Неожиданные знакомства

— Мхмф, Шин-чан, — с легким чмоком оторвался брюнет, — ты меня такими темпами проглотишь, а-ах, — вздохнул он, когда чужие руки сжались в волосах на затылке, а зубы слегка прикусили кожу на шее. «Черт, как же он целуется, слишком хорошо». — Я тебе что говорил? — никак не отреагировав на заявление Такао, сердито проговорил Мидорима. — Раздражаешь этим прозвищем, — через слово доносились влажные звуки поцелуев в районе шеи. — Но ты только посмотри, как ты завелся, — с улыбкой промурлыкал Такао, стягивая с себя легкую куртку. Пока они шли по дорожке к дому от такси, даже в коридоре, пока Шинтаро открывал свою квартиру, они держались слишком близко, невзначай дотрагиваясь то бедром, то плечом друг до друга. Они еще не успели толком разуться и хотя бы включить свет в прихожей, как сцепились друг с другом. Переступив ступеньку, Мидорима за руку притянул брюнета и прижал его к стене, вдавливая в нее своим телом. — Я завелся не от твоего чертового прозвища, вот что, — прошипев, Шинтаро потерся телом опуская руки на спину, оглаживая спортивный рельеф, скрытый тонкой рубашкой. Уже чувствовать тепло тела, желающего тебя, возбуждало не меньше, чем прелюдия. — И от чего же тогда? — озорно спросил Казунари, проводя руками под футболкой, кончиками пальцев очерчивая пресс партнера. Мидорима на мгновение замер, а потом отнялся от шеи, подняв изумрудный взгляд прямо в глаза Казунари. Этот голодный взгляд заставил брюнета испуганно замереть, всматриваясь в глаза напротив, в которых зрачок практически заполнил радужку. — От чего, спрашиваешь? — приник к виску зеленоволосый. — Мы познакомились не больше часов двух назад в этом блядском клубе, — обдал он дыханием ухо. — Когда мы сели в такси, я уже хотел натянуть твою задницу, которой ты бесстыдно вилял передо мной, — прорычав, опустил руки Шинтаро на ягодицы Такао, облегаемые джинсами, и сжал их, указательными пальцами намеренно попадая прямо в ложбинку. «Я же имел ввиду другое „завелся“, а не то что ты подумал» — простонал в мыслях Казунари. Эта прямолинейность в словах, действия, жар тела, чувствующийся сквозь одежду, — это заставляло Такао тихо постанывать и немного потираться телом. Он свел брови и прикрыл глаза, тихо и жалобно простонав «Шин-чан…», но Мидорима не дал ему продолжить: — И ты же знал, что я на взводе, — прошептал Шинтаро, вытащив циановую рубашку партнера из штанов, и провел забинтованными пальцами по краю штанов, слегка щекоча кожу, — и все равно продолжал провоцировать… — Шин-чаан, срочно идем в кровать, иначе я отдамся тебе прямо тут, — прерывая, Такао бесстыдно толкнулся пахом в бедро Шинтаро, давая понять, что он не шутит. — Ну уж нет, — обхватил бугор на штанах Казунари зеленоволосый той же бинтованной рукой и сжал его, — мне скучен обычный секс на кровати. — А-а, пожалуйста, — жалобно прошептал брюнет на ухо. Никто не пробуждал в нем такого желания, чтоб он был на все готов перед объектом своего возбуждения и потакать ему, лишь бы тот его трахнул. Казунари хотел все в этом чертовом малознакомо Шинтаро. Flashback Он пришел в клуб для знакомства-однодневки, чтоб быстро желание секса сбить в кабинке туалета и удачно забыть имя на следующее утро. Но, когда Такао заметил краем глаза изумрудный взгляд на себе, не смог пройти мимо. Посидев за барной стойкой около часа, медленно потягивая виски со льдом, Казунари довольно много успел узнать, например, что «Шин-чан» не против однополых связей и пришел в клуб развеяться. Цели примерно схожие с намерениями самого брюнета. Такао забавляла эта строгость Мидоримы, контрастирующая с дикой атмосферой клуба, как тот смешно раздражается на прозвище Такао, но ведь не уходит. Шинтаро же удивляло, как он, не общительный, холодный, повелся на открытость незнакомого человека и уже час непринужденно с ним разговаривает. Для брюнета оказалось минусом, что Мидорима жуткий педант, не терпит секса в туалете и подобных местах, о чем он узнал, когда предложил туда пойти