De profundis...

 — А сейчас он спит? — Да. И ему что-то снится.

Рэйчел Келлер едва нашла в себе силы спуститься в кафетерий, который располагался на первом этаже местного госпиталя, только спустя 2 часа. Ноги и голова страшно гудели, но женщина попросту не замечала этой боли, каждая клетка в ее теле точно онемела. Слова врача звучали в голове женщины набатом, мешая сосредоточиться. Рэйчел просто не могла поверить в то, что безумие, царящее вокруг, — реальность. Келлер неотрывно смотрела в одну точку на идеально белой поверхности столика; рядом стоял стаканчик с черным, горьким и от этого противным кофе и фотоаппарат Эйдана. Пленка на нем хранила страшные кадры, которые ее сын заснял собственной рукой. Холод побежал по спине журналистки, и женщина зябко передернула плечами. — Рассказывай, Рэйчел, — голос Макса заставил блондинку выбраться из пелены пугающих мыслей, угнетавших ее все больше с каждой секундой. На деле она хотела побыть одна, обдумать все в тишине: нужно было спланировать свои дальнейшие действия, но в голове Келлер сейчас царил хаос, так что лучше уж она поговорит с кем-то… Иначе можно сойти с ума. — Температуру подняли до нормы, — тихо обронила Рейчел, упрямо не желая смотреть на собеседника. Она коснулась согнутой в локте рукой своего плеча, как если бы заработалась над компьютером допоздна. — Я про вас с Эйданом, — пояснил мужчина свои слова. — Ты поступила жестоко. Несмотря на все старания, его слова, произнесенные с некоторым сочувствием, звучали обвинительно. «Боже…» — пронеслось в голове у Келлер. «Даже он решил, что я издеваюсь над собственным ребенком. Никто и никогда не поверит мне, если я скажу им правду. Страшную правду о том, что в Эйдана вселился злобный призрак давно погибшей страшной смертью девочки». Женщина измученно выдохнула скопившийся в легких воздух, усмешка едва заметно приподняла скорбные уголки ее губ. Машинально блондинка покивала, давая понять, что иных слов попросту не ждала. Макс сел напротив, а Рэйчел по-прежнему сверлила взглядом одну точку, сменив для разнообразия лишь объект. Она сложила руки на столе перед собой, склонив голову к правому плечу, и теперь была похожа на первоклашку, заскучавшую на уроке. — Знаю, — продолжил мужчина, внимательно глядя на нее, — сейчас у вас не лучшие времена. Новый город, совершенно новая жизнь. Расскажи мне все. Рэйчел снова неосознанно покачала головой, отрицая все высказанное Максом. Причина крылась вовсе не здесь. Женщина помолчала, подбирая правильные слова. — С Эйданом я всегда поступала правильно, честно, но от этого становилось только хуже. — Поэтому ты поступила иначе? — предположил тот. Она вновь отрицательно мотнула головой, поджимая губы. Нет, все было совсем не так. Вновь воцарилось тягостное молчание, и в итоге Келлер просто развернула фотоаппарат Эйдана, демонстрируя Максу один из снимков, застывший на маленьком экране. — Что ты видишь? — спросила женщина, пока мужчина разглядывал довольно странную цифровую фотографию. В отражении зеркала, позади Эйдана, можно было также заметить девочку, по виду чуть старше его самого: темные волосы наползли той на глаза, скрывая бледное личико, серьезный взгляд был холодным, странно взрослым для ее возраста и даже пугал. — Это Эйдан, — озвучил он очевидный факт. — И какая-то девочка. — Откуда она там взялась? — спросила Рейчел, подводя разговор к основной мысли. — Понятия не имею, — мужчина покачал головой. —… а ведь она на всех снимках. Макс начал перебирать кадры, убеждаясь в правдивости слов коллеги. — Зовут Самара. Ее убила собственная мать. Бросила ребенка в колодец. — Постой, кто она? —… но дух ее остался жив, — продолжила Келлер, пропустив слова Макса мимо ушей. — Я его пощадила, спасая Эйдана. Выпустила, и нам пришлось бежать. — Постой, о чем ты говоришь? — Понимаю, это похоже на бред сумасшедшего, — в голосе женщины послышались отчаяние и мольба, — но она сейчас здесь. Самара нашла нас. — Постой, погоди… — Я думала, что она хочет обидеть Эйдана, но все намного хуже: она хочет ᅠз а м е н и т ь ᅠ его. Обрести в его оболочке реальную жизнь. Из глаз Рэйчел хлынули слезы, женщина спрятала лицо в ладонях, жалобно всхлипнув, но практически сразу взяла себя в руки и продолжила: — А теперь скажи мне, кто нас спасет? К т о? — Рэйчел, я уверен, этому есть логическое объяснение. — Взгляни на фото и объясни мне, откуда она здесь… — на ее заплаканном лице мелькнула странная решимость, а в голосе послышались нотки раздражения. — Рэйчел! — Взгляни на фото, — настойчиво повторила блондинка. Женщина