась. — Впрочем, слова матери редко бывают объективными. Но он был светлым, как и все Эрондейлы. Не добрым и мягким, нет, а именно светлым. Даже не знаю, какое слово ещё подобрать. До того, как примкнуть к Валентину, он был увлечён миром примитивных. Когда мы вернулись из Лондонского института, он привёз с собой кучу вещей: плакаты, диски с музыкой, хоть и знал, что прослушать их тут не сможет, одежду. На него оглядывались в Академии, когда он ходил в джинсах. Джейс удивлённо приподнял брови и посмотрел на бабушку, которая улыбалась своим воспоминаниям. Он даже не догадывался, что его биологический отец когда-то хотел походить на примитивных. Сам Джейс особым фанатизмом не страдал, но некоторые вещи примитивных тоже уважал, признавая их полезность: сотовые телефоны, например, или мотоциклы. — Правда, когда он познакомился с Валентином, его увлечение прошло, — со вздохом продолжила Имоджен. — Сначала мы даже порадовались, что Стивен вновь возвращается к корням, но потом поняли, что радость наша преждевременная. Пытались отговорить его от вступления в Круг, пытались как-то повлиять, но сделали только хуже: Стивен отвернулся и от нас. Считал, что мы его подавляем и хотим решать всё за него. Он даже развёлся с Аматис, хотя и любил её. — Аматис? — переспросил Джес. — Грэймарк? — Да, сестра Люциана, — подтвердила Имоджен. — Стивен встретился с ней в Академии. Они были хорошей и красивой парой, но потом Стивен послушал Валентина и развёлся с ней. Я не хочу обижать твою мать, Селин, но он никогда по-настоящему не любил её, хоть и уважал. Джейс пожал плечами, показывая, что не обиделся. Как можно обижаться за женщину, которой никогда не знал? Он любил образ матери, который сам нарисовал в своём сознании ещё в детстве. Даже Маризу он не мог в полной мере назвать матерью, скорее любящей тётей. — Селин была хорошей девушкой, — словно попыталась оправдать свои слова Имоджен. — Она много пережила в детстве, но всё же была хорошей. И любила Стивена, это было видно невооружённым взглядом. Поэтому мы так легко поверили в то, что она могла покончить с собой, ведь он был для неё всем. Если бы я знала, если бы я только знала… Имоджен в отчаянии покачала головой и слегка отвернулась, скрывая от Джейса глубокую печаль и раскаяние, отразившиеся на её лице. Джейс же почувствовал глухое раздражение на самого себя за то, что абсолютно терялся в таких ситуациях. По идее, он должен был попытаться утешить бабушку, сказать, что никто не виноват, ведь Валентин превосходно провёл всех. Но он не мог, не знал, как это сделать, как быть искренним, поэтому тоже отвернулся и пошёл к дому, намеренно беря паузу в разговоре. Внутри дом был таким же запущенным и опустевшим. Видимо Имоджен действительно старалась покинуть его как можно скорее, даже мебель не была закрыта чехлами, став за столько лет пристанищем пыли. Всё было целым – в Идрисе не практиковалось мародёрство, да и охранные родовые руны не позволили бы пройти чужим, – но гнетущее впечатление всё-таки оставалось. — Предстоит много работы, — сказала Имоджен, спустя несколько минут нагоняя Джейса и оглядываясь по сторонам слегка затуманенным взглядом. — Но когда-то этот дом был полон тепла и света. Может быть с тобой он снова… — Простите, — перебил Джейс, чувствуя, как внутри поднимается горячая и горькая волна. — Пока что для меня это всё слишком. Я не хочу вас обижать, но позвольте мне всё-таки сейчас вернуться в Нью-Йорк. Там мои друзья и мой парабатай, а здесь… Джейс оставил фразу неоконченной, но понять смысл было можно и без этого. «А здесь – ничего родного». Имоджен печально улыбнулась, а потом мягко положила руку на плечо внука. — Конечно, дорогой, — сказала она. — Я никогда не собиралась запирать тебя здесь, только лишь показала наш семейный дом. Его всё равно нужно привести в порядок, не жить же в пыли. Имоджен попыталась произнести это бодро, но толика грусти всё равно пробилась наружу. Джейс улыбнулся и неловко накрыл руку бабушки своей ладонью. — Я обязательно приду сюда, когда всё будет готово, — сказал он, точно так же попытавшись звучать бодро. — И я всегда буду рад поговорить с вами. Имоджен улыбнулась чуть светлее и радостнее, а после притянула Джейса к себе и мимолётно поцеловала в лоб, для чего слегка привстала на носочки, поскольку они были одного роста. Джейс улыбнулся тоже, но внутренне содрогнулся, потому что это был чисто родительский жест, продиктованный родительской заботой и любовью. Джейс не знал, как на него реагировать, поэтому решил не отреагировать вообще. — Что ж, можем возвращаться, — сказала Имоджен. Джейс с облегчением кивнул и всю дорогу до Аликанте старался поддерживать