Сказка о Геймере и Писательнице

Давным-давно в далекой захламленной сычевальне жил Геймер. Он постоянно пил чай с печеньем, играл в самые разные игры, слушал музыку, читал книги, потихоньку развивал себя и постоянно чувствовал себя одиноким, несмотря на огромное количество приятелей. Парень не был глупым, но для очень умных людей казался смешным и забавным. Он редко выбирался из дома, но если и выходил, то только на учёбу. Вместе с ним училась Писательница — девушка с виду совсем странная, серая и незаметная, постоянно несущая всякую чушь. У неё совсем не было друзей, даже приятелей. У неё был талант литератора, но все наброски и сочинения её мать сжигала, потому что считала девушку глупой бездельницей. Писательница страдала, но не сдавалась и продолжала заниматься творчеством. Она надеялась, что однажды её сочинения будут издаваться миллионными тиражами, задевать сердца читателей, выдавливать из самых бездушных глаз слёзы, заставлять расцветать самые каменные души… Училась юная особа очень неважно, и однажды получила очень плохую оценку по очень сложному предмету. Она сидела под стеной в коридоре и плакала в страхе перед наказанием от матери. Совершенно случайно получилось так, что она ревела очень близко к Геймеру, сильно его раздражая. Тот несколько раз нервно посмотрел на неё, но ничего не предпринял. Девушка плакала все сильнее и сильнее, чем изрядно надоела парню. — Нашла, из—за чего реветь, — нервно проговорил он и вернулся к своему телефону. — Ну, да, твои родители же не бьют тебя за всё то, что у тебя не получается, — парировала девушка и быстро убежала, закрыв руками лицо. — Куда она? — задал Геймер вопрос в никуда. — Да кому она нужна? — ответил одноклассник. — наверное, на уроках её сегодня не будет. — Но… её сумка… надо отдать ей. — Вот сам и отдавай, если она тебе так нужна, — буркнули ему в ответ. Парень подобрал сумку и отправился искать девушку, сам не понимая, зачем. Он нашёл её в пустом классе, все ещё рыдающую и опухшую от слёз. — Ты забыла, — сказал он, поставив сумку на парту, и вышел. Постоял ещё недолго в коридоре и ушёл на урок. После урока вышел из школы и отправился домой, но тут его руки кто—то несмело коснулся. — Спасибо… За сумку. Я совсем про неё забыла, — сказала девушка. — Эм. Ничего особенного, прости, мне надо идти. — Можно я пройдусь с тобой? Я не хочу идти домой. — Эм. Пройдись. — Спасибо, — еле слышно пробормотала она. Они шли молча, совсем не разговаривая. — Погода сегодня тёплая, — сказала Писательница. — Угу. — Я так боюсь идти домой… — Почему? — Моя мама очень-очень злая, и я боюсь её. — Так не говори об оценке. — Она у меня в дневнике, мама всё равно увидит. — А вырвать страницу совсем никак? — Нет, что ты, нельзя же! — Кто сказал? — он молча протянул свою руку к сумке и без спросу открыл её. — Тебе нельзя — мне можно. — Что ты делаешь? — она пыталась забрать дневник, но была низкой для парня. — Восстанавливаю справедливость, — ответил он и вырвал страницу. — О боже, мне пиздец… — А выражаться нехорошо! — с сарказмом произнес Геймер. — Тебе нехорошо, а у меня вся жизнь такая! — прокричала Писательница и снова начала плакать. — Вот так и делай лучше, — пробормотал он. — Пошли ко мне домой, успокоишься. Он сам офигевал от себя. В жизни никого домой не приводил, а тут какую-то странную плаксу к себе в комнату, да ещё и успокоиться. — Нет, никуда я не пойду, — ответила она, выхватила из его рук дневник и ушла в другую сторону. «Не сильно она мне и нужна дома», — подумал парень и ушёл домой. Дома его ждал верный комп, который парень и включил. «Эх, жаль её», — подумал он, но все так же сидел за