поднялась на ноги, подхватывая со спинки стула свое пальто строгого кроя и сумочку. Теперь уже она смотрела на Макса снизу вверх. — Здесь нет доказательств того, что в Эйдана вселился чей-то дух, — упорствовал Макс, не желая признавать существование этих самых злых сил. — Нет, — покорно согласилась Рэйчел, повесив свернутое пальто на сгиб локтя, прежде забросив сумку на плечо, — но скоро они появятся, — добавила она, уже сейчас ощущая в полной мере страх перед ужасающими последствиями возникновения неопровержимых доказательств существования Самары. Она пошла вдоль по коридору, ощущая на себе тяжелый взгляд Макса, который норовил окончательно придавить ее к земле силой своего осуждения, негодования и страха перед неизведанным; пока предрассудки мешали ему увидеть истину, но какая-то часть Рэйчел даже была рада и не хотела, чтобы Макс покидал блаженное неведение: умножающий знание умножает печаль. — Эйдан, ты говорил, что Самара не слышит нас, когда мы спим. Рэйчел склонилась над своим сыном, смотря на его бледное, изможденное лицо. Оно выглядело расслабленным и очень серьезным одновременно. Мирно попискивали мониторы, свидетельствуя о том, что пульс его в норме, как и остальные важные жизненные показатели. — Но теперь ты спишь… как можно ее остановить, Эйдан? — взмолилась Келлер, всей душой желая помочь своему ребенку. — Скажи мне, как тебе помочь? Скажи, и я сделаю все, обещаю… — в глубине ее глаз затаилась мука. Но Эйдан оставался безмолвен, он спал и ему что-то снилось… Женщина склонилась над ним и коснулась его лба губами, оставляя короткий поцелуй. Она отстранилась, бездумно скользнув глазами по многочисленным экранам приборов, в показаниях которых без чужой помощи вряд ли бы смогла разобраться. Неожиданно Эйдан резко схватил Рэйчел за руку, сжимая так крепко, что Келлер едва не вскрикнула от боли, вздрогнув при этом от неожиданности всем телом. Она с изумлением уставилась на его бледную ручку, так крепко сжавшую ее запястье, и в ее голове сами собой начали всплывать образы: бездонный колодец, поражающий своей глубиной и холодом; ледяная вода клубилась на самом дне, пенясь и окутывая собой все вокруг, не оставляя шанса попавшему в ее плен. В отражении Рэйчел видела плывущую полную луну, колышущуюся на ровной гладкой обсидиановой поверхности. Темный диск практически скрыл ночное светило от глаз Келлер. Короткая вспышка — и она оказалась за окном, из которого был виден каменный фонтан, выполненный в форме чаши; какие-то тени окунулись в его воды, взявшись за руки, образуя круг; образ оказался лишь рисунком в стариной книге; дальше был аккуратно вышитый на чемоданчике цветок; послышался жалобный детский плач, переходящий в скрипучий вой, и старинная гравюра на обложке — мать с младенцем на руках. «Для Самары», гласила подпись на форзаце. Рэйчел увидела ее приемную мать, и дерево, озаряемое заходящим солнцем. Капля воды, падающая из закрытого крана; ударившись о водную гладь, она пустила по ней волны прямо над сливным отверстием. Рэйчел видела, как девочке накинули черный пакет, и череп мертвого оленя; видела Самару беспокойным младенцем, на руках обезумевшей матери. Она видела, как Анна Морган покончила с собой, разбилась о скалы, и мрачная глубина, вечно сопровождаемая лунным затмением, поглотила ее, но так и не принесла покоя. Рэйчел трясло от ужаса и холода, окутавшего ее тело. Женщина чувствовала себя частью тех страшных событий, восставших из прошлого, но по мере того, как хватка Эйдана ослабевала, Келлер возвращалась к реальности. Сын выпустил ее руку из своих пальцев и снова расслабился. — Эйдан, — позвала мальчика шепотом Рэйчел, поняв, наконец, что таким образом тот передал ей послание. — Эйдан? — Мисс Келлер? Мисс Келлер, здравствуйте, я доктор Эмма Тэмпл, — женский голос заставил Рэйчел вздрогнуть. Женщина отстранилась от сына, незаметно смахнув со щеки скатившуюся слезу. — Я врач-консультант «Окружного агентства по охране материнства и детства», — рассеянный взгляд Келлер снова вернулся к сыну, лишь на миг задержавшись на миловидной женщине средних лет с аккуратной укладкой, выдававшей в ней склонность к консерватизму и педантизму… что может быть хуже? Доктор прижимала к груди медкарту Эйдана и говорила тем самым тоном, от которого хотелось лезть на стену. — Я могу побеседовать с Эйданом, когда он проснется? Обычный вопрос, стандартная процедура. Нервы Келлер были на пределе, и она ничего не ответила, выдавив из себя лишь слабую улыбку, заерзав на своем месте. — А у Вас все в порядке? Блондинка