под действием алкоголя и откровенного разговора. — Тогда поехали к кому-то из нас? — спросил он на ухо зеленоволосого, опираясь на бедро как бы невзначай очень близко к паху. Шинтаро чуть замерев, выдохнул в ответ «поехали» и пошел вслед за Такао на выход сквозь толпу танцующих. Тот, пробираясь через людей, чуть пританцовывал в такт музыке, не однозначно покачивая бедрами. Идущий сзади Мидорима жадно оглядывал плечи, спину, узкие бедра, его руки буквально пощипывало от желания прикоснуться. Он последовал ему, положив ладонь в район тазовой кости и чуть подвинул Такао к себе, и тот, чуть успокоившись пошел рядом. Но, когда они сели в такси, держались по разным сторонам от салона, полубоком опираясь на дверь. Они решили так расположиться даже не обсуждая, так как оба понимали, что сядь они близко, и таксист увидит кое-что невероятно интимное. А так они скрывались от зеркала заднего вида и могли смотреть друг на друга. За время всей поездки Казунари как только не провоцировал Мидориму. То огладит себя вдоль бедер, то по шее, а то и начнет развязно толкать свои пальцы в рот и облизывать их с выражением невероятного блаженства на лице, не отводя взгляда от Мидоримы. Шинтаро же неподвижно наблюдал за его действиями взглядом поверх очков. Зрачки медленно смещались, захватывая вид такого развратного и дерзкого Такао, а в мыслях уже тлело предвкушение, как заставит его скулить. «И даже сейчас такое лицо, будто книгу читает» — невольно подумал Такао, так как лицо зеленоволосого выражало лишь сосредоточенность. Когда они поднимались по лестнице к квартире, Казунари уже начал чувствовать эту давящую ауру Шинатро. И, когда он захлопнул за брюнетом дверь, щелкнул замком и развернулся, Такао понял, что попался в капкан своих желаний. — Теперь не убежишь, Такао. End of Flashback Шинтаро с усилием оторвал себя от брюнета и пошел в сторону гостиной, пока тот отходил от оцепенения. Такао, как на поводке, пошатываясь, последовал за Мидоримой. И картина перед ним заставила его оценивающе закусить губу. Шинтаро, шагая, стягивал с себя футболку, оголяя спину. Желание укусить, облизать или хотя бы прикоснуться губами к рельефу мышц завладело головой Казунари. Пока он дрожащими пальцами расстегивал пуговицы на рубашке, черная футболка с тихим шелестом упала на пол неподалеку от журнального столика перед диваном. — Ты же у нас супер-педант, как ты мог поступить так с футболочкой? — с издевкой голосе и приподнятой бровью Такао расстегнул последнюю пуговицу и распахнул полы рубашки. Зеленоволосый обернулся: — Сейчас не до этого. Садись, — встал Шинтаро неподалеку от дивана. Сейчас он поумерил свой пыл и похож на себя в клубе: расслабленное лицо и спокойный голос, что немного смутило брюнета. Он же, непривычно для себя, покорно опустился на диван, положив снятую рубашку на спинку. — Снимай штаны, — зеленоволосый встал прямо перед ним. Такао встретился взглядом и, не отводя его, медленно начал расстегивать ремень. Пряжка тихо звякнула, вжикнула молния, и брюнет, прогнувшись, стянул с себя джинсы, почти как на стриптизе: подцепив их большими пальцами, отставив остальные в стороны. Мидорима с непроницаемым лицом наблюдал, как снятые штаны толкнули по полу, куда-то в сторону его футболки. Казунари остался только в трусах, на которых виднелось небольшое пятно смазки. — Позволишь мне? — Такао указал шаловливым взглядом на джинсы зеленоволосого. Тот молча шагнул ближе к дивану, и брюнет кончиками пальцев зацепился за край штанов. Прямо перед его лицом находилась ширинка и, вытащив верхнюю пуговицу, Такао вжикнул ею. Он не торопился стягивать их и сейчас положил руки на живот Шинтаро, слегка поглаживая. Губы коснулись дорожки волос под пупком, низ живота, прямо у резинки трусов, видневшихся из-под сползших шатнов, покрывали легкие поцелуи, ладони «облизывали» живот и бока Мидоримы. Дыхание Шинтаро снова участилось, как было в прихожей, от вида столь покорного, молчаливого и развратного Такао. Казунари