daddy's baby

Двойной стук в дверь Чимин знает лишь одного человека, что не использует звонок под предлогом: «У тебя дерьмо-мелодия, Пак Чимин», а домофон ему вообще не нравится, так что он его сломал. Вчера. Третий раз за неделю и никто его еще не поймал. На часах стрелка перевалила за первый час ночи, и не то, чтобы Чимин был приличным и ложился спать так рано, но ведь все равно поздно. Но, впрочем, кого это волнует? Так как к стукам прибавился еще и удар ботинок и еле улавливаемый высокосортный мат. Чимин живет один уже как без недели год и его все устраивало, пока в его жизнь не ввалился Ким Намджун. Чимин был веселым и звонкоголосым, а Намджун хорошо матерился и на этом все. У него аура была такая, что «подойди ко мне еще раз и эта ручка, да-да именно эта, окажется у тебя в заду». И Чимин не рискнул с ним сближаться. И как так получилось, что их соединила одна многоэтажка и покурить они выходили почти в одно время. Смешно. Смешно, что Чимин ему в грудь дышит, потому что мелкий и ему, в общем-то, нормально. Чимину стоило давно начать с ним общаться, ведь и работали в одной компании, но нет, как-то не стремился, а теперь вот так рядышком жить, и попробуй сделать вид, что его не знаешь. Может тогда бы что-то поменялось, и Чимин бы знал все его житейские оплошности, чтобы иногда шепотом пригвоздить и заставить молчать, а сейчас он просто не знает его прошлого и всех слабых мест тоже, так что терпи и слушайся своего папочку. — Понимаешь, я квартиру поближе к работе снял не для того, чтобы ты ко мне ночью приходил, — Чимин уперся одной рукой в дверной проем, а свободной пригладил взъерошенные волосы. — Тсс, — Намджун приставал палец к пухлым губам напротив и прикрыл на долю секунды глаза, — я принес подарок. И так понятно, что это чудо пьяно в стельку и глаза цепляются не за те места, куда прилично смотреть, но Чимин же не знает, что Намджун его хочет, так еще и с таким масштабным планом на ночь, что стоило не открывать вообще. В пакете было много чего, и Чимин зря надеялся, что ему принесли еды. Маленькие пальчики щелкнули по выключателю, и свет залил просторный коридор, но Намджун его выключил. В глаза светит, да и зачем им он нужен, если все действо будет происходить в более удобных просторах чужой спальни. Намджун пихает Чимина в спальню, где у того целая игровая комната. Намджун тоже решил поиграть с ним немного, но совсем не в компьютерной графике, а так сказать, театральный спектакль. — Лисичка, — икая, бурчит Нам. — Что? — Чимин вытаскивает пушистый рыжий хвост, как и его некогда пряди, которые сейчас стали намного светлее из-за новой краски. — Хвост? Намджун активно кивает, расплываясь в идиотской улыбке. А Чимин начинает вертеть его в руках, пытаясь понять, что к чему. — Погоди-ка, а как его цеплять и… стой, а это зачем? — Чимин держит пластмассовый наконечник, вертя его в руках. — Могу помочь. Два слова и лицо «сама серьезность». Чимин стоит и, нет бы, спросить, зачем ему вообще в два часа ночи хвост крепить, так ждет, пока его повалят и велят не шевелиться. Чимин долго думает, и, пытаясь встать — падает обратно. Намджун одной рукой давит меж лопаток, а другой рукой гладит упругие бедра, задирая край свободных шорт. Чимин вырывается, но разница в весовых категориях как-то заметно ощущается, но самое главное даже не в том, что у него не хватает сил, а может в том, что ему это нравится, и просто стоит поломаться для вида? Так и есть, Чимин давно ждал, что такой крепкий и высокий парень посмотрит на него не только на коллегу или того, с кем удобно покурить вечером на лавке. И когда Намджун стаскивает с него всю домашнюю мятую одежду, Чимин уже не сопротивляется, а покрытый розоватым румянцем раздвигает ноги, потому что так велел Намджун. На вид ровесник, но старше не на год-два, а больше, что годится в отцы. Пушистый хвост, вставленный без особых сложностей, потому что Чимин хранил для таких моментов ароматную смазку и теперь ждал следующих указаний. Пушистые ушки смотрелись на нем довольно