Личное время с Дэвидом

У Макса голова сегодня, казалось, заболела заранее. На всякий случай. Потому что каждый день в этом адском лагере лагерей повторял предыдущий с одним каким-нибудь отличием. — Знаете, чем мы займемся сегодня? Максу уже хотелось врезать Дэвиду по его улыбающейся роже. Без всяких «чем мы займемся сегодня» и прочего — взять и врезать, чтобы перестал светить своими белоснежными зубами и довольной лыбой. Вместо этого Дэвид достал гитару. — О нет, — процедил Макс. — О нет, — повторила за ним стоящая чуть позади Гвен и, удачно подобрав мешки под своими лиловыми глазами, ретировалась в домик вожатых. Как удобно было быть вожатым, на самом деле: захотел свалить от Дэвида — свалил. И выслушивать ничего потом не нужно будет. Если бы Макса спросили, он определенно хотел бы быть вожатым лагеря Кэмпбелл; хотя, нет, в идеале сюда вообще приезжать не стоило. Макс с самого первого дня проклинал тот чертов день, когда на восторженные рассказы матери, не выслушав, выдавил «Угу». — Я буду учить вас играть на музыкальных инструментах! Вы же знаете толк в музыке, верно? — подмигнул Дэвид Эред, которая от такого показательно-пренебрежительно заткнулась в свои розовые наушники. Дэвида это, правда, не огорчило. — Вот об этом я и говорю. Но я научу вас немного… иной музыке. — Она надела их, чтобы тебя не слышать! — выкрикнул Макс и, уловив все-таки какую-никакую реакцию Дэвида, поспешил скрыться в ближайших кустах. Кто бы мог подумать, что этот день станет самым лучшим для Макса в этом чертовом лагере Кэмпбелл. Умудрившись потерять Макса, Дэвид увлеченно учил детей играть на гитаре и еще чем-то, отдаленно напоминающем треугольник. А Макса очень устраивало то, что его вот так вот потеряли: даже сидеть на берегу озера и кидать в него камни казалось годной альтернативой приватному уроку музыки от Дэвида. Макс не хотел, чтобы этот жизнерадостный дылда к нему прикасался. Он слышал рычание Никки, он слышал стоны Нила. Кажется, Космомальчик так и вовсе заплакал. В общем, несколько часов Макс был крайне доволен, что вообще не находится рядом с общим местом действия. Постепенно стемнело; становилось холоднее, но Макс, как убежденный я-не-умею-стирать-вещичник, просто не имел другого шмотья, кроме как своей любимой синей кофты. Одеваться было незачем. Пришлось, пиная ногами камни на дороге, идти на свет костра, где Дэвид вовсю распевал до скрипа зубов жизнерадостные убогие песенки о ценности жизни, дружбы и понимагии. Было так холодно, черт. Макс подкрался к Нилу и плюхнулся на бревно рядом с ним, протянул ноги к огню. Никки он заблаговременно показал палец, мол, или молчи, или готовься умереть, и девчонка, без того замученная вожатым за день, выбрала наименее болезненный путь. Дэвид тоже не обратил внимания, казалось. В конце концов, этот день кончился. — Ребят, уже пора спать. Давайте, идите мыться-умываться и в кровать, можете почитать перед сном, но я зайду и проверю, чтобы через час все были в постелях! — пригрозил он пальцем, и дети с удрученными, но отчего-то радостными стонами «Ла-а-адно» потащились от костра. Ушел и Нил, а Гвен, как раз вернувшаяся — наверное, впервые за день, — встала прямо над Максом. Тот почувствовал, что пора валить, но худощавая рука вожатой вцепилась в капюшон его синей кофты. — Как они быстро разбежались. Обычно их спать не загонишь, — миролюбиво протянул Дэвид, откладывая гитару и начиная ворочать тлеющими палками в костре. — Все потому, что ты их уморил, — пробормотала Гвен, сжимая пальцы на загривке Макса, попытавшегося выбраться из толстовки, а потом и вовсе пихнула его ближе к свету. — Есть кое-кто, кто отлынивал. — Отлынивал? Я что, в концлагере?! — воскликнул Макс возмущенно. Дэвид покосился на него, и тут до него дошло. Он недовольно покачал головой, в голосе его явно послышалась обида, когда он погрозил мальчику пальцем: — Макс-Макс-Макс, что же ты? Ты должен пройти всю программу, как и остальные. — Не-а. Сейчас время мыться, так что я пошел. Спокойной ночи, — обрадовавшись своему умению отмазываться, усмехнулся он и хотел было уже пойти за ребятами, но Гвен