Всегда

Эд всегда хотел казаться чем-то большим. Но у него не выходило. Он был изгоем в своей семье, стране, казалось, что его отвергло все мироздание. Он был бастардом. Мать умерла уже давно, но он до сих пор помнил ее нежные прикосновения и любящий взгляд, наверное, она была единственной, кто к нему так относился. После ее смерти он тут же превратился в незаметного слугу, хоть и обучали его всему, что должен уметь и знать принц. Старшие братья — идеальные, чистокровные эльфы, — часто унижали Эда, а отцу было просто-напросто плевать. Конечно, не пристало королю эльфийского государства, самому Эзару Великому, возиться с сыном-бастардом. Даже полное имя Эда знали немногие, да и сам он время от времени забывал его звучание — «Эдуард». На улице стоял теплый сентябрьский денек. В библиотеке, как всегда, было тихо. Это было единственное место, где можно было уединиться со своими мыслями, не боясь, что братья опять пожелают вытереть оленье дерьмо со своих ботинок, воспользовавшись, например, твоими волосами. Эд часто приходил сюда, просто чтобы отдохнуть от жизни бастарда. Сейчас было самое время для этого: Эзару Великому, в кои-то веки, удалось уладить отношения с Оборотнями и подписать мирный договор, но по его условиям… Об этом Эд даже не хотел думать. Единственный омега в семье за последние три-четыре поколения, которому не давали прохода из-за его сущности, не был готов к такому повороту событий, хоть он и был вполне ожидаем. Король давно хотел избавиться от неродивого сыночка, а теперь Оборотни требовали брака в двух королевских семьях. И, конечно же, оказалось, что у Оборотней только один принц-альфа, а у Эльфов три принца, один из которых изгой-бастард-омега. И вот уже завтра Эд должен был навеки покинуть родной дом, о чем он, кстати, не очень сожалел, и поехать в королевство Оборотней, о котором было известно настолько мало, что каждый второй Эльф считал своим долгом хотя бы раз в день придумать что-нибудь сверхъестественное про этот таинственный народ. Говорили, что принц их был не просто альфой, а еще и одним из Избранных, который что-то там должен был сделать, а вот что — Эд не помнил. Тяжелая дверь библиотеки со скрипом отворилась, выдергивая принца из омута мыслей и впуская маленькую старушку-библиотекаршу. Эль поднял глаза на скорченное существо, неминуемо приближавшееся к нему. — Тебя король зовет, — с явным отвращением плюнула старушонка и удалилась так же стремительно, как и пришла, что, видимо, она делала, только чтобы побыстрее закончить то, что ей поручили. Эд встал и направился к выходу. Его ждал долгий и нудный разговор с отцом, который последние пару дней старался усердно делать вид, что младший сын ему не безразличен. Эд вошел в тронный зал. Здешняя атмосфера ему никогда не нравилась, а сегодня она была какой-то особенно отвратительной. — Здравствуй, сын мой, — Эзар сидел на троне и явно был чем-то озабочен, — Совсем скоро ты выйдешь замуж, как бы странно это не звучало. Ты знаешь что-нибудь о брачных традициях Оборотней? — Нет, отец, — будто бы безразлично ответил Эд. — В таком случае, имей в виду, что зазнаваться по поводу того, что ты первым вступишь в брак, совсем не стоит. Скорее всего, этот Оборотень… Как его там?.. Ах, да, Генрих, итак, скорее всего, он вскоре найдет себе настоящего омегу, не бастарда, как ты, — он высокомерно воззрился на сына. — А про тебя наверняка забудут. Так вот, что я хотел тебе сказать, — он встал с трона и подошел вплотную к Эду. — Не выкабенивайся там особенно. Вот такая у тебя судьбинушка — быть жалким слугой, забытым всеми, — и вот так тебе не повезло родиться принцем. — Хорошо, отец. Я могу идти? — Иди. Кстати, а куда? — как бы между прочим поинтересовался Эзар. — К себе. Нужно же мне собраться и так далее. — Иди. — До свидания, отец. Эд вышел из тронного зала и направился в башню, в подвале которой находилась его каморка. Ни смотря на то, насколько она была маленькой, убогой, неподходящей для принца, он любил ее. Сюда очень редко кто-либо заходил, поэтому, например, любимые книги, которые когда-то хотели выкинуть из библиотеки, Эд хранил здесь и всем это было абсолютно безразлично. Он открыл шкаф. Скажи кто-нибудь, что это шкаф принца, ему бы не просто не поверили, а еще и придурком бы обозвали: поношенная одежда, хоть и чистая, но все же было видно, что несколько лет каким-то из шмоток все-таки было. Эдуард сгреб в охапку все вещи и бросил их на кровать, что потом нормально сложить. Взял стопки книг, уложил их в средних размеров сундук, который служил чем-то вроде походного шкафа. Закончив с книгами, Эд сложил одежду и оставшуюся мелочь и завалился на жалобно скрипнувшую кровать. Вдруг раздался стук в дверь. Принц кинул взгляд на часы «Странно, — подумал он, — Выезжать только через несколько часов. Кто бы это мог быть?» Он встал с кровати и открыл дверь. За ней он увидел милого старичка, который тут же поклонился и шепотом сказал: — Ваше высочество, ваша карета подана. Меня зовут Станислав, ударение на «и», ваше высочество. Прошу отдать мне ваши вещи. — Но… — Эд был ошарашен. Впервые в жизни к нему так обращались. — Ваше высочество, король дал согласие. Правитель Оборотней, Балрог Бесстрашный, пожелал, чтобы вы приехали раньше назначенного срока. Прошу отдать мне ваши вещи и последовать за мной. — Хорошо-хорошо… Только, Станислав, не будете ли вы против того, чтобы я понес свои вещи сам, просто… - начал говорить эльф, но старичок не дал закончить фразу и, взвалив сундук, чуть ли не в два раза превышающий его размеры, на плечи и засеменил к черному выходу из башни. Хмыкнув и быстро накинув единственное, что было у него парадного, — зеленая накидка с серебряной вышивкой, прекрасно защищавшая абсолютно от любой непогоды от жары до мороза, — Эдуард последовал за старичком. Выйдя из башни они перешли по мосту широченный ров, который принц ни разу в своей жизни не пересекал, они дошли до кареты, где Станислав, галантно открыв перед принцем дверь, сразу побежал к лошадям, которым явно не нравилась та гроза, что потихоньку надвигалась на замок с севера. Путь предстоял долгий, ехать было примерно два дня, но Эдуард был счастлив. Наконец-то он покинул это ужасное место, где родился и жил всю свою пока что недолгую жизнь, но которое успело ужасно осточертеть. В этой карете он ехал навстречу к новой жизни, где возможно все будет точно так же, а возможно, что и нет. Напрягало только одно. Как только Эд об этом подумал, настроение испортилось и за два дня так и не улучшилось ни разу.