начал смелее хозяйничать и помог джинсам окончательно упасть, не забыв провести ладонями по упругим ягодицам. Продолжая целовать, он иногда залезал языком под резинку трусов, заставляя Шинтаро резко выдыхать от удовольствия. Слегка нетерпеливо зеленоволосый запустил бинтованную руку в шевелюру партнера и чуть вжал его лицом в живот. Улыбнувшись уголками губ, Казунари зацепился зубами за резинку, помогая руками сзади стянуть мешающие боксеры. Высвободившийся член мазнул по щеке Такао смазкой, от чего Мидорима тихо прошипел. «Что за развратный парень», — проскользнула более-менее сформированная мысль в голове Шинтаро. Он уже не мог думать ясно. Брюнет обхватил губами основание члена и одним движением достиг головки, собирая смазку. Шинтаро выпустил воздух сквозь сжатые зубы, когда брюнет, посасывая головку, обвел ее парой движений языка. Он не брал член глубоко в рот, пробуя ощущения, лишь медленно водил губами и языком по стволу, иногда лаская головку. Руками он не помогал, те поглаживали внутреннюю сторону бедра, либо аккуратно собирали яички в ладонь и потягивали их. Когда в очередной раз губы Такао оказались на головке, он медленно принял в рот чуть больше половины члена, но не смог больше, так как он уперся в глотку. Казунари не был фанатом минетов, что дающим, что принимающим, но сейчас он тихо простонал от удовольствия, от чего небольшая вибрация прошлась по головке. Мидорима сдавленно промычал, а потом, сжав в кулаке черные пряди, пробормотал: — Ах, ты ж сукин сын, — он чуть толкнулся в рот, — раз нравится, тогда давай активнее. В голове щелкнул тумблер и у Такао сорвало тормоза. Он начал сосать буквально взахлеб, помогая себе ладонью. По подбородку стекала смесь смазки и слюны, хлюпающие и чавкающие звуки раздавались на всю комнату вместе со сдавленными стонами и вздохами обоих парней. Когда Казунари не выдержал и захотел разрядки, он потянулся к своему члену, чуть сжав его через трусы. Затуманенным взглядом Мидорима заметил это и чуть отстранил голову, довольно сильно сжав волосы. — Не смей, — на выдохе прорычал он с угрозой и услышал сдавленное хныкание. Брюнет послушно убрал руку и поднял на Мидориму блядовато-обиженный взгляд, от которого у Шинтаро что-то екнуло в сердце… И не только в нем. Такао продолжал обсасывать и облизывать весь ствол, от головки до конца, от чего по загривку Шинтаро пробегали стайки мурашек, ноги начали ослабевать и подгибаться, а внизу живота зарождался комок жара. Когда Казунари в очередной раз выпустил член изо рта, Мидорима не дал его вернуть: — Мы не для минетов здесь собрались, — зачесал он черные пряди назад, — встань и развернись, — потянулся зеленоволосый к ящичку журнального стола. — Yes, sir, — шутливо прошептал Такао, вытирая тыльной стороной ладони рот. Он повернулся спиной к Шинтаро и встал на диван коленями. Немного пошуршав в ящике, Мидорима с легким стуком положил очки на стол и затих, а затем на поясницу Такао легли горячие ладони и медленно начали оглаживать ее, постепенно поднимаясь выше к плечам. Казунари немного разомлел от подобных ласк, не часто ему выдавались столь долгие и приятные прелюдии. Да и Шинтаро нравилось как можно дольше прикасаться и прижиматься к этому податливому телу. Когда левая ладонь достигла плеча, Мидорима поднес ее близко к лицу Казунари: — Снимай… — Такао потянулся рукой, — …зубами. Брюнет чуть замешкался от такой просьбы, но потом с легкой улыбкой начал зубами поддевать край пластыря, ласково покусывая подушечки. — Доверяешь мне сокровенное, Шин-чан? — с придыханием проворковал брюнет, сплюнув ненужную липучку. — Это так мило, — после чего провел языком по всей длине пальца. — Замолчи, Такао, и не отвлекайся, — прошипел Мидорима. — Угу-м, — обсосал он палец, пощекотав кончик пальца языком, и принялся за следующий. Со спины Казунари не было видно, что Шинтаро чуть оторопел подобной проницательности. Он правда раньше не разматывал пальцы, занимаясь сексом с кем-либо, но этому недоумку