***
— Они могут сделать это, отец. — Столь безжизненный голос уже приелся всем за последние два месяца. Эдвард, говоря, часто щурился, почти всегда смотрел в пол. Поднять глаза на собеседника было сейчас таким непосильным трудом. — Могут, но не хотят. Почему-то... — Я знаю, — белокурый мужчина выдохнул, задумчиво всматриваясь в воздух. Вот уже не первую минуту он неустанно мерил шагами комнату, в то время как шатен просто бездейственно сидел на диване. Эдвард, словно из одолжения, взглянул на него, уловив в обычно спокойных и уравновешенных мыслях намек на гнев. — Я знаю! Но... Хватит мне говорить об этом. Не можем же мы просто взять и оставить все как есть. — Не можем, — подтвердил вампир, вновь потупив взгляд. — Не похоже на то, — горестная усмешка слетела с губ Карлайла, когда он наконец-таки остановился у окна. — Мы должны как-то убедить WOC в том, что так не может продолжаться дальше. Я уже перестал считать, сколько мы находимся здесь и сколько еще Белла должна ждать помощи. — Два месяца и три с половиной дня, — монотонно объявил Эдвард. — Сожалею, но ответить на последний предполагаемый вопрос не могу. Карлайл терпеливо промолчал, сжав челюсть. Он понимал, что его сын страдает от затянувшейся депрессии, что ему плохо, но его разящая эгоцентричность сейчас была не к стати. В сложившихся обстоятельствах это раздражало вдвойне человека даже такого типа личности, как доктор Каллен. Плохо было не только ему одному, и, кто знает, он мог быть не тем, кто переживает сильнее всех. Сражение на заброшенной фабрике было знаменательным, но итог войне между WOC и HV не подвело. Если бы. Оно всего лишь было словно предпосылкой к будущему, ведь победа была не за горами. Предводителей враждебной организации истребили, и теперь остались лишь те, кто был готов до последнего отстаивать их честь и создавать проблемы сообществу вампиров. Увы и ах, бедных, несчастных, но так упорно верящих людишек осталось слишком мало, чтобы противостоять, хоть и пострадавшей, но существующей армии WOC. Тем не менее, последнего боя еще не было. Потери были ужасающими. Многие семьи со стороны бессмертного полка потеряли своих отцов и сыновей. Да, пусть агентов с такими привязанностями было мало, но ведь они были. Штаб организации дал трещину, что сподвигло остаток сплотиться воедино и выстоять. Верховный совет, к сожалению, тоже не вышел после нового уровня прежним. Чевон Смауг погибла в сражении всего через несколько часов. Сидней, ее родной брат, тяжело справлялся с потерей, полностью закрывшись в себе. Теперь организацию возглавляли он и Имон Аббигэйл, который, как и раньше, брал на себя большую ответственность. Засекреченная база WOC стала открытой для тех, кто пережил эту страшную битву. Часть агентов, которым удалось сохранить себя целиком, направили на помощь людям. Они выглядели подтип военных-волонтеров, и, конечно, были выданы за других личностей, ведь существование организации никто не хотел раскрывать, хотя... Был ли уже толк? Если раса людей перенесла такую психологическую травму? Им пришлось принять вампиризм как неотъемлемую часть жизни. Да, многие со временем забудут. Иные существа не будут афишировать своей необыкновенностью. Но все равно это не пройдет бесследно. Нет, всё же толк в секрете есть. WOC должен продолжать быть. После судьбоносного боя Каллены было почувствовали некое облегчение, ведь Изабелла осталась в живых и не умерла дважды. Но то, что начало происходить дальше, вогнало их в отчаяние. Она не просыпалась. Это было что-то среднее между комой и сном, но никто не говорил что-либо определенное. И дело было даже не в уникальных в сфере вреда серебряных пуль, которые бедняжка получила. Раны зажили спустя три недели, что было прекрасным фактом, ведь уже то, что она выжила, было фатальным. Дело не в пулях и не в ранах, и не в других физических увечьях. Подобное состояние вызывал рассудок. Внутри девушки что-то отчаянно прогрессировало, держало ее душу в оковах, из которых невозможно было выбраться самостоятельно. Каллены могли только догадываться, что творится внутри нее. И они совсем ничего не могли сделать, оставалось только изо дня в день смотреть на ее бледную кожу, сливающуюся с подушкой и простынями. Тем не менее, как бы морально это не было тяжело, одну ее в палате почти никогда не оставляли, неустанно лелея надежду о ее пробуждении. Каллены покидали секретную базу WOC в секретном городе только из-за охоты, которую