Ты умеешь чувствовать?

Запыхавшись, Луи поднимается все-таки на тот самый пятый этаж к той самой любимой двери, на которой выбито «24». Когда сердце перестаёт стучать так сильно, он нажимает на чёрную кнопку, и слышится, как в квартире кто-то пискляво визжит, на что отвечает грубый голос. Слышатся тихие шаги к двери и поворот в замочной скважине. Дверь распахивается, и перед Луи в одних пижамных штанах и тапочках стоит Гарри. Его волосы вьзерошены, он выглядит сонно, но проснулся он точно не сейчас. Возможно, он дремал. Из комнаты выбегает девочка, которая, скорее всего, и визжала, и сразу хватается за Гарри, спрашивая его что-то невнятным шепотом. Она ещё еле как стоит на ногах, но тем не менее уже ходит. Ей на вид около года или чуть больше. — Солнышко, пойди посмотри мультики, — девочка кивает, пару секунд смотрит на Луи, улыбается ему и, хохоча, убегает. Гарри поднимает взгляд на Луи, но решается заговорить не сразу. — Зачем… зачем ты пришёл, Лу…и? Он хотел сказать Лу, но, видимо, понял, что тот не оценит бывшего прозвища, поэтому быстро добавил 'и' в конце. — К тебе, Хазз, — Луи же не смущают прозвища, — я скучал. Честно, правда. Я скучал. Луи виновато опускает глаза, понимая, что он сам бросил Гарри, а теперь сам же вернулся спустя 2 года. — А я нет, Луи, знаешь. Нисколько. После этого, нисколько. — Я чувствую, что люблю тебя, Гарри. Я не думал возвращаться. Но, я устал быть один. Я устал просыпаться один, весь день сидеть, ходить на работу, иногда видясь с Зейном и Найлом, засыпать одному, и так каждый день, Хазз. Не подумай, что ты запасной вариант. Ты просто единственный вариант. — Что ты чувствуешь, Луи? Ты не можешь чувствовать. У тебя нет сердца, раз ты бросил меня. Я уж точно счастлив. Что там по поводу тебя, меня совершенно не волнует. — Я до сих пор тебя люблю, Гарри, я совсем не счастлив. — Нет, Луи, молчи. — Я знаю, что ты хочешь слышать это, Хазз, просто ты придумал себе, что ты счастлив. А ведь чувства-то не остыли, да? Гарри опускает голову и, подняв, виновато смотрит на Луи. — Да. — Папааа, — из комнаты вновь идёт эта девочка с рисунком*, — там мультик кончился, теперь какой-то неинтересный фильм. Она говорит совершенно неразборчиво, но по отдельным слогам понять можно. — Папа? — Дааа, он мой папа, — девочка жмурит нос, улыбаясь и показывая белоснежные зубы. Она тычет пальцем в Гарри, отчего тот смеётся. — Я посмотрю твой рисунок позже, хорошо? Иди пока в комнату, мы поговорим с дядей, и я вернусь к тебе. — Хорошо, пап. Гарри держит в руках рисунок, смотрит на него пару секунд и грустно улыбается. — Так все-таки ты до сих пор меня любишь? Даже после того. — Знаешь, не буду врать, Лу, — теперь Гарри уже хочется называть его так, чтобы вспомнить то слово, что так долго боялся говорить, — но, да. Правда тебя люблю, даже после того, я пытался забыть какими-нибудь способами, но только одно большое «но» не давало мне это забыть. Поэтому я ждал, что ты придешь, но после целого года твоего отсутствия я понял, что уже бессмысленно, что у тебя, вероятно, есть семья. — Но увы, — Луи усмехается, — её нет. Да и ничего нет и не было все время. Я даже и забыть не пытался. Не знаю, почему после той ссоры я ушёл, якобы обидившись и оскорбляя тебя. Я так хотел извиниться тогда, но, ты же знаешь, моя чертова гордость. И я