Безымянное утро

Утро означает, что я должен проснуться, подняться, отстирать носки при помощи зубной щетки (стиральной машины в доме на Бумажной улице отродясь не бывало), почистить зубы (нет, на это у меня есть другая зубная щетка), выпить кофе, надеть свой костюм образцового офисного клерка и двигать на работу. Но вот я просыпаюсь от того, что кто-то по-хозяйски распоряжается моим членом. Меня как-то там зовут, но я не помню. Начальник обычно говорит: — Поедешь завтра и разберешься. Или: — Если нам придется выплачивать компенсацию, я тебе кишки выпущу. Итак, меня зовут… Как странно — Марлу я еще вчера выставил и та, похоже, наконец-то обиделась, и, может, пару недель не появится в нашем с Тайлером доме. открываю глаза — а это Тайлер. Заметив, что я на него смотрю, он гундосит голосом дешевой шлюшки: — Дорогоооой, ты тааакой большой и сиииильный! Я пытаюсь сбросить его руку, но так, чтобы мое имущество не пострадало. Дилемма, блядь. Или все — или ничего. То есть… Тайлер приносит мне кофе в постель. Как раз такой, какой сготовил бы я сам — на вкус не отличишь. Чашка, блюдце с кружочками лимона, ложка и обколотая сахарница располагаются на подносе, спертом из задрюченной кафешки ровно в том порядке, как поставил бы я сам. Я делаю первый глоток. — Спасибо. Тайлер дергает подбородком совсем так, как я, когда меня бесит, когда хвалят за какую-нибудь не стоящую внимания херню. — Для тебя все что угодно, — отвечает Тайлер. Мы оба знаем, что вечером он снова выбьет из меня дух. А еще мы оба знаем, что прямо сейчас он встанет передо мной на колени и отсосет у меня так, что я приду в себя только к обеду, и то — если повезет. Он знает, как я люблю. С первого самого раза знал, хотя я и не рассказывал. Глубоко не берет, едва головку обработает, но я от этого кончаю — невозможно рассказать. Спина почему-то потом болит просто ужасно. Но я не жалуюсь.