компом. Прошла ночь. Геймер всю ночь провел за компом, играя, а Писательница, вволю наплакавшись из-за обид матери, поглощала Брэдбери и пробовала писать сама. Она начала работать над странной историей о том парне, который принес её сумку и вырвал страницу из дневника, вообразив, что он совсем не обычный человек, а загадочный путешественник, знающий миллионы миров и остановившийся в этом облике для путешествия по её миру. Девушка писала целую ночь при свете фонарика, пока не заболели глаза. Она сунула блокнот в сумку и легла спать. Но не спалось. Парень взволновал её, сам того не хотя. То, как он принес её сумку, было уже неожиданным, ведь раньше на неё никто не обращал даже внимания, а он даже захотел помочь, пусть совсем странным способом. — Нет, я точно поговорю с ним сегодня, — пробормотала она и в скором времени уснула. И снился ей Геймер. Одетый в странную мантию, как у волшебников, он протянул ей руку и сказал: «Следуй за мной, я покажу тебе сотни других миров и вселенных». Она проснулась, резко дернувшись. Так и бывает: те, кто задел нашу душу, снятся нам вне зависимости, хотим мы этого или нет. Утром, в школе, она робко стояла напротив него. Их разделяла всего лишь ширина школьного коридора, но для неё она была пропастью. И тут парень сделал то, чего она ожидала меньше всего. Он сам подошел к ней. И что-то сказал. — Прости, что ты сказал? — Да чем ты слушала? Я спросил, как ты. А-а-а-а-а-а-а-а!! Ему не все равно то, как её дела. Надо бы что-то ответить, но что?! — Э-э-э-э… я в порядке. А ты? — Да путёво, успокойся. Мама узнала про оценку? — Нет… — Не бойся, исправишь все, — подмигнул он и отошел. Вдох. Выдох. Не сработало. Глубокий вдох. Медленный выдох. Нет. Не помогло. Так странно: её сердце застучало быстро-быстро, не давая возможности даже нормально подумать об учебе. Уроки она просидела, витая в облаках и глядя на Геймера, втыкающего то в доску, то в тетрадь, то в парту. На перемене Писательница достала свою тетрадь, чтобы сделать некоторые поправки в своих текстах, но её из рук выхватили одноклассники, ужасно смеясь, и начали вслух читать, что там написано. Девушка ужасно краснела и не знала, что делать. Одна против этих амбалов она не справится, а защитить её некому… ан нет, показалось. — Эй, отдайте! Не ваше, блять, вот и не трогайте, — это был о-о-о-о-о-он!!! Он молча отобрал у них тетрадь, так же молча отдал её девушке, и невозмутимо сел на свое место. После уроков она подбежала к нему, сосредоточенно и быстро идущему куда подальше от школы, и на ходу протараторила: — Спасибо тебе большое, что защитил меня от них, я бы без тебя совсем никак бы не справилась, да и вообще мне очень неловко, ты и так уже два дня помогаешь мне, и еще, ты знаешь… ты мне… понравился, — девушка смущенно отвернулась. — А? — спросил он, достав из уха наушник. — Эм… я хотела сказать… спасибо, что… защитил от них… — А, это? Да без вопросов. Обращайся, если что. — Да ну, мне неловко… — Слушай, — игнорируя её слова, сказал он, — а, если не секрет, что было в тетради? — Да так… Наброски. Я пытаюсь писать что-то, но никогда ничего толкового не получалось, потому что я бросаюсь постоянно от одной идеи к другой, боясь упустить что—то стоящее. И, в итоге, упускаю все. — Можно почитаю? — Э-э-э-э-эм, я не думаю, что тебе это понравится, да и бред это, я писала, когда хотела спать… — она прижала сумку поближе к себе. — Да не переживай так, я все равно никому не скажу. — Нет, прости. — Ну, ладно, это твое личное дело. Извини, я правда не должен лезть. Прости еще раз. — Да не стоит извиняться… — руки тянулись к сумке, — все же там ничего такого нет… — расстегнули молнию