Хоуп

«Изгой», «демон», «отребье»… Сколько уже раз слышал это, проходя мимо людей. Их глаза ненавистью прожигали спину, а особо смелые плевали вслед. Меня давненько перестало это заботить, а мысли о том, почему я родился не таким, как все, — тем более. Я пользовался своим даром, очищая мир от тех, кто уже прогнил и не пытается вернуться к свету, пока однажды меня не поймали те, кого я когда-то считал своими братьями. Они приковали меня цепями к стене и пытали, выведывая секреты необычной силы. Но как можно рассказать то, причину чего и сам не знаешь? Последнее детское воспоминание — как мать пыталась утопить неугодного ей ребёнка, слишком хорошо владеющего запретной магией. «Братья» перепробовали всё: калёное железо, кнуты, пытку водой, но это сводилось отнюдь не к убийству — им хотелось долгих и мучительных страданий. Кажется, от очередной боли я начинаю терять рассудок, иначе как объяснить то, что вижу перед собой: дверь в камеру со скрипом открывается, и кто-то — не могу разобрать в темноте — буквально вталкивает тебя внутрь. Я не вижу во мраке, но чувствую, что ты здесь. Кожей ощущаю ауру, пусть и ослабевшую. Слышу, как рвётся и терзается душа. Тебе больно, невыносимо, но ты продолжаешь молчать. Не произнёс ни слова, когда пытали. Всегда в ночи, она стала твоим домом. Именно там ты ощущаешь, как луна манит, проходя энергией по всему телу. Ночь — жизнь, сила, спасение и проклятье. Ты уберёг меня от пожара: пламя обошло стороной. По их мнению, такие, как мы, не должны ходить по земле. Ведь я не боюсь, напротив, с рождения знаю, что ночь изменит мой мир... Ждала, звала во сне, но ты не слышал. Бежала, сбивая ноги, и всегда видела только спину. Слишком далеко, там, куда моя магия не могла дотянуться. Но три дня назад я почувствовала ауру. Они сломали меня, Дерек, слышишь? Сказали, что ты не существуешь, что ты очередной плод моего больного воображения. И я им почти поверила. Сложно не сойти с ума, обладая даром ясновидения. Не могу чувствовать эту боль. Не хочу. Больше не могу, забери меня, спаси!.. — У тебя пять минут. Не видел большей идиотки: жертвовать последним желанием ради того, чтобы прийти к этому отродью! Не верю, что ты одна из них, уж больно кроткая, но ведьм всё равно сожгут на рассвете, — слышится неприятный голос. Кровь, сочащаяся с брови, застилает глаза. Пытаюсь сфокусироваться на объекте. И удивляюсь. Ты не такая, как они, в твоих глазах я вижу сочувствие. И что-то ещё. Уже не боишься. Ставишь поднос с баландой и водой на пол. Твои руки трясутся, но не оттого, что меня боишься, нет. Причина в чём-то другом. Рассматриваю руки… Все в синяках, ссадинах, а на запястьях кровавые подтёки. Они ведь от цепей. Так ты тоже заключённая? Каштановые волосы спутались, одежда порвалась... С трудом узнаю. — Я принесла поесть, — произносишь ты, подходя ближе. Твой голос... Это он звучал в моих снах. Звал к себе, и я думал, что схожу с ума. А ты реальна. — Ты… — пытаюсь произнести хоть что-то высохшими губами. Поднимаешься и подносишь воду. Жадно припадаю к ней, закашлявшись с непривычки. — Почему ты здесь? — с трудом произношу и не могу узнать свой голос. Той воды, что ты принесла, недостаточно, я только сейчас начинаю осознавать, насколько меня мучает жажда. — Раз не боюсь, значит, мы заодно. А я не стала их переубеждать. — Ты достаёшь маленькую тряпку и начинаешь протирать мои раны. Онемевшие конечности отдают колющей болью. Всего лишь на мгновение, но мне стало легче. — Дерек, ты моя последняя надежда, — шепчешь, пытаясь как можно тише разомкнуть оковы. Действуешь тихо и слаженно. Замки щёлкают и оказываются в твоих руках. Потираю затёкшие запястья, не веря, что такое возможно. А теперь самое сложное — вправить плечо. Сейчас моих сил хватает лишь на одно заклинание. — Помоги, — показываю на рану. — Только делай это быстро. Я чувствую приближение охранника. Недолго думая, подходишь. Отворачиваюсь. Слышу хруст, боль отдаёт по оголённым нервам, ноги подкашиваются, и я на мгновение теряю контроль над телом. — Если у тебя были ключи, почему не сбежала? — задаю вопрос, тяжело дыша. — Я не справлюсь с ними, — говоришь, помогая передвигаться. Шаг — один, второй. Мы практически у выхода из камеры. — Всё, свидание окончено, — тяжёлая дверь со скрипом отворяется. — Что здесь?.. — не договаривает охранник. — Дрянь, ты освободила его! — кричит он, доставая меч из ножен. Успеваю коснуться его плеча, шепча заклинание. Руки охватывает тёмно-зелёное пламя, погружая жертву в сон, с виду похожий на смерть. — Как тебя зовут? — Я не помню своего имени, — грустно произносишь ты. — Хоуп. С этого дня буду звать тебя так. Мы обязательно выберемся отсюда. Только нужно время. — А почему «Хоуп»? — спрашиваешь удивлённо. — Потому что дала надежду.