удалось зацепить и потешить самолюбие зеленоволосого. Ему впервые захотелось узнать человека как можно ближе… Не важно в каком смысле. Шинтаро положил руку на бедро, задевая резинку трусов, и сжал ладонь. Такао довольно простонал в ответ, а затем удивленно промычал, когда тот своим пахом прижался к ягодицам брюнета и слегка качнулся. Такао с еще большим рвением начал снимать липучку, буквально срывая ее с пальцев и отплевывая куда-то за спинку дивана. Мидорима хотел слышать больше стонов от Такао, так как пока он занимался бинтами, от него были слышны лишь тихие вздохи, издаваемые в ответ на поглаживания. Но когда Казунари закончил с бинтами, Шинтаро прижался грудью к спине и запустил пару пальцев ему в рот, поглаживая и зажимая язык. Такао с благоговейным стоном разомкнул припухшие губы, когда Мидорима сильно толкнулся ему в ягодицы. Он ощущал сквозь тонкую ткань боксеров горячую плоть, которая терлась непозволительно близко от ложбинки. Он тихо постанывал и вздыхал от очередных толчков и от того, как глубоко Шинтаро проталкивал пальцы нему в рот, которые он сосал и облизывал в ответ. — Злой Шин-чан, — невнятно проговорил брюнет с пальцами во рту, после чего выпустил их. — Лишь бы, а-ах, над человеком поиздеваться, — тихо пробормотал он и ахнул от укуса на плече. — Бакао, — прошептал в ответ Шинтаро куда-то в висок, одним движением стягивая трусы Казунари вниз. Тот, чуть поерзав, сбросил их вниз, намеренно задевая член партнера, чтоб побольше распалить его. Шинтаро еще недолго оглаживал тело Такао со спины, сопровождая это покусываниями и поцелуями, после которых оставались розовые следы. Чем дольше Шинтаро касался этого болтуна, тем больше его хотелось, и стонов нужно было еще больше. — Будешь со мной нежен? — тихонько хихикнул Такао с издевательской ноткой в голосе, когда зеленоволосый отлип от него. — Тебя только драть можно, — после чего последовал шлепок по бедру брюнета. — У-у, точно злой Шин-чан, — обернулся он, обиженно надув губу. — Ух ты, а где у тебя еще тайники со смазкой? — удивленно приподнял Казунари бровь, увидев в руках Мидоримы прозрачный тюбик. — Много где, — открутил он крышечку. — Я, по-моему, уже говорил, что недолюбливаю обычный секс на кровати. «И как только он может говорить подобное с таким серьезным лицом?» — протянул в мыслях Такао. — А если необычный? — игриво промурлыкал Казунари, прогибаясь в пояснице, точь-в-точь как в порно. — Лучше заткнись, Такао, — грозно взглянул Мидорима. — Молчу-мол… А-ах, — томно вздохнул брюнет, когда на ложбинку капнула прохладная смазка, которую потом Шинтаро медленно размазал вдоль ягодиц. Чуть сжав в пальцах обивку, Такао уперся лбом в спинку, подаваясь бедрами назад. Сильно не церемонясь, Шинтаро проник фалангой в кольцо мышц, упорно проталкивая палец глубже. И Такао издал первый громкий стон, когда почувствовал, что палец вошел до упора. Мидорима медленно согнул и прокрутил его внутри, и не почувствовав большого сопротивления мышц, добавил второй. Казунари чуть дернулся неприязненно, но Шинтаро успокоил его поглаживаниями и поцелуем в лопатку, одновременно едва покручивая пальцы внутри. Когда неприятные ощущения ушли, Такао снова начал стонать от поступательных движений в анус вместе с грубыми поцелуями в загривок, плечи, поглаживаниями бедер и поясницы. Он уже не мог думать ясно, мысли были покрыты темной вуалью, только слепо и инстинктивно подавался навстречу ласкам, и слышны от него были только довольные стоны и мычание. Мидориму все больше и больше заводило это податливое тело под ним, он все грубее проникал внутрь уже тремя пальцами, сгибая их в районе простаты, от чего Такао порой выгибало, и он особенно громко стонал «Шин-чан». — Не хочу, а-ах, м-м, пальцы, — невнятно проговорил Такао из-за вырывающихся стонов. — Заткнись, — прошипел Мидорима, шлепнув брюнета по бедру. Казунари обиженно хныкнул, но от ласк не отстранился, продолжая вилять бедрами и насаживаться на пальцы. На его члене набухла небольшая