обеспечивала им лесистая местность. Стены штаба осточертели, но многие из них не могли просто уйти и оставить Беллу. Её палата в отдельном от остальной постройки медблоке настолько приелась и обжилась, что стала казаться комнатой. В ней стало меньше белого, напоминающего о том, что это действительно палата. Несмотря на это, с каждым разом заходить в неё было тяжелее. Эдвард сдался первым. Последние две недели он даже не мог видеть дверь, за которой находилась комната. Он заходил в нее все реже и реже, пока в какой-то момент не ушёл в себя и не закрылся. С тех пор вытащить его из внутреннего мира и отнять у личного дьявола стало невозможным. Разговор между ним и Карлайлом, действительно, стал неожиданностью для обоих. В то же время Карлайл и Эсми и не думали ступать по той же дороге. Каждый день они дежурили у постели дочери в одиночку или вместе. Сердце тяжелело с каждым мгновением, и супруги испытывали титаническую боль, ведь были родителями. А паника лишь набирала обороты со временем, когда шансов на хороший исход, казалось бы, не оставалось. Но они были друг у друга, и только это спасало, потому что остальные, в первую очередь, были вынуждены помочь себе. Агенты-доктора из медблока, приближенные к верховному совету и мистер Аббигэйл — все, как один, твердили, что нужно ждать, что средства помощи извне не существует, и мисс Хансен должна справиться сама. Но Эдвард уже давно выяснил, что это простецкая ложь. У них был особый препарат, но по какой-то причине, которую им удалось сохранить при себе, они не хотели «так тратиться» и помогать. На сердечные просьбы Калленов им было откровенно плевать, а за отчаянную попытку Эмметта выкрасть ампулу их чуть было не сослали домой. Благо, всё обошлось. Чтобы занять их делом, некоторых Калленов привлекли к работе, которой было невпроворот. Так Элис заставили заглядывать в будущее, не внимая ее жалобам на головную боль от постоянного обитания не в реальности. В первое время Эдварда нашли пригодным чтецом вражеских мыслей, но вскоре его сняли с должности в связи с беспросветной депрессией. Карлайла определили в команду докторов, которые уже не справлялись с количеством прибывающих раненных. Остальным же просто дали указания, что можно делать в стенах штаба, а что — нельзя, сочтя их весьма непригодными Медленно, но верно реальность обматывала шею, пытаясь удавить, неподъёмным камнем тянула на дно прострации. И Эдвард первым перестал сопротивляться, показав себя как самого слабого. Тем не менее, Карлайл не бросал попыток вразумить его и обнадёжить. Сказать по правде, он был единственным, у кого хватало терпения говорить с Эдвардом. Но ему было тяжело пытаться помочь сыну, а каждая неудача больно ударяла по чувствам. — Эдвард, — более спокойно позвал Каллен, присев рядом с ним и положив ладонь на его колено в ободряющем жесте. — Ты не можешь так дальше. Понимаешь меня? Ты нужен Белле, нужен ей каждый день, нормальный и хоть немного оптимистичный. Настали нелегкие времена для всех нас. И мы должны пройти через это все вместе. Без тебя наша семья не семья вовсе. Сделай это ради Беллы... ради своей матери. — Она бросила меня, Карлайл! — гневно воскликнул Эдвард, но не осмелился поднять глаза на отца. — Белла думала обо всех, кроме себя, а раз так, то и обо мне не думала! Знала, что я люблю её, прекрасно понимала и, можно сказать, сама же себя и умертвила! Лучше было бы, если бы она выстрелила в меня, а ещё лучше — если бы не являлась вовсе! — Эдвард, я пытаюсь тебя понять, но это глупо. Хотя бы потому, что прошлого не вернуть. Нужно думать о том, что творится сейчас. Белла хотела как лучше, если это поможет тебе. Но сейчас нужно забыть все обиды и попытаться ради неё... — пытался достучаться до разума сына Карлайл, но шатен холодно перебил его: — Что толку в этой хвалёной надежде? Она всё равно не пройдёт через это. — Последняя капля терпения Карлайла упала безвозвратно, и мужчина даже не заметил, как покинул комнату, разобрав в последнем, что сказал Эдвард, только: — Можешь ненавидеть меня за эти слова и за остальное сколько угодно... Как больно это было слышать и понимать. Карлайл никогда не испытывал ненависти к своим детям и к Эдварду сейчас тоже; он просто не мог ненавидеть своим сердцем. Плохо это или хорошо, он не знал прямо сейчас, но весь груз эмоций он прочувствовал в эти мгновения, пока шёл по одному из коридоров организации. Вокруг совсем никого не было. Он так искренне