Алиса влюбилась в Аркашу

И как ни странно — это остановило Аркашу. — Алиса, что с тобой опять? На этот раз я не поверю, что ты плачешь от умиления моей нежностью. Алиса продолжала рыдать от потрясения. И не сразу поняла, что Аркаша говорит странные слова. И не сразу осознала ещё более странную вещь: Аркаша говорил голосом Паши. На спектаклях-то они часто использовали модуляторы голоса или хотя бы гелий, чтобы малышам было забавнее. Но пока ей было достаточно того, что Аркаша уже не пытался засунуть свой язык в её рот и не лез в трусы. Он просто нежно гладил её. Хотя Алиса предпочла бы, чтобы вообще отпустил. — Опять ПМС? — спросил Аркаша Пашиным голосом. И до Алисы наконец дошло. Нет, не всё сразу. А пока только то, что что-то не так. Она даже несоответствие голоса ещё не заметила и не осознала. И ведомая непонятным ей порывом, сняла с «Аркаши» старинные очки, бывшие частью костюма Знайки. И с изумлением всмотрелась в изумрудную зелень глаз. Не понимая, зачем Аркаша надел зелёные линзы. И уже понимая, что черты-то лица тоже вовсе не Аркашины. — Сотри грим… — попросила Алиса. «Аркаша» с готовностью снял крема и часть маски, которые давали полуклоунскую версию физиономии Знайки. И перед Алисой в костюмчике Знайки оказался Паша. «Значит… Аркаша не целовал меня?» — с облегчением подумала Алиса. - "И мой рот по-прежнему никто не трогал, кроме Пашки?" — Алиса, ну в чём дело? Ты словно не узнаёшь меня. "Словно? Нет, я на самом деле ... обозналась..." — Почему… ты в костюме и гриме Знайки? — Потому что я играю роль Знайки. — С каких пор? — Мы с Аркашей поменялись ролями. — Зачем? — Аркаша сказал, что так интереснее — играть разноплановые роли, а не застревать в одном и том же амплуа. — Интереснее? — Да. Он сказал, что ты отлично справляешься с ролью кокетки Синеглазки. И что идея не давать тебе роль Медуницы крайне удачная. Так как в роли Медуницы ты была бы в близкой тебе ипостаси. А роль Синеглазки помогла тебе вытащить из себя и кокетство. Твой успех натолкнул нас на мысль тоже меняться ролями. Мы попробовали - нам понравилось. Так я стал Знайкой, а Аркаша Незнайкой. — И сколько раз вы менялись? — Часто. Почти с самого начала. — А почему других не предупредили? — А зачем? — В самом деле — зачем. — А что — разве это было важно? — Ты даже не представляешь, насколько, — Так, Алиса, давай рассказывай. — Да что рассказывать-то… Я влюбилась в исполнителя роли Знайки. А так как я не знала, что в этой роли ты, то подумала, что влюбилась в Аркашу… — Вот оно что. А ты случайно не из-за этого стала такой потерянной с тех пор, как мы играем этот спектакль? — Может быть. — Ну и дела. Я даже представить себе не мог, что так получится. — Пашка… мне было так странно думать, что я люблю двоих. Это было такое странное ощущение. — Извини нас. Мы не подумали, что может так получиться. — Да ладно. Главное, что я всё же не влюбилась в Аркашу. А просто тебя любила, но в другом обличии. — Алис… а ты не могла бы пока никому не раскрывать наш с Аркашей секрет. — Для чего вам этот секрет? — Нам просто интересно, когда кто-нибудь заметит, что мы меняемся ролями. — Ладно уж. Секретничайте. Кстати, ты мог бы хотя бы сейчас сначала снять грим, а потом уже хватать меня. — Точно. Ты права. Так и надо было сделать. Но у меня есть оправдание. — Какое? — Неужели ты думаешь, что я в состоянии вспомнить о гриме, когда вижу тебя в уединении? — Да, это очень оправдывающее оправдание. — Ты серьёзно? — Вполне. — И кстати говоря, мы всё ещё в уединении. И нам больше не мешает твоё ужасно трудно снимаемое платье. Я думал, что порву его, пока расстёгивал. И если бы не мысль, что это реквизит спектакля, то так и сделал бы. — А ты и так оторвал пару крючков. — Правда? Жаль. Хотя хорошо, что всего пару. — Не думай об этом. Я сама их пришью обратно. Потом. — А зачем откладывать? — А разве я не задолжала тебе кое-что? — Что ты имеешь в виду? — Я оставила тебя неудовлетворённым.