капля смазки, которая увеличиваясь начала сползать вниз, пока не упала на диван. Шинтаро самому немного надоело работать пальцами, он желал натянуть задницу Такао, но хотелось послушать еще немного стонов, выбиваемых шлепками. На правой ягодице, где проходили удары, уже были видны очертания пальцев на порозовевшей коже. Брюнет уже порядком искусал обивку на спинке, и его пальцы немного побаливали от постоянных сжиманий и царапаний жесткой ткани. Спустя около десятка ударов, Мидорима наконец с влажным звуком вытащил пальцы и потянулся за смазкой. Пока зеленоволосый был занят, Такао смог перевести дыхание, так как горло слегка саднило и во рту пересохло. Шинтаро осмотрел сверху последствия своих укусов и шлепков и немного оторопел, когда обнаружил «шарф» из покрасневших пятен в районе шеи и плеч и огромный алый след на правой ягодице. На его памяти он так сильно не увлекался петтингом в прелюдиях, чтобы оставлять подобные отпечатки. — Что же ты сейчас молчишь? — издеваясь, проговорил Шинтаро, выливая тонкой струйкой новую порцию смазки. — Мх-ф, — уткнувшись в спинку и сведя брови, недовольно промычал Казунари, переминаясь на коленях. Внутренне он удивлялся тому, что Шинтаро разморил его одними пальцами. — Тогда покричишь, — вполголоса проговорил Мидорима, плавно толкаясь членом внутрь. От внезапного вторжения Такао буквально вскрикнул и затем блаженно выдохнул, когда ощутил наполненность. Шинтаро судорожно сжал ладонь от внезапно накатившего жара возбуждения, оглушившего его на пару мгновений. Без презерватива ощущения были намного острее и лучше для обоих. На несколько секунд они замерли в таком положении, привыкая друг к другу. Казунари прогнулся, поворачивая голову, и приник к губам Мидоримы. Сердце зеленоволосого защемило от подобного контраста: вот только он рьяно шлепал эту упругую задницу, а спустя с десяток минут ему дарят подобный жест, наполненный до краев нежностью. «Бред», — подумал он и развеял наваждение резким толчком. Казунари, оторвавшись, выдохнул ему в губы и прильнул обратно, постанывая Мидориме в рот от его толчков. Они пока были мягкими, медленным, но глубокими. Из-за неторопливого темпа Шинтаро спокойно мог наслаждаться ласканием Такао, проводя рукой по влажной от пота коже плеч и поясницы, оторвавшись от губ, собирать поцелуями-укусами мелкие капельки пота с шеи, добавляя пару пятен от засосов. Особо глубоко толкнувшись, зеленоволосый прошелся членом по простате, от чего Такао не то простонал, не то взвизгнул, выгибаясь в спине, по которой вдоль прошлась волна мурашек. Мидорима попробовал еще раз так же проникнуть, получилось надавить меньше, но эффект был не хуже. Он наконец начал выбивать с каждым толчком хотя бы один стон, от чего Шинтаро ускорился, чтоб Казунари не замолкал. Проникновения немного утратили свою глубину, но теперь Мидорима слышал непрерывно крик, стон, вздох, снова стон и дальше по-новой. Сам он порыкивал от удовольствия, жадным взглядом осматривая спину, покрытую бисеринками пота, и иногда откидывал голову назад, закрывая глаза от приливов возбуждения, собирающегося в плотный узел внизу живота. Руками Шинтаро вцепился в бедра Такао, помогая ими насаживать столь желанную задницу. Казунари к этому моменту почти сорвал голос и полностью отдался во власть Мидоримы, чуть ли не повиснув куклой на спинке дивана, но сил у него хватало держаться за нее и подаваться тазом назад, наслаждаясь проникновениями и жаром в местах соприкосновения тел. И когда зеленоволосый взял его за бедро и поднял, разводя широко ноги Такао, он только довольно промычал, так как сейчас ощущения стали чуть иные. Вроде не так глубоко, но и членом проезжается по бугорку простаты. Шинтаро потерял голову от невероятных ощущений, он вцепился зубами в плечо Казунари и продолжил наращивать темп, так и держа ногу в руке. С влажных волос падали мелкие капли пота на спину брюнета, смешиваясь с его собственным, запах секса, пропитавший их обоих, щекотал рецепторы в