пытался помочь Эдварду, но просто упал духом, понимая, что не имеет какого-либо влияния на него. Так ведь не может быть между отцом и сыном. Карлайл должен быть нужен ему сейчас, в трудную минуту. Каллен даже не вспомнил случая, когда он так сильно расстраивался и обижался на самого себя. Чувство никчёмности и бесполезности заполнило его душу без остатка, убеждая его в том, что ничего не изменится, пока он не утвердится в обратном. Но возвращаться к Эдварду было столь опрометчиво, и Карлайл был уверен, что ему станет только хуже, потому что и в следующий раз Эдвард не доверится ему, не послушает. В своих мыслях он не заметил, как свернул в знакомый холл и открыл дверь, за которой он абсолютно не знал, станет ли ему лучше или, что вероятнее всего, совсем наоборот. — Эй, — Карлайл слабо улыбнулся, опершись на дверной косяк. Эсми также посмотрела на мужа, подарив ответную улыбку. Она достаточно сдержанно сидела на краю постели, нервно заламывая пальцы рук, хотя она попыталась сбавить темп, когда он зашёл. Однако, мужчина понял, что ее мысли были весьма тревожны. Он вздохнул и прошёл внутрь, как только она похлопала по месту рядом с ней. Взгляд миндалевых глаз Карлайла опустился на Беллу, прежде чем он опустился на кровать. — Ты ничего не узнал? — с толикой надежды спросила она, а на глубине глаз отразилась не менее глубокая печаль. Он отрицательно помотал головой, виновато потупив взгляд. — Раз за разом это убивает меня. Раз за разом, — ее голос дрогнул, и Эсми чуть отвернулась, чтобы зачем-то скрыть от него свои эмоции. — Прости меня. Прости меня за то, что я не могу сделать хоть что-нибудь. Я уже не знаю, как нам быть, — сокрушенно проговорил Карлайл. Бессмертная не выдержала шквала боли в его голосе и крепко обняла его в следующую же секунду. — Это не твоя вина. Как бы банально это не звучало. Я просто... Все мы просто видим, как ты стараешься, но... Видимо, всё не может зависеть от нас. — Да. Я знаю, но ничего не могу поделать, — пробормотал он, уткнувшись в ее плечо. — Я пытался поговорить с... — мужчина вздохнул, устало прикрыв глаза, — с мистером Аббигэйлом, но как об стену горох. Он всё твердит о том, что эта проблема именно в Белле и она сама вынуждена справиться с ней. Но как... Я даже не знаю. — Всё это откровенная чепуха, на мой взгляд, дорогой, — Эсми вздохнула, потерев ладонью его спину. — Препарат есть у них. — Не понимаю. Белла так много сделала для организации, с ответственностью относилась ко всему. Ей действительно это было важно. Я думал, они должны были ценить её за это. И я думаю, они ценили, но сейчас происходит что-то необъяснимое с их стороны. Она немного отстранилась, с пониманием глядя в его глаза, и переплела их пальцы. — Я не хочу плохо говорить о WOC, но... Они не совсем плохие. Что-то хорошее в них, конечно, есть, но они как Вольтури. В лучшем случае от них можно ожидать что-то менее худшее. Я просто хочу убраться из этого места сразу, как только Белле станет лучше. — Бессмертная поджала губы, взглянув на дочь, со стороны которой слышалось только лишь сопение. — Я хочу забрать отсюда своего ребёнка и не хочу, чтобы отныне нас что-нибудь связывало с этим местом. — Я хочу того же, поверь, — словно что-то доказывая, произнёс Карлайл. — Но не смогу пообещать тебе что-либо. Я не уверен в том, что будет хотя бы в следующую минуту. Девушка согласно покачала головой, ощущая тяжелое сердце, когда видела, как ее муж смотрит на их дочь. — Ты злишься на меня? — вопрос вырвался сам по себе, и, можно сказать, что Эсми не хотела спрашивать. Он посмотрел на нее тут же, нахмурившись. — За что это? — не понимая сказал вампир. — Я врала тебе так долго... Пожалуйста, поверь мне, я просто не хотела огорчать тебя, я не хотела, чтобы ты страдал из-за её смерти также, как я, — чувственно произнесла Эсми, после чего он расслабился и прервал ее. — Эй, разве я когда-нибудь злился на тебя? Я просто не умею, — он усмехнулся и притянул её к себе, позволив спрятаться у него на груди. Его руки обвились вокруг неё, подарив чувство защищенности. — Я тебя понимаю и, если быть честным, не знаю, должна ли бы ты была рассказать мне всё сразу... Наверное, должна, потому что переносить такую потерю в одиночку нельзя. Повторяю, я нисколечко не злюсь. Я должен сказать тебе «спасибо». И даже этого будет слишком мало, чтобы описать мою признательность, родная. — За что? — довольно-таки ровно прошептала она, глубоко вздохнув в его