непринуждённый разговор. Но стоило показаться Хрустальным башням, как Джейс свернул к дому Рагнора. Имоджен выглядела расстроенной и обеспокоенной, но останавливать внука не стала, лишь махнула ему на прощание рукой. Рагнор оказался дома и визиту Джейса не удивился. — Вообще-то у вас в Гарде есть портал, — покачал он головой, когда Джейс попросил отправить его в Нью-Йорк. — Он бы тебя сразу в Институт доставил. Или тебя туда же, куда и Саймона? — А его ты куда отправил? — спросил Джейс, не зная, стоит ли играть равнодушие или всем уже всё давно стало понятно. — К Рафаэлю, как он и просил, — пожал плечами Рагнор. — Надеюсь, они примут правильное решение. — Какое? — прищурился Джейс. — Ты что-то знаешь? — Мне очень много лет, так что я очень много знаю, — усмехнулся Рагнор. — Вампиру сложно выживать без клана, но в данном случае… Кто уж тут загадывать будет, правда? Джейс с трудом подавил в себе желание закатить глаза. С магами невозможно было общаться, они всегда говорили так, что не поймёшь: то ли над тобой тонко издеваются, то ли подшучивают, то ли подсказку какую-то дают. В результате Джейс просто махнул рукой и попросил открыть портал где-нибудь рядом с Институтом. В Институте никого не было. Алек с Магнусом, введя семью в шоковое состояние, отправились путешествовать, а сами Лайтвуды получили разрешение задержаться в Идрисе и всё ещё гостили у Пенхаллоу. Джейс вспомнил об этом только тогда, когда вошёл в пустые помещения. Но всё же одиночества сейчас ему хотелось больше, чем компании. Джейс переживал за Саймона – тот почти сутки не выходил на связь, но линии не выдавали никаких изменений. Джейс переживал за Клэри – та хоть и не была сестрой, но всё равно вызывала тёплые чувства, а сейчас ещё и несвойственную Джейсу жалость: Джонатан, если и выжил, то был её родным братом, а потерявший память Валентин, которого отправили в Нью-Йорк сразу же, как только Безмолвные братья подтвердили его амнезию, тоже вряд ли добавлял в жизнь Фрэй спокойствия и радости. Джейс мог бы ей позвонить, но не сделал этого. Просто потому что не знал, чем помочь, а простыми разговорами тут явно не поможешь. Поэтому Джейс не стал звонить никому – ни Клэри, ни Саймону, – а пошёл в библиотеку, где стоял рояль. Коснулся клавиш как будто в первый раз, наиграл пару нот, вздохнул, закрыл глаза и позволил себе погрузиться в музыку. Сложно сказать, сколько он играл, полностью отдавшись композиции, но в себя пришёл, когда в плавный напев нот ворвалась трель звонка. На экране высветилось имя Саймона, и Джейс помимо воли задержал дыхание, чувствуя, как сердце ударило не в такт. — Ну что, — сказал Льюис, когда Джейс принял звонок. — Клан вынес решение. Я теперь официально изгнан и не имею права обращаться к ним за помощью. — А раньше прямо обращался каждую минуту, — хмыкнул Джейс, испытывая облегчение от того, что всё закончилось хорошо. — Ты сказал им… — Про соулмейта-нефилима – да, — ответил Саймон. — Про то, что это ты – нет. Им и без этого хватило. Выпроводили меня из Дюморта и запретили появляться в округе. — И где же ты теперь жить-то будешь, — снова хмыкнул Джейс. — Вот даже не знаю, судя по голосу матери, когда я до неё дозвонился спустя два дня после своего внезапного исчезновения – дома меня уже ждут чемоданы с вещами, — хохотнул в ответ Саймон. — У тебя есть квартира, если что? — Только комната в Институте, — улыбнулся Джейс. — Но ты жить сможешь только в подвале. Постелить там? — Запомни эту мысль, — отозвался Саймон. — Если я реально получу сумкой с вещами по хребту, я приду к тебе плакаться о жизни. — Жду не дождусь, — усмехнулся Джейс, а потом понял, что делает. Флиртует. Он флиртовал с Саймоном, поддразнивал его и определённо слышал флирт в ответ. Эта мысль должна была привести Джейса в ужас, но отчего-то не привела. Совсем не к месту вспомнилось, как Саймон пил его кровь – и как Джейса вело с этого. У вампиров была такая особенность, магнетизм или что-то вроде этого, когда жертва не сопротивлялась, когда испытывала от происходящего чистое блаженство. Джейс надеялся, что его ангельская кровь защитит от подобного. Но, увы, не защитила, поэтому уже третий раз он проваливался во всепоглощающую истому и желал чего-то большего. А теперь вот – флиртовал. С Саймоном Льюисом, вампиром и парнем, который его раздражал. С собственным соулмейтом. Понимание этого всё ещё не приносило ужаса, но требовало всестороннего размышления. Поэтому Джейс быстро свернул беседу, благо Саймон и сам спешил домой с объяснениями, и уставился в пространство. Потом вздохнул, сложил руки на крышке рояля и опустил на них голову. Не хватало ему ещё влюбиться в собственного соулмейта.