и взяли тетрадь, — просто писала я о реальном человеке… — закрыли сумку, — держи. Её щеки мгновенно покраснели, как только его глаза начали пробегать по первым строкам текста. И чем больше он читал, тем сильнее она краснела. В конце концов щеки девушки приобрели такой насыщенный оттенок красного, что она стала еще краснее от того, что покраснела. — Вау, а ты неплохо написала. И, знаешь, в этом что—то есть. Мне нравится. — И… тебя не смущает, что написано о тебе? — Меня? Нет. Тебя, как я вижу, очень да. — Я такой бред о тебе написала… — Почему же бред? Совсем нет. Я и правда знаю много вселенных и миров, — гордо хмыкнув, сказал он. — Серьезно? И жил в них? — Естественно, — он подмигнул ей, и она снова стала на оттенок краснее. — Пройдешься со мной, помидорка? — Я не буду тебе мешать? — Ни капельки. — Ну… тогда я готова, — снова покраснев, сказала она. — Добро пожаловать в мою обитель! — гордо промолвил он, распахнув дверь своей комнаты. — Не извиняюсь за беспорядок, потому что никакие извинения не исправят твоего мнения о том, что я свинья и ленивец. — Нифига тут не беспорядок, — ответила она и тут же навернулась об угол тумбочки, сперва зацепившись об какую—то книгу, валявшуюся прямо на полу. — Эм, извини, тут и правда неубрано… — он почесал затылок, — ну да ладно, я не это хотел показать. — А что? — спросила она, аккуратно пытаясь добраться до стола, не наступив ни на что на полу. — Смотри! — воскликнул он, подхватив её на руки и сразу же усадив на свое кресло за столом. — Я и правда путешественник по вселенным, просто я путешествую, не вставая из этого самого кресла. — Ты играешь… — прошептала она. — Именно. Это — мои вселенные, которые я посещаю одну за другой, когда мне плохо, грустно, одиноко. Но, иногда, вернувшись из путешествия, мне становится так грустно, потому что я не могу поделиться своими впечатлениями с кем—то. — Может, я смогу быть тем человеком? — робко проговорила она. Он молча протянул руку. — Пойдем со мной, я покажу тебе сотни других миров и вселенных, — сказал он, словно в её сне. Она, вздрогнув, несмело и аккуратно положила свою ладонь в его. — Пойдем. Их путешествие продолжалось неделю. Всего лишь неделя, но сколько всего изменилось! Они общались, как лучшие друзья, смеялись, постоянно ходили вместе, а после уроков он забирал её с собой в путешествия по любимым вселенным. Как же ей это нравилось! Она любила сидеть вместе с ним в одной комнате, все такой же неубранной и постоянно тёмной. Он никогда не открывал штор. А она и не противилась, потому что любила темноту. Он начал читать книгу, которую она ему посоветовала, но тут же забросил. — Извини, но я не могу это читать, — сказал он, — вот не могу, и все. Да и музыкальные вкусы у них не сильно были схожи. Она любила классику, как настоящая аристократка и писательница золотой эпохи, он же любил что-то потяжелее, да погромче. — Как ты можешь это слушать?! — орала она, по-другому никак до него не докричавшись. Но было между ними что-то особенное. Они чувствовали себя так уютно, потеряв свое одиночество друг с другом. Немного отстраненные от мира, они словно витали в другой, своей реальности. Они видели всю лживость и жестокость этого мира, всех обманщиков и хитрецов, глупых и мудрых, безрассудных и слишком много думающих. Поэтому он и прятал её в своих вселенных. Он так хотел её оберегать от всех несчастий, всей злости и жестокости мира, так боялся за неё… Иногда, по ночам, пытался понять, зачем это делает, но ничего не мог объяснить самому себе. Он чувствовал её особенность, просто ещё не разглядел, какую именно. Она же по ночам думала только о нем. Знаете, нельзя её