объятиях. — Как же? Благодаря тебе в жизнь воплотилась моя самая несбыточная мечта. У меня есть ребенок. У нас. — Его губы растянулись в улыбке, и мужчина прижался губами к ее макушке. — Я люблю тебя. — И я люблю тебя. И тебе спасибо, потому что без тебя ничего бы не получилось, — она легко рассмеялась, заставляя теплую волну подняться в его груди. — Всё будет хорошо, вот увидишь, — уверенно произнёс Каллен, ласково погладив руку Изабеллы. И было не ясно в тот момент, кому именно он говорил эти слова. Эсми ещё было хотела что-то сказать, но в кармане белого халата мужчины завибрировало нечто под названием «пейджер», а это значило, что он вынужден спешить кому-то на помощь. — Иди, — она улыбнулась, оставив на губах легкий поцелуй, и поправила его халат, наброшенный поверх чёрной формы организации, в которую заставили облачиться всех-всех Калленов и даже строптивую Розали. Мужчина кивнул и подбадривающе погладил ее по коленке, прежде чем уйти. Бессмертная проводила его чуть опечаленным взглядом и придвинулась ближе к дочери, с любовью погладив по голове. Карлайл мягко закрыл дверь палаты, выйдя в затенённый, тихий коридор, и по привычке огляделся. На его удивление обыкновенно пустой холл таковым не был в этот момент. Чуть поодаль, в холодном свете помигивающих ламп, виднелся тёмный силуэт. Это однозначно был мужчина, но его поза не несла какой-либо угрозы. Он стоял спиной к доктору Каллену, его плечи поникли, а голова опустилась. Руки были сцеплены сзади. Тем не менее, Карлайл помедлил. — О, не стоит беспокоиться, мистер Каллен. Это всего лишь я. — Тяжёлый голос был полон глубокого разочарования, и казалось, будто вот-вот, и он сорвётся. Карлайл приблизился к вампиру и узнал в нем Сиднея Смауга, одного из руководителей организации. Рыжеволосый обернулся. Под его потемневшими глазами залегли синяки; он выглядел измученным. Карлайл мысленно посочувствовал ему, понимая, что потеря сестры сильно подкосила его. — Мистер Смауг, это... Весьма неожиданно, — произнёс каким-то странным тоном он, пожав при этом плечами. Вампир всё ещё молчал, потупив взгляд, и в поведении Каллена проскочила некая нетерпеливость, ведь его целью был другой отдел медблока. — Прошу, просто Сидней. И не волнуйтесь, вызвал Вас я. Вам некуда спешить, конечно, если нет других дел. Я просто лишь подумал, что у Вас, может быть, найдётся минута для меня. Конечно, я понимаю, что я не значу что-либо важное для Вас, но... быть может... — Карлайл вздохнул, найдя сильную подавленность Сиднея весьма не обычной. Не то, чтобы они были знакомы давно, но таким мужчина его не видел. — Конечно у меня есть время для Вас, Сидней, можете не волноваться об этом, — заверил его Карлайл, вселив в омрачённую душу толику надежды. — Это ведь всего лишь мои проблемы, — не сдавался рыжеволосый, замотав головой как-то виновато. — Почему мне нельзя помочь? Мы не враги, ведь так? Я могу выслушать. Агент Смауг несколько мгновений помолчал, анализируя в своей голове что-то, после чего будто опомнился, взглянув на бессмертного. — Я могу Вам помочь. Я дам Вам то, в чём Вы нуждаетесь, — уверенно, но приглушенно произнёс Сидней, заставив Каллена не понимать. — Лекарство для Вашей дочери. Для Изабеллы. Карлайл опешил, старательно обрабатывая полученную информацию в голове. Пока поверить было сложно. — Белла никогда не справится сама, — чуть громче проговорил агент. — Я потерял Чевон, родную сестру. Родную! И теперь... Я просто не хочу, чтобы Вы потеряли своего ребенка. Да, пусть Вы узнали совсем недавно, но, я думаю, будет больно терять ее. — Спасибо, — неверяще сказал Карлайл спустя минуту молчания. — Спасибо, честно, я даже... Не знаю, как отблагодарить Вас, Сидней... Я... — Ладно Вам. Мы должны это сделать для вас и в частности для мисс Хансен. Она заслуживает чего-то подобного, — мужчина обвел взглядом Каллена. — Любви, семьи. Она пришла к нам маленькой шестнадцатилетней девчушкой, настолько потерянной и несчастной, что никто не мог подумать, что она станет такой, как сейчас. Только вот... В ней всё ещё жива та, кто жаждет родителей больше всего на свете. Она так сильно рвалась к вам, когда узнала всё, а потом... Впрочем, она сама расскажет вам всё. Я помогу. Отдам Вам ампулу сегодня вечером. Я сам найду Вас. — Спасибо, — вновь повторил Карлайл, признательно глядя в глаза вампиру. — Но как же мистер Аббигэйл? — Не узнает. Поначалу, конечно. А потом, когда Белла проснется, несомненно