мило, и в то же время дерзко. Намджун вдоволь налюбовавшись тем, как в самых непристойных позах оттопырив зад, Чимин демонстрировал ему свой пушистый хвостик и после, лег обратно на спину, подзывая к себе. Совсем пьяный Намджун не был ведомым шаловливым младшим, а наоборот, будто оточенными до автоматизма движениями, словно заранее все знал, навис сверху, пальцами, что дрожали, приподнял маленький подбородок и впился зверем в искусанные губы. Нельзя сказать с процентной точностью в сто, что он вообще осознает всю суть реального, все происходящее, ведь кому не знать, как Чимину, что когда Намджун пьян — способен на все. И самое обидное, наверное, что и вот это «все» он не помнит. Конечно, притащил этот хвост с пробкой из секс-шопа он впервые, что порадовало Чимина, но скорее всего, это тоже будет тщательно стерто из его памяти, как дурной сон. Месяц назад он также пьяный до беспамятства приперся к нему в три часа ночи и они жадно целовались, пока не опухли губы и не устал язык, а потом он проснулся и как бы: «Я что-то натворил?». И так хочется сказать: «Нет, ничего, подумаешь, пососались», а обида так и осталась. Чимину он вроде как на одну ночь приглянулся, а теперь… нравится. И вот сейчас, наверное, их первый раз, возможно, последний, потому что Чимин не намерен спать с тем, кто потом ничего не помнит, а он, видите ли, хвостом перед ним машет и отдается ему всему так горячо и страстно. Намджун стаскивает пропахшие штаны и долго возится со свитером, матерясь, что Чимин хихикнув, помог ему распутать кокон и вновь припав к таким сладким губам старшего, позволил вытащить хвост, а после и принять замену. Намджун двигался не мягко и медленно, чтобы доставить максимум комфорта тому, кто снизу и избавить его от боли, а делал все грубо, резко и до самого основания. Чимин развязно стонет, как последняя шлюха, а сколько парней в нем побывало и не счесть, что если бы каждый платил, он бы смог, наконец, купить себе целую плазму или еще чего. Но Чимину просто нравился секс с красивыми парнями без обязательств, так что он и не рассчитывает, что когда-нибудь у него будут нормальные отношения и тем более с девушкой. Намджун целует влажно, оставляет болезненные синяки на бледных бедрах, которые можно в принципе скрыть, но следом он целует шею и… оставляет засос и еще, так много. — Нет-нет, перестань, не делай этого, — Чимин не хочет видеть на себе красные разводы, как напоминание об этой ночи, поэтому пихает в грудь непоколебимого парня. — Хочу тебя присвоить. Мое, и чтобы никто не трогал, доходчиво объяснил? Ошеломленный кивок и плюс парочку засосов под ключицей. Чимин царапает плечи не от банальной любви и страсти, а потому, как Намджун слишком больно входит, заставляя плакать. Ресницы слиплись от слез и нет, он не ревет, так даже нравится, а Намджун сцеловывает влагу и пару толчков, чтобы излиться внутрь и все. Спит. Утром все было банально до невозможности: Чимин приготовил минералку и таблетку от головной боли, улыбаясь натянуто, как бы показать, что все хорошо, но где-то в груди на самом деле не очень. Чимин обычно интересуется, как спалось, где ж его угораздило так напиться, что ноги сами принесли его в дом этого пряничного мальчика, но Намджун как-то подозрительно скалится и, играя бровями, давал понять «я все помню, детка». Голова трещит по швам и вообще тяжело не то что думать, а нормально соображать, но красочные картинки прошлой ночи аккуратно сложены в его личный сейф, а стоны записаны на его собственноручный диктофон. Не отвертеться, да и надо ли? Чимин давно хотел, вот так, не скрывая ничего, чтобы помнил не только он, а каждый из двоих, кто делил эту кровать, но почему-то стыдно и красные пылающие щеки заставляют Намджуна возбудиться. Рывок и все. Большая грубая ладонь сжимает маленькие пальчики и крошечную ладонь. Потянул на себя и на самое ушко, голосом грубым и хриплым томно шепча: — Чимин же хочет, чтобы его любил только я? Шумное сглатывание скопившихся слюней и взгляд из-под ресниц. — Да, папочка…