перегородила ему дорогу. — Только я могу прятаться от Дэвида, Макс. — Это обидно… — посмел заметить вожатый. — Не важно, — махнула рукой Гвен. — Ты целый день просидел на берегу у озера, так что сейчас — твое личное время с Дэвидом. Наслаждайся, — подытожила она, вяло попытавшись улыбнуться, и ретировалась. Макс за ней убежать не успел. «Личное время с Дэвидом» звучало как приговор, и Макс понял это, когда Дэвид, преодолев его сопротивление, умудрился взять его на руки и даже посадить к себе на колени, как бы Макс ни пинался. — Отпусти. Отпусти меня! Я скажу полицейскому, что ты меня трогал! Я знаю, какие места надо показывать на кукле! — зарычал он, на что Дэвид только нервно усмехнулся. А Макс заподозрил, что произошло самое страшное: похоже, у Дэвида выработался иммунитет на все выходки Макса!.. — Ти-ихо, Макс, — протянул Дэвид, окончательно отрубая ему путь на свободу гитарой, которую водрузил на их четыре колена. — Мальчикам вроде тебя это обычно нравится. — Боже, ты говоришь фразами насильника, — процедил Макс, ворочаясь. — Я все равно тебя не отпущу. Дай руку, — потянулся Дэвид к ладони Макса. Увернуться не получилось — слишком мало места на коленях у него было, и теплая рука Дэвида сомкнулась на запястье Макса. Мальчик понял, что обречен, и даже попытка ударить головой в нижнюю челюсть вожатого не увенчалась успехом. Дэвид просто вздохнул и сильнее стиснул Макса в объятиях. — Не обнимай меня! — Просто попробуй. Это не сложно. Как только закончим, я тебя отпущу, — силой поставил он пальцы Макса на гриф гитары. Тот с силой сжал ладонь, но его силы было явно недостаточно, чтобы сломать гитару. — Давай я покажу тебе самые простые аккорды, — продолжил Дэвид. — Это что, наказание? — недовольно прохрипел Макс. — Если бы я хотел тебя наказать, я бы нашел способ получше, — лаконично ответил Дэвид. И самое плохое было то, что он был прав. Костер давал тепло, и свет от него падал на их руки, ноги, гитару. Но Макс все еще немного дрожал — а вот Дэвид своими объятиями согревал его. Это было так… странно. Он был худой и высокий, ему было нечем греть, а он грел, и Макса коробило от одной этой мысли. У Дэвида были нежные и осторожные руки. Макс с ужасом осознавал, что его положение вовсе не так плохо, каким на первый взгляд казалось, а даже приятно. К черту общество? Может быть. Но играть на гитаре же круто. Если это не идиотское кантри, конечно. Тихий голос Дэвида откладывался на подкорке, а его шепот забирался под кожу. Макс не знал, почему чувствовал это именно так — быть может, виной тому была парочка случайно — абсолютно случайно! — прочитанных в интернете романов, может, еще что, но факт оставался фактом. Голос Дэвида убаюкивал и в то же время заставлял сосредотачиваться. Макс понял, что совсем ничего не может сделать, только повторять за Дэвидом и надеяться на его благодушие. Если кто-нибудь узнает, что Макс так быстро сдался, Никки захрюкает его до смерти. Еще ж и ярлык прилепят. — Теперь попробуй сам. Это просто, зажми струны посильнее, они нейлоновые — пальцы не порежут, — произнес Дэвид, и Макс, фыркнув, повторил. Из гитары вырвалась незатейливая, совсем простая мелодия, и Дэвид улыбнулся — Максу даже не требовалось поднимать голову, чтобы понять это. — Да, здорово. Знаешь, у тебя хорошо выходит. Лучше, чем у многих. — Ага, — мрачно согласился Макс. Ему хотелось спать. Странно, но правда хотелось заснуть прямо здесь, на коленях Дэвида, потому что он был теплый и мягкий, а кровать в палатке — жесткая и ледяная. Макс не собирался позволять ему донести себя до палатки, но вырваться из плена дремоты было слишком сложно. Он с трудом повернулся на коленях Дэвида, чуть не упал, уцепился за его желтый платок, а потом открыл глаза и понял со страхом, что осторожно целует Дэвида в шею — куда уж удалось. Это дало сил сбежать больше, чем нервный смех самого вожатого. Внутри его ждал Нил. — Тебя Дэвид поймал? — Ага, — хрипло просипел Макс. — Бедняга. — Ага. — Сильно замучил? И Макс, сжав пальцами свою синюю толстовку так, что, казалось, еще немного — и прорвет ее насквозь, лживо процедил: — Почти до смерти.