будет злиться. Но мне, действительно, всё равно. Не бойтесь, он ничего не сделает вам или вашей дочери. Не такая уж он законченная мразь. Карлайл сдержанно промолчал, но его взгляд говорил за него. По крайней мере, Сидней понял. Да, пусть доктор, на которого за считанные минуты свалилось небывалое счастье, подпитавшее надежду, не улыбался, но эта эмоция была далеко не главной. Агент кивнул, встряхнув копной рыжих волос, и повторил с толикой понимания, но в целом безэмоционально: — Я Вас найду. За считанные секунды он исчез, оставив Карлайла в пустом холле организации. Он достаточно долго стоял там, думал, нахмурившись, и в итоге вернулся к двери, за которой остались Эсми и Белла. Взгляд темноволосой мигом приковался к мужу, как только он открыл неуверенно и как-то смущённо дверь, остановившись в проходе. — Карлайл? Что такое? — в её голосе было так много волнения и страха, как и в её взгляде. Она погладила руку дочери и снова посмотрела на Каллена. — Я... Да, я... скоро вернусь, только будь здесь, — немного сконфуженно произнёс мужчина и закрыл дверь, убегая от ее удивлённого, вопрошающего взгляда. Эсми вскинула брови, так и ничего не поняв, и полет мыслей вернулся в прежнее русло.***
— Кажется, я расслабилась, — горькая усмешка коснулась лица Элис. Раньше в ее выражении не бывало столько тягучей муки. Действительно, испытание тянулось уже несколько месяцев, и вот теперь они в организации. Бездейственно. В комнате для решений стратегических планов сидели только четверо: Элис, Джаспер, Эмметт и Розали. Здесь было много искусственного света, много продвинутой техники, но мало открытости и искренности. Всего, что наполняло обыкновенный мир, к которому привыкли Каллены. Они хотели домой, к старой жизни, но весомая часть удерживала их. Агенты оставили их здесь одних, чтобы провидица Элис сконцентрировалась и указала им правильный путь. Правда, девушка была настолько измотана, что вряд ли могла помочь в этот неизвестный по счёту раз. И она расстраивалась всё больше с очередной неудачей. Просто теперь она знала, что проблема кроется именно в ней. — Нет, серьёзно, — брюнетка замотала головой на понимающие и сочувственные взгляды семьи. — Я так привыкла к тому, что не могу видеть будущее. Рядом с Беллой мне стало одновременно печальнее и легче. Оказывается, это тяжёлое бремя, а не божественный дар. — Неужели ты ничего не видишь сейчас? — спросил аккуратно Джаспер, погладив её по плечу. — Нет. Я просто устала. Я не хочу помогать им больше. — Ты знаешь. Всё это ради Беллы, — глухо проговорил Эмметт, свесив ноги со стола, на котором сидел. Он подавленно глядел вниз, вспоминая слова отца о чём-то по неизведанной причине. — Мы не уйдем отсюда, пока она не поправится, — на корню отрезал негодующий взгляд Розали Джаспер, почти что заставляя ее отступить. — Конечно не уйдем, я знаю. Я люблю Беллу и не хочу оставлять, но я так много раз думала об этом, — призналась Элис, вздохнув. — Об уходе? — уточнила Розали, вскинув брови. — Да. И мне ужасно совестно, если признаться. Она столько сделала для нас, а я... — Не вини себя. Никто не может постоянно держать мысли под контролем, — успокоил её Джаспер. — Она привела нас сюда косвенным образом, — сказала Розали без эмоций, глядя на сестру. — Не то, чтобы я виню ее. Не делайте монстра из меня. Каллены умолкли, глядя друг на друга в подавляющей тишине. — Эдварду совсем плохо, — Элис замотала головой и закрыла в отчаянии глаза. — Он загнал сам себя. Сам виноват, — сурово вставила Розали и даже не стушевалась под взглядами братьев и сестры. — Он в депрессии. С одной стороны, его можно понять, — размышлял Джаспер. — Но Карлайл и Эсми держатся, — возразил Эмметт. — Какими-то титаническими усилиями, — горько усмехнулась Розали. Все без остатка взглянули на Эмметта, когда он судорожно выдохнул, проведя рукой по волосам. Было ясно, что он ломается: говорить или нет им о чём-то. — Что? Просто это гадкое чувство, — мрачно произнес он. — Да, точно, — Джаспер покачал головой и закрыл глаза, удержав голову руками. — Будто и не семья мы больше, — объяснил Эмметт, уставившись в потолок. — Все разбежались по разным углам: нас пытаются эксплуатировать эти чёртовы агенты, Карлайл и Эсми в какой-то прострации, Эдвард... Здесь и говорить ничего не надо. Лучше бы мы сдохли там, в одном из сражений или на базе HV! — Эй, ну всё. — Элис подошла к брату и, забравшись на стол, к нему поближе, сочувственно коснулась