Давай притворимся, что это хэппи-энд

Лето доживает последние недели, а жара по-прежнему просто удушающая. Кейл, едва вырвавшись на свободу, целыми днями не появляется дома. Теперь мы поменялись ролями. После всего случившегося я взяла в конторе небольшой отпуск. И, — да, это малодушие, — заперлась дома. Темнота и тишина, сквозь которую едва просачивается гудение кондиционера. Никаких окон во двор. Никаких раздвинутых штор. Так гораздо прохладнее. Я учусь не вздрагивать, если за спиной что-то падает. Уже стало получаться. *** Эшли переминается с ноги на ногу. — Кейла нет, — говорю я. — Знаю, — отвечает. — Они с Ронни …а, впрочем, неважно. Я к вам, миссис Брехт. Можно посидеть тут, пока предки не уберутся из дома? — Разумеется. Входи. Будь как дома, — с моих губ довольно легко срывается эта общепринятая гладенькая ложь. Сейчас мне не хочется видеть вообще никого. — Лучше не как дома, миссис Брехт, — улыбается Эшли (в меру широко и в меру солнечно — чувствует мое настроение) и, слегка задев меня плечом, проходит в дом. Непростая у девочки жизнь, Кейл рассказывал. Когда еще слонялся по дому с датчиком на ноге, почти каждый день видел, как Эшли выбирается из окна своей мансарды и читает, сидя на крыше. Чаще всего — в наушниках, потому что заглушить голос ее матери способна разве что циркулярная пила. *** У меня сейчас нет настроения ни с кем разговаривать. Даже с девушкой собственного сына. Да, даже несмотря на то, что я полностью одобряю его выбор. — Вы не думайте, миссис Брехт, что меня непременно нужно развлекать разговорами. Молчание совершенно нормально. А поговорить я и за двоих могу. Вот, к примеру. Мне нравится смотреть на вас. Знаете, я не удивилась тому, что у Кейла мать такая красивая. Вот так, миссис Брехт. Это ты красивая, хочется сказать. Но молчу. Неудивительно, что сын ее выбрал. Девчонка очень хороша. Дело даже не в том, что Кейл сидел взаперти, злой на весь свет, а она просто попалась ему на глаза. Дело совсем не в том. Я его понимаю. Будь я семнадцатилетним парнем. Да, семнадцать, семь или семьдесят — любой внимание обратит. — Будь я мужчиной, я бы в вас влюбилась, миссис Брехт. В семнадцать я тоже, наверное, могла подслушивать чужие мысли. Совсем как ты, Эшли. Рука, будто чья-то чужая, а не моя, протягивается над столом и прикасается к ее щеке. Кожа такая гладкая и свежая. Сколько ни трать на салон красоты, такой у меня уже не будет никогда, потому что я потратила кое-что еще — двадцать пять лет жизни. Микросекунда прикосновения — что там говорят про взмах крыльев колибри? — и я отдергиваю руку от щеки Эшли, чуть назад и вверх, взъерошиваю ей волосы на затылке. Случайное прикосновение, не более того. Проклятая жара. Было бы неплохо окунуться в зиму, желательно ядерную. Тогда на девчонке было бы куда больше одежды, под которую прекрасно прячутся красота и молодость, а ведь после мимолетного знакомства с милым хобби мистера Тернера я раз и навсегда поклялась никогда больше не делать глупостей. «Letʼs pretend happy-end» — отрывок из песни гр. «Garbage»