Бессмертная. История Изабеллы Хансен

***

Бостон. 1937 год. На Бостон опустились сумерки. В небольшом приюте отключили электричество — света не было уже с шести вечера. Тогда это не было заметным, но сейчас всё здание погрузилось во тьму, лишь где-то в окнах отражались слабые огоньки свечей. За самими же окнами шёл проливной дождь, сводя видимость к нулю. Сильные порывы ветра мешали каплям падать ровно, и поэтому дождь постоянно сменял направление. А холодный воздух проникал в помещение через щели в рамах. На подоконнике одной из комнат сидела девушка, прекрасной наружности и лучезарной улыбки. Только вот улыбалась она редко, а в последнее время улыбка вообще не скрашивала её молодое лицо. Действительно, она была изящна, но без преувеличений. Она была среднего роста, волосы тёмные, пышные, длиной чуть ниже плеч, а глаза большие, цвета топлёного шоколада. Выглядела она на свой истинный возраст, на шестнадцать лет. Но в ней ярко проглядывались черты характера. Стеснительная, скромная, необщительная, вечно избегающая какого-либо общества, такой сделала её жизнь. Это всё жизнь. И если бы не она, то, возможно, девочка не была бы так замкнута в себе. Но карты уже разложены — ей пришлось смириться со всем, что предназначено судьбой. Судьбой Изабеллы Хансен. Сама её жизнь была так сложна, что можно считать девушку сильной личностью. Собственно, так оно и было. Она пережила многое: счастливую семью, радостные моменты детства, пропитанные солнцем; чуть позже — смерть родителей, жизнь в приюте. Здесь она поселилась с шести лет, когда погибла её семья. Погибла на её глазах, от рук её врагов. И из-за неё. По крайней мере Белла так считала. Больше винить было некого. И лишь маленький червячок мести вечно грыз её сознание, указывая на реальные причины, на тех, кто убил самых близких и единственных для девочки людей в мире, на тех, чьи образы навсегда поселились в голове Беллы. И она их ненавидела. За то, что ей пришлось привыкнуть к одиночеству, став социопаткой, за то, что они своими действиями свели её с не самыми лучшими людьми, которые часто становились причиной очередного нервного срыва, да и за то, что сама жизнь в приюте не была лёгкой; в ней постоянно шла борьба за простое существование, борьба за место под, хоть и сомнительным, но солнцем. А союзников не было. Она была одна. Гонимая всеми, девочка часто разговаривала сама с собой, играла в своём обществе в нестандартные игры. Но она не сумасшедшая, нет. Просто её реальность отличается от других. И мир она видела по-другому. Белла была не такой, как все. Особенная с рождения, она была неполноценным человеком. Что-то в ней было такое, порой непонятное даже ей. Странная привязанность к крови ещё с детства, удивительно чёткий слух и зрение, поразительно высокая скорость и быстрая регенерация. Белла свыклась с этим, но, обдумывая это, не понимала. Вот так вот сидя у окна, она всматривалась в пустоту, как ей казалось. В этой кромешной тьме ничего не было. Ни соснового леса, ни речки, недалёкой от приюта, ни просёлочной дороги, ведущей в город Бостон. Это просто пустота. Как и в её душе сейчас. Пустота, давящая на голову и на грудь, от которой стало не хватать воздуха. Говоря по правде, Белла жутко боялась темноты. Со своим богатым воображением девочка могла представить себе все что угодно. И это было неподвластно её разуму. Именно в этот день она твёрдо решила для себя, что нужно менять свою жизнь, что дальше так продолжаться не может. И Белла пойдёт на крайние меры, сделает всё для того, чтобы выбраться отсюда. Это решение было настолько обдумано и осмыслено, что стало неоспоримо самой девушкой. Все сомнения были убраны на несколько планов назад, терять ей было нечего. Она оглядела свою маленькую комнатку, крохотную, но свою. Девочка ни с кем не делила свою уютную каморку и была несказанно рада этому. Пожалуй, это было единственным счастьем в её жизни или одним из немногих. Белла с детства любила книги. Она питала к ним такую страсть и привязанность, как к близкому другу или к матери. Читая, девушка испытывала такой букет