его массивного плеча. — Скоро всё закончится, вот увидишь. — Эмметт исподлобья посмотрел на неё, поджав губы, и прижал к себе, позволив спрятаться в своих обволакивающих и глубоких объятиях. Утешение — вот, чем они могли помочь друг другу. — Ты видела что-то? — с надеждой спросила Розали, но один взгляд Элис объяснил отрицательный ответ. — Простите... Но нет. Я просто уверена, что это должно закончиться. — На самом деле, этого не могло не случиться, — сказал всё ещё удручённый Джаспер. — Жизнь нашей семьи всегда была относительно спокойной. Так гладко не могло продолжаться, ведь так просто не бывает. Я не имею в виду, что именно это должно было случиться. Всё равно. Оно закончится также, как и началось. — Вопрос во времени и в исходе. Для кого и как это закончится, — почти опровергла Розали. — Нет... Все это аморально. — Мы никогда не обсуждали одну и ту же тему столько раз. Я уже сбился со счёту, который день заканчивается именно на этом, — сказал Эмметт. — Ночи не существует для нас, по сути дела. Мы не ложимся спать и не прекращаем день. Они просто бесконечно тянутся, — прошептала Розали с ноткой злости. — Так и этот разговор. Он не закончится вообще, пока мы не прекратим его. А мы сделаем это тогда, когда надобность отпадёт. — Это верно, — четвёрка в чёрном оглянулась на, оказывается, открытую дверь, откуда и был услышан голос. Они воззрились на своего отца, ожидая продолжения, а также объяснения его столь внезапного появления. Наверное, никто не понимал, кроме Джаспера, которому понадобилась доля секунды, чтобы распознать в эмоциях Карлайла одну единственную — самую нужную для всех них. И это была надежда.***
Базой организации завладело оцепенение ночи, когда динамичная жизнь утихла. С одной стороны, вампирам не нужно спать или абстрагироваться от мира, они могли бы продолжать работу, но в эту обычную, казалось бы, ночь всем потребовался моральный отдых. Дела выполнялись, но достаточно пассивно. Никто никого не трогал — идеальное время, чтобы привести план в действие. Время близилось к часу ночи, и Каллены находились в комнате Изабеллы все вместе, за исключением Эдварда. Карлайл испытывал такую надежду и нетерпение — ему хотелось в первую очередь осчастливить своего сына, вывести его, наконец, из плачевного состояния, забыв все обиды и недопонимания. Он был готов переступить через себя. Но вампир проигнорировал как его слова, так и настойчивые мысли, и, кажется, ему становилось только больнее с каждым мгновением. Он сказал лишь, что не верит в хороший исход, и, чуть ли не умоляя, попросил отца не обнадёживать его, оставив в покое. Как живого мертвеца. А Эдвард уже и не сомневался, что совсем скоро покинет этот мир и умрёт, если не физически, то морально. Тем не менее, это не влияло на настроение Калленов, которое было весьма оптимистичным на фоне предыдущих тёмных дней. Все они получили информацию из уст Карлайла, когда он собрал их вместе здесь, около трёх часов назад. Поступок Сиднея, который можно смело назвать отчаянным, восхитил всех и тронул до глубины души в первые мгновения. Но потом многие трезво взглянули на развороты реальности и заявили, что нет в этом ничего удивительного, ведь они должны были сделать это в первую очередь. По-прежнему благодарными оставались только Эсми, Карлайл и Розали, причём последнюю тоже можно понять, ведь она как никто иной хотела ступить на родные земли, очутиться в уютном, хоть и запылившимся, доме. Все были терпеливыми, находясь рядом с Беллой, которая всё так же выглядела неживой. В слегка подсвечиваемой комнате было тихо, и каждый, казалось, ушёл в себя, чтобы подумать. Но прошло ещё полчаса, а Сидней не почтил их своим присутствием. — Может быть, он передумал? — с толку всех сбил Эмметт, подпирающий одну из стен. Он упрямо смотрел на Беллу, словно пытался ввести её в гипноз и разбудить. — Не говори глупостей. Он придёт. Он обещал, — мгновенно отрезал Карлайл, но не сумел совладать с эмоциями, и в голосе можно было услышать противоречащее всем его словам сомнение, безнадёгу. Но иначе он сказать не мог, держа руку дочери в своей. Это было бы своего рода маленькое предательство, как ему казалось. — Действительно, дорогой, а что, если это правда? — слова Эсми сломали что-то внутри него; мужчина до последнего надеялся, что хотя бы она не упала духом. Он пытается быть сильным для всех, а она... мать. — Нет. Он придёт, — первоначально Карлайл хотел промолчать, но не