***

Уходить из дома, в котором Валентин задумчиво смотрел не своим взглядом на Люка и неуверенно улыбался, а тот чувствовал себя виноватым перед всеми и особенно перед Джослин, которая сбегала в ванную, чтобы никто не видел её слёз, стало уже привычным делом. Клэри уходила молча, доезжала до даунтауна, долго ходила по городу, по знакомым с детства улицам, но чувствовала себя чужой. Как будто она и не заходила в эти магазины десятки раз, как будто не проходила мимо этих витрин сотни. Как будто всё вокруг неё было ненастоящим, картонным: дома, дороги, люди. Или это Клэри стала нарисованной, как в мультике. Потеряла объём и способность воспринимать реальность такой, какая она есть. Всё было не так. От этого хотелось по-детски затопать ногами на месте, потребовать, чтобы всё вернули, как было. Никаких сумеречных охотников, никаких нижнемирцев, Валентина, демонов, войны, соулмейтов. Никакого Себастьяна – Джонатана. Ничего из этого. Просто обычная жизнь обычной нью-йоркской девчонки, мечтающей поступить в художественную академию и когда-нибудь встретить большую любовь. Никакого Себастьяна. Клэри уже привычно подавила комок в горле и даже не сжала запястье. Линии соулмейтской связи всё ещё были у неё на руке, всё ещё пульсировали теплом. Безмолвные братья, маги, Джослин – все покачали головами, не смогли дать ответ, почему так, почему их связала судьба. К тому же Клэри видела, как Себастьян – Джонатан – умер. Она чувствовала его смерть. Но если он был жив, то… То в любом случае они были родными братом и сестрой. Кровь и плоть Валентина и Джослин, неважно, с какой примесью. Даже если вдруг Джонатан вернётся, то их связь – неправильная, невозможная, больная. Ужасные последствия экспериментов Валентина над собственными детьми. Жаль, что он ничего не помнит, и нельзя ему за это предъявить. Клэри не хотела, чтобы Джонатан – где бы он ни был – возвращался. И отчаянно хотела обратного. Она жила по инерции последние недели, рисовала приходящие во сне руны в блокноте, всё реже общалась по телефону с Саймоном и всё никак не могла до конца вникнуть в его проблемы. Смотрела на Валентина – чуждого в их доме, неуверенного, неправильного, и не могла называть его отцом. Смотрела на Люка и Джослин, которые сами не знали, как жить дальше, как собирать свои судьбы по осколкам. Клэри словно застыла в болоте и всё ждала, когда же какая-нибудь река ворвётся в тихую заводь и разбудит застывающий вместе с ней мир.       Она ждала этого и боялась, потому что застывший мир был безопасен. Ничего не происходило, ничего не тревожило. Ничего не бередило раны. Сердце билось ровно. Все проблемы, казалось, отступали, вокруг не было никого и ничего из сумеречного мира. Она была обычной нью-йоркской девчонкой, мечтающей об обычной нью-йоркской жизни.              Река ворвалась в застывшую заводь в один из череды бесконечных дней. Ворвалась нагретым ветром, загазованным воздухом улиц, запахом асфальта и чужими разговорами по телефону. И оглушительным в этом шумном никогда не смолкающем городе голосом.        — Здравствуй, Кларисса. Клэри почувствовала, как сердце на мгновение остановилось, а потом забилось в разы быстрее, чем должно. По всему телу прокатилась горячая волна, тут же сменившаяся ознобом, пальцы похолодели, руки задрожали. Клэри повернулась – не резко, а медленно, будто через силу, и уставилась в зеркальную поверхность витрины, надеясь и опасаясь того, что этот голос ей послышался. На неё смотрел Себастьян. С другим цветом волос и в другой одежде, но это был он. Вот только глаза… Раньше они казались Клэри тёмно-карими, но теперь она видела их чёрными. Совершенно, демонически, чёрными. Но улыбка была по-прежнему мягкой и нежной. — Здравствуй, — повторил Себастьян в отражении, — душа моя. Клэри закрыла лицо рукой и беззвучно закричала.

Конец первой части