кивнула, не сводя с ребенка встревоженного взгляда. — Да, — отрывисто произнесла журналистка, — все хорошо, спасибо, — она снова взглянула на Тэмпл. — С Вами я тоже хотела поговорить, — монотонно и очень спокойно продолжила вещать доктор; открыв свою папку и сверившись с какими-то документами, женщина продолжила: — Вас зовут Рэйчел, верно? Келлер кивнула. — О его состоянии. Блондинка подавила тяжелый вздох. — Простите, а в какой области Вы специализируетесь? — уточнила Рэйчел у консультанта. — Я психиатр, — ответила женщина, неустанно участливо кивая. Келлер ничего не ответила, а женщина снова зашелестела бумажками. — Я говорила с доктором Коджи из Сиэтла. С врачом Эйдана. Рэйчел резко поднялась на ноги. «Только не сейчас». — Доктор, — Рэйчел поймала себя на мысли, что просто не помнит, как та представилась: все мысли женщины были сейчас заняты ее сыном и демоном, который вознамерился в него вселиться. — Мы не могли бы отложить этот разговор? — Доктор Коджи мне сказал, что Вы перенесли ПРД, в тяжелой форме, — женщина взглянула на клиентку с прищуром, будто пытаясь пробраться в ее мысли с помощью одного лишь этого взгляда. Келлер закивала, подтверждая ее слова. — Через месяц все прошло, — ей стоило немалых усилий скрыть свое раздражение. — И следа не осталось. — Я понимаю, — отозвалась врач, — это частый случай: многие женщины с трудом привыкают к нагрузкам связанным с исполнением материнс… На этот раз Рэйчел перебила собеседницу: — Вы считаете этот разговор связан с тем, что сейчас происходит с моим сыном? — в тоне женщины послышались воинственные нотки и холод. — Вы не испытывали стресса в последнее время? — Тэмпл проигнорировала ее вопрос, снова перехватывая инициативу в разговоре. — У Вас не возникало ощущения, что Вы не способны любить своего сына… Внутри Рэйчел вспыхнула ярость, женщина сжала руки в кулаки, ощущая, как ногти впиваются в кожу; за подобные обвинения и врезать было не грех, только если она так поступит, то подпишет своей маленькой семье смертный приговор. Чокнутую мамашу наверняка ограничат в родительских правах. Мысль о том, что она может потерять сына, остудила пыл Рэйчел. — Простите…? — переспросила Келлер совсем тихо, потому что все силы ушли на то, чтобы сдержать свой внутренний порыв. — Вы били его? — прямо спросила доктор, и от ее участливости не осталось и следа. Рэйчел шокировано молчала, продолжая сверлить ее потерянным взглядом, просто ушам своим отказывалась верить. Никогда и ни за что она не подняла бы на Эйдана руку, не говоря уже о чем-то более страшном: тех систематических издевательствах, которые подразумевал собой вопрос этой женщины. — Возможно, непроизвольно и непреднамеренно. Оставляли его одного, бросали. Келлер вдруг осознала, что тратит свое время на споры, а значит — впустую. — Я хочу побыть наедине со своим сыном, если Вы не против. — Разумеется, — согласилась консультант все тем же ровным тоном, и с губ Рэйчел сорвался вздох облегчения. «Неужели нас оставят в покое?» — Извините, Рэйчел, — тем временем Тэмпл нажала на красную кнопку, встроенную в один из аппаратов на противоположной от Келлер стороне: раздался короткий писк. Глаза Рэйчел снова наполнились слезами; кажется, они толком и не высыхали за последние несколько дней. — Но пока мы не закончим этот разговор, я не смогу оставить Вас с ним наедине. — Я его мать, — произнесла женщина с нажимом. Только это не произвело на рыжую стерву никакого впечатления. — Он весь в синяках, — произнесла она все тем же равнодушным, но твердым тоном хозяйки положения. В глазах Тэмпл Рэйчел Келлер была очередным монстром, от которого следовало спасать собственное же дитя. Она выполняла свою работу. — В больницу он поступил в состоянии переохлаждения, чуть ли не при смерти. — Не по моей вине, — произнесла Келлер в отчаянии. Сказать больше она попросту не могла — кто поверит? Позади Рейчел возник дежурный доктор и медсестра. — С ним все будет хорошо, Рэйчел, — заверила ее Тэмпл. — Но Вам придется уйти, добавила она с нажимом. — Сейчас же. Пожалуйста, — консультант обошла кровать, на которой спал Эйдан, и присоединилась к новоприбывшим действующим лицам. Рэйчел склонилась к своему ребенку и снова коснулась его лба губами. — Я тебе его не отдам, Самара, — прошептала Келлер, зная, что та ее услышит, — тебе придется вернуться туда, откуда пришла. Женщина на миг прикрыла глаза, подавляя всю боль, что скопилась у нее в душе. «Я скорее умру, чем позволю этой твари обидеть тебя, родной», — пронеслось в ее голове, прежде чем Келлер отстранилась.