смог. Брюнетка чуть вздрогнула от его резкого взгляда и опустила глаза, но облегченно выдохнула, когда почувствовала его руку, ласково поглаживающую её ладонь, чтобы успокоить. — Эй, вы двое, даже не смейте раскисать, как простокваша Эдвард, — произнесла Элис и села на край постели, около Эсми, чтобы обнять. — Ему плохо, — глухо отозвался Эмметт, уже и сам не зная, с какой стороны подходить к его состоянию. — А нам будто хорошо! Он ведёт себя, как тряпка! — злобно рыкнула Розали, присев рядом с Карлайлом и прильнув к нему, всё ещё грозно смотря на возлюбленного. Мужчина отвлёкся от мыслей и обратил внимание на девушку, вздыхая и обнимая её со всей любовью, на которую он только был способен. — Давайте не будем об этом, хотя бы сейчас. Проявим к Эдварду капельку понимания, — попросил Карлайл, но Розали, кажется, не собиралась утихать. — Можно уже утопиться в том количестве капелек, которые мы проявили к нему! Когда настанет его очередь? — Роуз... Пожалуйста, — тихо сказал он дочери, оставляя поцелуй на лбу. Он знал, что Розали не любитель проявлять чувства такого характера, но сейчас, видимо, ей было это нужно. Внезапно раздался стук в дверь, и она открылась. Мистер Смауг прошёл внутрь, окидывая всех собравшихся быстрым взглядом. Его лицо не выражало эмоций, он выглядел столь же подавлено, как и в прошлую встречу его с Калленом-старшим. Тишина длилась всего несколько мгновений, но Джаспер нарушил её: — Мне жаль, что мы никак не сможем помочь тебе в знак благодарности. — Сидней посмотрел на него сперва как-то осуждающе, но взгляд его вскоре налился привычной безысходностью. Он вспомнил о даре Джаспера. — Только не надо жалеть меня. Так мне только хуже, — сказал рыжеволосый, потупив взгляд. — Я не хотел... — Спасибо, что Вы здесь, Сидней. Мы не жалеем Вас, просто хотим поддержать. Мы не хотели обижать Вас. — Карлайл взял инициативу в свои руки и встал с края постели, погладив по спине Розали в последний раз. — Ладно, я понял. Вот, — на ладонях агента лежала продолговатая коробочка чёрного цвета. Взгляды Калленов устремились на неё. — То, что вам нужно. Это самое сильное, что было. Ампула и шприц внутри, но вводить нужно медленно и постепенно, чтобы организм Беллы принял это. — Это подействует? — спросила Эсми, подойдя к Сиднею и Карлайлу и прижавшись к боку последнего. — Да, я думаю. Но не рассчитывайте на то, что всё пройдёт гладко. Она не очнётся сразу в моральном плане. Вообще, исходов много. Но проснуться она должна, — Сидней кивнул и отвёл взгляд в сторону, когда заметил глаза Эсми, похожие на стекло. — Спасибо, — прошептала вампир, и Карлайл обнял её, целуя в голову. — Пожалуйста, — Сидней посмотрел на остальных Калленов, которые просто не вмешивались в разговор, и протянул коробку Карлайлу. — Я должен остаться? — Если это возможно. Вы ведь не скажете мне, что это за препарат? — Карлайл вопросительно посмотрел на агента, приняв вещь в свои руки. Сидней согласно кивнул. — Вот поэтому я не знаю, как Белла поведёт себя. Я прошу об этом. — Мне не трудно. Каллены согласно и благодарно закивали, уповая на лучший исход. Пока Карлайл и Сидней обсуждали некоторые моменты и распаковывали лекарство, Эсми вернулась, чтобы держать дочь за руку. Внутри всё напряглось, натянулось, как струна, отчего трудно было усидеть на месте. Казалось бы, она ждала этой помощи два месяца, а сейчас боялась, что последняя надежда исчезнет. Брюнетка вздрогнула, когда рука её мужа легла ей на плечо и успокаивающе погладила, вселяя надежду и запрещая отчаиваться. Он давал ей силы на этот последний шаг. Он казался последним и самым сложным, и Эсми была уверена, что не перенесёт что-нибудь подобное снова. Она встала, освобождая место Карлайлу, и отошла чуть назад, угодив прямо в объятия Розали. Элис также приобняла её, и все они не отрывали глаз от Беллы несколько следующих мгновений. Сидней стоял со скрещенными на груди руками прямо за Карлайлом, чтобы консультировать его на случай чего. Светловолосый мужчина выпустил из шприца воздух и погладил слегка кожу на сгибе руки дочери, прежде чем попасть острой иглой прямо в вену, которая и так была отчётливо видна на бледной коже. — Не всё сразу, — предупредил Сидней, ладонь которого в ободряющем жесте легла на плечо доктора. Почему-то именно сейчас вампир проникся эмоциями, что испытывал Каллен. — Понемногу. — Доза достаточно большая. Мне вводить всё? — опасливо спросил Карлайл, не отвлекаясь от своего