эмоций, что часто доводила себя до слёз радости или печали. В её комнате была полка с книгами, прочитанными от корки до корки, каждая буква которых лично доставляла Белле наслаждение. Она перевела взгляд на свой собранный рюкзак, который любезно уместил в себе все немногочисленные вещи. Время побега Белла выбрала очень грамотно, ведь в темноте справиться было легче. Да и за воспитанниками здесь особо не следили, отправляя их по течению жизни, будь что будет. А ведь жизнь порою коварна, беспощадна, и она не смотрит, кто перед ней: взрослый это или ребёнок. По плану оставались считанные минуты до того, как все нянечки и прислуги лягут спать, погасив свои свечи. И Белла с трепетом ждала этого, очень боялась, что кто-то может помешать ей, разрушить её план. И этому суждено было случиться. Дверь в комнату открылась тихо, почти беззвучно, но девочка услышала. Из коридора тут же в её пространство ворвался тусклый свет горящей свечи, поэтому пришедшего можно было разглядеть. Это была девушка, молодая; высокая, стройная, волосы прямые, тёмные, а на устах сияла слабая и осторожная улыбка; девочке были заметны светло-карие глаза, которыми пришедшая смотрела на Беллу. Одета она была во всё чёрное, мрачное, хотя излучала тепло и доброту. Белла увидела в ней что-то, что видела в себе. Внутри себя. Она прошла дальше, закрывая за собой деревянную дверь. Белла смотрела на неё изучающе-испуганным взглядом. Их знакомство глазами, немое знакомство, длилось ещё минуту. Наконец, незнакомка молвила: — Здравствуй, Белла. Ты ведь помнишь меня? Девочка немного дрогнула из-за смущения и страха, отрицательно покачав головой. — Значит, нет, — уже тише произнесла она, голосом весьма разочарованным. — Ну, это легко поправить! Я Филис... — Я не знаю Вас, — произнесла Белла, смотря на свою собеседницу круглыми глазами. — Конечно, ты же тогда была совсем малышкой... — Филис улыбнулась чему-то своему. — Видимо, время сыграло свою роль... — Так кто же Вы? — переборов свою стеснительность, спросила девочка. — Я была знакома с твоими родителями, Белла, — эти слова задели её за живое. За то живое, что осталось в душе. — Фелим, твой папа, был мне как брат, а Гвендолин мне тоже не чужим человеком... была. — Я всё равно не помню, — растерянно сказала Белла. — Мы искали тебя очень долго... — Кто это «вы»? — тут же вставила девушка. — Об этом чуть позже... А сейчас... Ты пойдёшь со мной, Белла? — почти молящим голосом произнесла Филис. — Я догадываюсь, что у тебя много вопросов, я уверена в том, что ты хочешь знать, кто ты на самом деле. И я расскажу тебе всё. Только не пугайся! Мы не такие, как те, кто оставил тебя тут, — Филис окинула взглядом комнату. В сознании Беллы всплыли неприятные моменты из жизни. — Я не боюсь, — сама себе не веря говорила она, но ей казалось, что так надо, что это поможет ей поменять её жизнь и самой поменяться. — Я пойду с Вами. После этих слов девочка спрыгнула с подоконника и, взяв рюкзак, подошла к улыбающейся милой женщине. Тут же они на неконтролируемой скорости вышли из приюта. Теперь Белла знала: Филис такая же, как и она. Вскоре спутницы вышли за пределы территории былого дома Беллы. Бежали они быстро, так, что были неуловимы человеческим взором. Им не мешал дождь, холодный ветер, грязь под ногами — всё это было неважным. Бежали путники долго. Белла — за Филис в предвкушении, а Филис — по проложенному, явно знакомому пути. Через час или два они настигли небольшой одноэтажный домик, в глубинке леса. Он был деревянный, а из крыши возносилась труба, выпускающая дымок. Как и предполагала Изабела, дорога вела туда. Спутницы ступили на деревянный порог, который со скрипом немного изогнулся; дверь была незаперта, поэтому легко поддалась Филис. Она и Белла вошли во внутрь. Домик был весьма уютный. В одном пространстве уместились маленькая кухня, гостиная с тремя мягкими плюшевыми диванами и небольшой холл, в котором они и стояли. Ближе к кухне была дверь. По мыслям Беллы, она вела в спальню. Да, так оно и было. Из холла тоже шла дверца. Только теперь в ванную и туалет. — Это Ваш