носу. Весь этот коктейль ощущений окутал их обоих, Мидорима продолжал вбиваться в податливое тело, с пошлым звуком шлепая яйцами по ягодицам Такао, тот же покорно принимал в себя на всю глубину член, иногда прикусывая пальцы от отдельных особо чувствительных толчков. Член Такао слегка побаливал от возбуждения, он хотел наконец коснуться его, но зная, что Мидорима против, не стал. — Шин… Ча… Я почти, — выдохнув последнюю фразу, Такао снова уткнулся в спинку дивана, чуть ссутуливая спину от остро подступившего кома жара внизу живота. Шинтаро, сжалившись, опустил руку и зажал член в ладони. Хлюпающие звуки теперь раздавались с двух сторон, так как за все время у Казунари скопилось столько смазки на члене, что она успела накапать на диван. Такао подрагивающей рукой зажал рот, пытаясь заглушить высокие стоны. Когда подкатил оргазм, Казунари сжал брови, будто в болезненной гримасе, и немного согнулся в спине из-за сократившихся мышц живота. Чуть подрагивая всем телом, кончал он в ладонь Шинтаро недолго, практически не издав и звука, но пара капель все равно просочилась сквозь пальцы, упав на диван. Из-за сжавшегося ануса Мидорима не мог двигаться дальше, иначе бы причинил боль обоим. Чуть переждав, когда Такао расслабится, он еще недолго толкался внутрь, и, когда оргазм достиг и Шинтаро, он одним размашистым движением вогнал член, кончив в Казунари. Его накрыло с головой, оглушив, до черных точек в глазах, настолько хорошо ему было. От потрясения первый отошел Казунари, чуть дернувшись вперед. Оцепеневший же Мидорима все еще держался за бедра, пока Такао понемногу оседал вниз. Когда к Шинтаро начал возвращаться слух, он немного дернул головой и сам отлип от Казунари, с влажным звуком вытащив член из прямой кишки. — Срочно нужно в душ, иначе тебе придется отмывать меня спящего, — очень тихо просипел Такао, осевший на бедро. — И похоже идем мы вместе, ты сам еле на ногах стоишь, — обернувшись, продолжил он. «Хоть что-то дельное сказал», — подумал Мидорима. — Угу, — хриплым голосом озвучил он. — Диван точно отмывать придется, вот что, — обратил взгляд вниз на белесые пятна спермы и смазки не то Такао, не то самого Шинтаро. — Упс, — сипло хихикнул брюнет, пошатываясь, встал с дивана и пошел вслед за Мидоримой. — Постой, идти сложно. Хоть и у зеленоволосого осталось не больше сил, он позволил прильнуть к нему боком и приобнял Такао за талию, на всякий случай. В душе Шинтаро расслабленно оперся на стену, настраивая воду, после чего Казунари сам прильнул к нему, попадая под струи воды. Поначалу они просто обтирали друг друга, мягко и размеренно, отдыхая после произошедшего. «О, Ками, что я делаю?» — внезапно осознал Мидорима, когда убрал мокрые прядки со лба Такао и прильнул к его губам. Сейчас они целовались не так страстно, скорее просто наслаждались самим процессом, не пытаясь возбудить. Губы мягко соприкасались друг с другом, языки едва соприкасались кончиками, поцелуи были недолгими, но сменялись друг другом медленно, тягуче. Такао, оперевшись руками на грудь Шинтаро, тихонько водил пальцами, вырисовывая незамысловатый узор, повторяющий рисунок мелких волосков. Мидорима же положил свои ладони на поясницу брюнета, прижимая его к себе. «Насколько же это ванильно, должно быть, выглядит со стороны», — пронеслась мысль у Шинтаро. «А он такой романтик, оказывается», — хихикнул про себя Такао. Случайно вспомнив, Мидорима разорвал поцелуй и обратился: — Не хочу заляпать кровать. Промойся. — Ну, Шин-чан, ты же мне поможешь? — озорно взглянул Такао исподлобья. — Только быстро, иначе могу снова возбудиться, — едва смутившись, отвел он взгляд. В Шинтаро было всколыхнулась волна возмущения, но он не захотел препираться. Скользнув в ложбинку, он мягко коснулся раздраженной кожи, на что Такао тихо зашипел от неприязненных ощущений. Мидорима ткнулся губами в скулу, успокаивая, и протолкнул палец внутрь, за ним второй, после чего, едва их раздвигая, начал убирать свою сперму плавными движениями. Казунари