действа. — Да, но медленно, как сейчас. Белла не человек. Ей нужно нечто более сильное, чем обыкновенные препараты. Ты понимаешь меня. — Да, я... — мужчина осёкся, прислушиваясь к сердечному ритму Беллы, который то до замирания мыслей внутри замедлялся, то начинал возрастать до ненормального. — Действие началось. Она реагирует, слышишь? — подтвердил его мысли агент Смауг. Каллены, стоящие позади, переглянулись, буквально в шаге от того, чтобы взяться за руки, — настолько напряжённой была атмосфера. Спустя несколько минут всё до последней капли было в крови Беллы, но внешних изменений не было. Каллены, включая Сиднея, принялись ждать, заняв какие-то дежурные позиции в комнате. — Она по-прежнему бледная, — констатировала факт Эсми с глубоким разочарованием. — Миссис Каллен, прошу Вас, не торопите события. Я понимаю Ваше волнение, но не всё так сразу. Посудите сами: мы уже точно знаем, что она отреагировала на сыворотку, — попытался успокоить её Сидней, но она была похожа на заворожённую, которая не воспринимает сейчас что-либо извне её сознания. — Эсми, всё в порядке. Я рядом. — Она посмотрела на Карлайла, который сел около неё и притянул к себе, целуя в висок. Она вздохнула, но расслабилась-таки в его руках, обвив руками его талию. Все подобным образом успокаивали друг друга, пока Элис, подозрительно радостная, сидела с другой стороны от Беллы и сжимала её руку в своей. Она так сильно скучала по общению с другом, что буквально сошла с ума, когда видение, хоть и далёкое, посетило её пару минут назад. Вампир уже знала, что Изабелла очнётся, и всё закончится хорошо. Однако, будущее, увиденное Элис, было достаточно далеко от нынешних событий. Но это ведь всего лишь формальность. Быть может, Элис просто долго уговаривала сестру на этот шопинг? Нет, ничто не могло перебить оптимизм девушки, которая уже успела согреть в своей улыбке приметливого Джаспера. Следом она взглянула через плечо на родителей и уже было хотела раскрыть все карты, но кое-что ей помешало. — Белла что, приходит в себя? — неуверенно спросила Розали, обращая все взгляды на себя, а следом — на Беллу. Её дыхание было таким неустойчивым, а веки трепетали. На лбу образовалось несколько морщинок, словно нервные окончания отреагировали на свет. Эсми осторожно покинула объятия мужа и взяла её ладонь в свою, пока Карлайл напряжённо всматривался в лицо Беллы. Эсми насторожило то, что её кожа так быстро меняла температуру, пугающе быстро. Правда, в один миг она забылось, стоило только руке Беллы сжать её руку в ответ. Прошло ещё несколько мгновений, прежде чем её карие глаза резко распахнулись, бегло оглядывая окружение. Девушка тяжело вдыхала воздух в попытках осознать, что происходит. Она с трудом приподнялась на локтях, пока Каллены замерли в ожидании. — Мы долго Вас ждали, мисс Хансен. — Дампир вздрогнула и посмотрела на Сиднея, который стоял чуть поодаль от её постели и слабо улыбался. Она нахмурилась и перевела потерянный взгляд на Карлайла и Эсми. По случайности, на самом деле, но им показалось, что совсем нет. Её шея сильно напряглась, сотрясаясь в мелкой дрожи, которая медленно переползала к плечам и рукам. Эсми улыбнулась ей и сжала руку; в то же время Элис воскликнула: — А мои видения не бывают ошибочными! — вампир улыбнулась от уха до уха, скрашивая атмосферу, отчего почти все улыбнулись или легко рассмеялись. — Так ты уже знала об этом?! — с наигранной досадой спросила Розали, цокнув языком и скрестив на груди руки. Она повернулась в другую сторону, чтобы скрыть улыбку от сестры. — Белла, ну ты и перепугала нас! Это будет похлеще мультиков про брокколи*! — пробасил Эмметт, испытывая желание обнять её, да покрепче. — Эмметт, сейчас лучше не... — было начал Джаспер, предельно тихо, но ему пришлось остановиться. В страхе Каллены посмотрели на Изабеллу, когда она закричала так душераздирающе, что всем словно стало больно на мгновение. Она испуганно сжалась у самого основания постели, дрожащими руками комкая край одеяла, пока вампиры отходили от ступора. На все вопросы о том, что с ней или что случилось, девушка умоляла не трогать её и безостановочно бормотала что-то себе по нос. А когда кто-нибудь пытался дотронуться или приблизиться к ней, Белла истерически вскрикивала, закрывая слезоточивые глаза. И только тогда Элис поняла, насколько далеки были её видения будущего. Один шаг в сторону — всё полетит к чертям, и будущее изменится. Отчего этот был антидот?