винить в этом. Когда в твоей жизни вдруг появляется человек, сводящий тебя с ума, не получается думать о чем-то другом, кроме него. * * * * — Обними меня… — робко и очень тихо прошептала она. Он молча послушался её, обняв, несмотря на то, что вся она была мокрая. Промокшая до нитки. С волос её капала вода, с рубашки — тоже. Он и сам был такой же, чего греха таить. * Она была напугана. Неужели она виновата в том, что одноклассницы прогуляли физ-ру? Ещё и открыто об этом сказали. Неужели она виновата? Её просто спросил учитель, где они все, что ей ещё было делать? Нервничая, она ответила, что девушки на заднем дворе прогуливают весь урок. Он в упор смотрел на неё, покрасневшую, и думал. Всем им учитель влепил двойки и рассказал классной. Классная всем им прочистила мозг и написала родителям. Одноклассницы же отомстили ей. Задержав после уроков, прижав к самой стене коридора, начали издеваться. Они били её, дергали за волосы, обзывали. — Да вашу ж мать, суки! Отпустите её!! Руки убрали! — кричал он, со злостью смотря на них. — Ещё раз увижу вас рядом с ней — не посмотрю, что вы девушки! — кинул он им. — Идите! Затем он посмотрел на неё. — Как ты? Они сильно тебя побили? — Нет, только. — она приподняла рубашку. На боку виднелся чёткий след от ногтей. Он был до того красный, что парень поморщился от того, как ей больно. — Пойдем ко мне. Живо. Она не сопротивлялась, только шла очень медленно и нехотя. — Хэй, ты не хочешь? Так и скажи, я проведу тебя домой. — Я хочу… Мне просто больно… Он молча посмотрел на неё. Тёмная челка прикрыла её лобик, маленький и аккуратный, зато глаза были очень заметны: большие и круглые, а, главное, светло—голубые. Немного неуклюжий нос, но милая форма губ и совсем не острый подбородок. Она была такой милой. Она была такой красивой. Она была особенной. Он молча подошёл к ней и схватил за талию. И закинул к себе на плечо. Она дергалась, просила отпустить, но ему было все равно. Ему было приятно нести её, особенную. Нести за неё ответственность. И только на улице он поставил её на ноги. — Извини, руки болят, — виновато сказал он. — Ты что? Совсем не виноват же. — Тебе плохо? — Нет, я в порядке. — А если честно? — Плохо. Словно соответствуя её настроению, небо уронило первые капли дождя. И ещё. И ещё. — Хорошо, что дождь слабый, — сказал он. — Не сильно промокнем, пока дойдем. — Да, ты прав… И тут пошёл ливень. Первый майский ливень в этом году. — Блять… — протянул он. — Ага-а-а… — протянула она. Он ускорил шаг, сопротивляясь огромному количеству тёплых капель, а она пыталась успеть за ним. Они дошли до дома, все промокшие, но на их лицах не было грусти. Она улыбалась, потому что любила дождь, а он улыбался, потому что любил её улыбку. Или её. Он не решил. * * * * — Обними меня… — робко и очень тихо прошептала она. Он обнял. Он не видел её лица, но знал, что она улыбалась. Она не видела его лица, но знала, что он улыбается. Они сидели в его комнате. Оба закутались в огромные полотенца, потому что одежда была слишком мокрая. С её волос стекали капли воды, плавно спускаясь по лопаткам и врезаясь в края полотенца, впитавшись. Капли были холодные, и девушку постоянно кидало в дрожь. Она этого не замечала, потому что наблюдала за ним. Он впервые снял перед ней одежду, и она увидела его тело. Оно было прекрасно. Нет тех понтов, которые парни создают специально, но видно, что он поддерживает себя в форме. Ключицы были очень чётко выражены, а руки были жилистые и прорезаны сеткой вен. Она не могла сказать о себе, что имеет идеальное тело, но все же и полной она не была. А ещё она сейчас сидела в одном нижнем белье и полотенце на