уехал. Но, ей богу, хотел приползти на коленях на следующий день. — Смешно, Луи. Очень смешно с твоей стороны. Давай хотя бы, — Гарри подходит к Луи, с которым они до сих пор стоят в дверном проёме, и обнимает как можно сильнее. — Я тоже сильно скучал, Хазз, и не представляешь, как бы я тогда хотел наплевать на все свои принципы и вернуться с самыми большими извинениями, но не решился. — Знаешь, как много я ревел той ночью, я начал курить, но после бросил из-за огромнейшей причины. Мне тогда было слишком больно, — они стоят уткнувшись носами в шеи друг друга и просто разговаривают, Гарри по-прежнему держит рисунок в руке. — Папааа, ты долго ещё, я устала, так с ума сойти можно! Я что одна сидеть должна?! Девочка опять идёт в сердитым взглядом, расставив руки по бокам. — Папа, а почему вы с дядей обнимаетесь? — Луи начинает смеяться и оставляет быстрый поцелуй на шее Гарри, когда тот разворачивается к девочке. — Холл, зайка, зачем ты постоянно бегаешь, — Гарри сейчас не может думать о чем-то кроме поцелуя, оставленного на его шее, но с дочерью поговорить нужно. — Кто этот дядя?! — Она возмущенно смотрит на Гарри, когда он садится на колени перед ней, Луи остаётся только наблюдать за ними, — ты на него тратишь больше времени, чем на меня. Можно, он уйдёт? — Нет, мой дорогая, надеюсь, он не уйдёт, — они оба устремляют взгляд на Луи, который не понимает, что от него хотят, но он кивает, — видишь, дядя Луи не уйдёт. — Луи? — Она сначала хмурится, а потом подбегает к Луи и хватает его за ногу. — А как же твоя жена, она ничего не скажет, что как бы твой бывший вернулся, да ещё и её дочь виснет на каком-то незнакомом парне? — У меня нет жены, что за бред ты несешь, Томлинсон-Стайлс (да-да, они даже не развелись тогда, Луи просто вышел из дома и уехал, оставив все), мы вдвоём в этом доме с самого твоего уезда. И эта девочка Холли и есть то самое огромнейшее «но». Луи, задумавшись, смотрит на девочку внизу, а потом смотрит на Гарри. — Холл, отпусти папу. Луи готов сейчас просто упасть от сказанного. Сердце начинает биться быстрее, и он просто продолжает смотреть вперёд, а потом закрывает глаза. — Папу? Папу?! Гарри, что? — Это и твоя дочь тоже, Лу. Ты видишь её цвет глаз, её черты лица, ты ничего не видишь? Луи просто опешил, взял девочку, которая держала его ногу, и прижал к себе. — Пааапа, — она прижимается к Луи сильнее, и из глаз того начинают литься слёзы. Гарри подходит к этим двоим. Голова Луи находится на плече Холли, и Гарри не находит ничего лучше, чем просто поцеловать Луи в слегка приоткрытые губы, по которым сейчас текут слёзы. Глаза Луи резко распахиваются от неожиданности, но он сразу же расслабляется, и он со всем теплом смотрит на Гарри, глаза которого сейчас закрыты. Гарри отрывается от него, чувствуя солоноватый вкус слез. — Теперь я точно никуда не уйду. Если бы я знал, я бы никогда не ушёл. Честно. Мы просто потеряли два года нашей счастливой жизни, Гарри, господи, какие же придурки. — А знаешь, я был беременным уже тогда, когда ты ушёл. Тогда был всего лишь месяц, поэтому живота и не было видно. А спустя пару недель я узнал, и мне стало ещё хуже, потому что я понял, что от воспоминаний с тобой я никуда не денусь. — Да и не нужно было, я думаю. — Дааа! — Кричит маленькая девочка на руках Луи, и все трое начинают смеяться.