дом? — неуверенно спросила Белла, осматриваясь. — Да, мой, — ответила Филис, стряхивая с кожаной куртки капли воды. — Ну и осень тут у вас... Дождливая... — А у вас? — спросила Белла, пытаясь разведать хоть что-нибудь. — О, ну, об этом мы сейчас и поговорим, — произнесла женщина, явно имея ввиду не осень. Далее хозяйка дома буквально заставила Беллу снять мокрую одежду и принять ту, что она предлагает. После долгих уговоров девочка согласилась. Когда она переоделась, а волосы были замотаны в полотенце, Филис пригласила девушку присесть на диван, пока сама будет делать чай. Белла удобно устроилась на одном из диванов. Тогда через десять минут пришла Филис с горячим напитком для гостьи. Девочка, продрогшая от прогулок под ливнем, обхватила большую чашку руками и грелась. Филис, сев напротив, решила начать разговор. — Мне всё не верится, что ты жива и мы тебя нашли, — она широко улыбнулась, устремляя взгляд на Беллу. — Почему вы меня искали? — спросила она, сделав маленький глоток чая. — Для начала, ты должна мне рассказать всё, что помнишь о своём прошлом, — мягко попросила женщина. — Я помню свою семью. Папу и маму. Помню их внешность, голоса... То, как они любили меня, а я — их. Ещё помню, как мы гуляли вместе по городу, как папа брал меня с собой на работу, в офис, как я помогала маме делать букеты в её цветочном магазине. Помню дом, сад, — казалось, Белла могла перечислять каждую мелочь, оттягивая описание самого наболевшего воспоминания. — Я вспоминаю иногда, как кто-то мне объяснял какие-то вещи, я их не помню, но это точно связано с тем, кто я и кем я должна стать в будущем. И ещё я помню... Что стало с родителями... А потом меня забрали и... — Остальное я знаю, милая, — перебила её Филис. — Вернёмся к тому, кто ты и кем должна стать. Тебе всегда твердили, что ты необычная, твердили, чтобы ты не забыла. Верно? — И я не забыла, — подтвердила девочка, — но кто я? — Ты самое непростое существо на свете. Ты дампир, Белла. Девушка непонимающе смотрела на собеседницу. Белла не знала и такого слова, не говоря уж о его значении. — Дампир. Смесь человека и вампира. По-другому — полукровка. «Вампира?» — со страхом пронеслось в голове девочки. Но она даже не знала, как верить в это и надо ли? — Но... Как? Такого ведь не может быть, мои родители — люди! Не вампиры, нет, нет... Скорее всего Вы ошиблись и искали не меня вовсе... — Нет, тебя, Белла, — Филис с сожалением посмотрела на юную особу. — Фелим и Гвендолин не твои... Твои, но не биологические родители. — Что? — в отчаянии прошептала девочка. Глаза её тут же наполнились солоноватой жидкостью. — Как так? — Вот так, милая. — Женщина вздохнула. — Твои настоящие родители — вампиры. Сейчас, по крайней мере. Но тогда, в 1921 году, твоя мать была человеком, а твой отец — вампиром. Он же её и обратил. — Как это? — по-детски наивно спросила Белла. — Обратить — значит укусить, ввести в тело яд вампира. Тогда он становится нам подобным... — Подожди, ты сказала: «сейчас»? — девушка перебила Филис, уставившись в одну точку. — Что, прости? — Они живы? — до этого момента сдерживая рыдания, Белла всхлипнула. — Да, они живы. Белла молчала. — Они бросили меня, да? Оставили, потому что я не нужна им? Так? Иначе, как бы я оказалась в другой семье? — Стой, стой, Белла, не говори так. Не было такого, — сказала Филис спокойным тоном, тем самым призывая девушку успокоиться. — Тебе нужно выспаться. — Что?! — воскликнула Белла, содрогаясь в рыданиях. — Вы толком мне ничего и не объяснили! — Ты поспишь, и мы должны будем уйти в другое место. Туда, откуда я пришла. А это далеко, поэтому тебе нужно отдохнуть. Обещаю, там я тебе всё расскажу. Там более подходящее место... — А ты? Тебе не надо отдыхать? — уже сонно спросила девочка. — Нет, мне не надо... Сон не заставил себя долго ждать — Белла быстро погрузилась в царство Морфея. Филис укрыла девушку пледом, отбросив желание перенести её на кровать, дабы не разбудить так мило спящее дитя. За окнами всё так же лил дождь, будто смывая напряжение и усталость. Возможно. Но переживания он смыть не смог.