изредка постанывал и от поцелуев, и от заботливого жеста Шинтаро. Закончив с вычищением, Мидорима пару раз провел ладонью в районе ягодиц, смывая остатки, и выключил воду. Чуть озябнув, они быстро обернулись полотенцами и прошли в комнату. В недостатке света было различимо, что обстановка минимальна: пара тумбочек, шкаф, стол и, естественно, кровать. Быстро прошмыгнув под одеяло, Казунари удивился, что они неплохо помещаются на ней вдвоем, пусть и близко друг к другу. Уткнувшись в грудь Шинтаро, Такао практически сразу отключился. Мидорима же некоторые время раздумывал, что такое с ним произошло, что он, как минимум, начал нежничать с этим болтуном, а, как максимум, оставил у себя на ночь. «А я действительно не хотел, чтоб он остался?» С этой мыслью он провалился в сон, прижимая к себе теплое тело сбоку. Утром Шинтаро довольно тяжело проснулся, медленно разлепляя веки и потягиваясь, тихонько прошуршав одеялом. Спросонья Мидорима не осознал, что место сбоку пустует, а когда он рукой ощупал простыню, сначала оторопел, не веряще осмотрев примятую подушку, а затем разочарованно прикрыл ладонью глаза. — Ну, а ты чего хотел? — пробормотал он себе под нос. — Я бы от чая не отказался, — раздался из глубины комнаты задорный голос. Шинтаро на несколько секунд застыл в своем положении, а затем убрал ладонь с лица, обращая взгляд в сторону изножья. Там, за ним, у выхода на балкон в кресле сидел тот самый болтун. В уголках светло-серых глаз от ехидной улыбки замялись небольшие складочки, поза была максимально расслабленная, хоть и руки лежали скрещенные на груди, и Казунари был полностью нагой. — А то меня скоро выгонят отсюда, а ехать на другой конец города, — продолжил он, посмеиваясь и мягко прикрыв глаза от солнечного света. «Красивый», — промелькнула у Мидоримы мысль. — Ну, если учесть, что в свои выходные я просыпаюсь один и не так рано… — на этих словах он широко зевнул, прикрываясь ладонью, — …то, думаю, понятно, что чай я не хочу, — протер он кулаком слезящиеся глаза. — Тогда, если позволишь, сделаю сам, — встал Казунари из кресла и дошел до кровати. — И почему один? — притормозил он у изножья. — Как ты мог заметить живу я один. А из гостей у меня никто не оставался на ночь. Вообще, — перевел он взгляд с балконной двери прямо в глаза Такао. Вовремя, или нет, но он успел заметить чуть растерявшийся взгляд, едва опустившиеся уголки губ, и как они вернулись в прежнее положение. — Вау, — чуть протянул он, — неожиданно. Получается, я разрушил твои устои, — немного наигранно посмеялся Казунари. — Тогда, мне стоит удалиться, — с широкой улыбкой и неуверенностью в голосе продолжил он. Такао остановился у небольшой горки полотенец на полу и подобрал их. — Отнесу, думаю не будешь против, — улыбка немного померкла, когда он почти дошел до двери. «Я об этом когда-нибудь пожалею». — Если ты так хочешь — уходи, я не держу. Фраза, брошенная будто в воздух, мгновенно остановила Такао. Шинтаро не видел тот спектр эмоций, включающий оторопь, недоумение и удивление. А затем лицо Казунари озарила новая, но более скромная улыбка. — Знаешь, я как-то перехотел чай пить, я бы сейчас подрема-ал, — притворно зевнул он во весь рот, бросая полотенца неподалеку от их первоначального расположения. Мидорима молча укутался в одеяло, оставляя место для Казунари, и прикрыл глаза. — Полотенца можно было и отнести, — пробурчал Шинтаро под нос, когда Такао забрался под одеяло и улегся. — Можно, если осторожно, — сонно хихикнул брюнет ему куда-то в шею. — Бакао, — выдохнул Шинтаро в темную челку. Немного повозившись, они устроились как надо и затихли. — А знаешь еще что? — прошептал Такао, будто готовясь рассказать какой-то секрет. — Такао… — Ты когда спишь, у тебя вот этой складочки нет, — провел брюнет пальцем между бровей. — Заткнись уже и спи, Такао, — отстранил Шинтаро руку от лица, сжав ее в своей. Так и засыпали: Такао с полуулыбкой на лице, а Мидорима, чуть нахмуренный, с его ладонью в своей.