одной кровати с парнем. За все года её жизни это было впервые. — Знаешь, ты очень красивая, — прошептал он. Его рука потянулась к её ладони. — И я не знаю, что ты со мной делаешь, но, когда ты рядом, я не хочу ничего другого в мире. Я никогда ничего подобного не чувствовал, — продолжал он шептать, — я думаю о тебе, постоянно. Походу, я тебя люблю. Тишина. Он знал, что сказал это слишком рано, слишком внезапно, слишком в неправильной обстановке. Но и она была слишком прекрасна для того, чтобы молчать об этом. Она сидела молча. Даже и не знала, что сказать. На самом же деле в её голове произошёл огромный взрыв эмоций. И она просто не знала, что с этим делать. Внезапно она пришла к одному очень простому, казалось бы, выводу. «Ты же читала об этом, давай!» Её руки легонько тряслись, скорее всего, от холода (а хотя, кто знает?), и полотенце спало, открыв его глазам доступ к её груди и животу. Но он все равно смотрел в её глаза. Она смотрела в ответ, напугано и удивлённо. Они сидели достаточно близко. Парень держал её за руку, а она взяла и поцеловала его. В губы. Робко и с надеждой в глазах. С такой огромной просьбой не обмануть её. С любовью. Он прижал её к себе, несмотря на её мокрые волосы и спину. Да, он знал её так мало, но одновременно с этим ему казалось, что он любил её целую вечность. Она спала в его постели. На его любимой подушке, под его одеялом, немного раскрыв свою худую ножку. Вот зачем она это сделала? Он сидел в кресле и не осознавал ничего из всего, что наблюдал, а лишь наслаждался моментом. Она заснула, уставшая от всей тяжести монотонных серых будней. Хотела идти домой, но он не отпустил, мол, её вещи ещё не высохли. Врал. Просто не хотел её отпускать. Знал, что её мать очень строгая и яростная. Все равно не отпускал. Она должна быть счастливой, и он сделает все для этого. Как бы там не было, сейчас она спала, привлекая его своим телом с нежной кожей, тихоньким сопением, и её нога… сложно было удержаться от соблазна не расцеловать всё её тело, не касаться её темных волос, не ласкать её. Когда она проснулась, была глубокая ночь, около двух часов. Его силуэт был заметен на фоне мягкого света от монитора, заливающего комнату белизной. Она беспокоилась, что её накажет мать, а он тут же начал её успокаивать. В конце концов, как показалось парню, она призабыла об этом. — Почему ты до сих пор не спишь? — А где? — он посмотрел не её рассеянное выражение лица и коварно улыбнулся. — Ты бы мог лечь рядом, — пробормотала она. — Прости, я не должна была спать здесь, я слишком много позволила себе, а ты теперь не выспи… — девушку заткнул поцелуй, и у неё перехватило дыхание. Он был мягким, не напористым, и таким приятным! Её руки потянулись к волосам парня, пальцы начали их перебирать, а его руки ласкали спину девушки, легонько и очень приятно. Он повалил её на спину, накрыв собой и всё ещё продолжая целовать то в губы, то в шею, оставляя влажные следы на ключицах, лице, щекам. Она заслуживала этого, что бы там не говорили. Ей явно это нравилось, девушка гладила его спину, периодически пытаясь обхватить или обнять его всего. Но она убрала руки с его спины, и, легонько оттолкнув от себя, сказала: — Мы слишком торопимся… прости, я… — Ничего не говори, я понимаю. — Пожалуйста, не принимай это близко к сердцу… — Всё нормально, успокойся. Она села рядом с ним, все так же, в одних трусиках и лифчике, и обняла. По его коже прошлись мурашки. Это было слишком. — Тебе дать мою футболку для сна? — спросил он, словно ничего не происходит. — Да, — обрадовалась она. Спустя некоторое время двое спали в одной кровати, обнявшись. Их ждали ещё тысячи миров…