SWvsWH40K

-Радуйтесь, парни! Вам повезло попасть на настоящую войну! — подбадривал лейтенант, пока их взвод продолжал маршировать через степь. — Многие проживали целые жизни, но так и не могли принять участя в столь масштабных сражениях. Мы же войдём в историю! Парни улыбаются, и Уолт вместе с ними. Ведь попасть сразу после учёбки в такую горячую и сложную кампанию как на Лотеле — невероятная удача для айлонца. Это не гонять убогих дроидов из банд осколков сепаратистов, не выжигать пиратские логова и не приводить к порядку бунтовщиков, которые даже не всегда знали, с какой стороны за бластер держаться. Этот враг был очень силён, и победа над ним обещала быть легендарным подвигом для Нова-Гвардии, обессмертив их всех. Но враг воевал нечестно, используя своё полное превосходство в космосе для уничтожения крупных скоплений войск сокрушительными орбитальными ударами. Безбашенная молодость отличается отсутствием страха смерти практически у всех разумных видов. Айлонцы не были исключением, но тысячелетия бесконечных войн и подготовки к воинам сделали смерть если не желанной, то достойной вехой в жизни каждого, которой нельзя было бояться. Погибнуть на поле боя с оружием в руках, в окружении тел сражённых тобой врагов, считалось гораздо более почётно и благородно, чем умереть в собственной постели. Но каждый из них в тайне боялся той самой смерти с небес, что могла всего за один миг испарить их всех, так и не дав отведать вражеской крови. Такая бессмысленная смерть стала бы для них позором. Поэтому они были так рады, получив это задание. Разведка боем — что может быть проще и приятнее? Выдвинуться навстречу вражеским войскам, обнаружить их, связать боем и продержаться до подхода подкреплений. Плёвое дело для усиленного взвода в почти две сотни штыков. У них ведь даже были тяжёлое и вспомогательное пехотное вооружение. С такими силами можно было захватить небольшой посёлок, а в том, что они попортят врагу немало крови, никто вообще не сомневался. Единственным неудобством было то, что им приходилось тащиться через степь со всем оружием, снаряжением и припасами пешком. Но лучше уж отмахать такой маршбросок в пару десятков километров, чем привлечь к себе внимание зависших на орбите кораблей колонной бронетранспортёров. В отряде ходили слухи, что враг привёл в систему ещё больше звездолётов, чем было изначально, и теперь взял планету в плотное кольцо, сковав таким образом передвижение основных частей. Потому что стоило только где-либо собраться достаточно большой группировке в одном месте, как на неё немедленно обрушивался всесокрушающий удар, от которого не спасали никакие генераторы щитов. Даже они уже один раз видели на горизонте, как небеса пронзил ослепительный белоснежный луч, впившийся в поверхность планеты где-то вдалеке, а затем почувствовали, как от этого удара задрожала земля под ногами, а над головами прошла волна раскалённого воздуха. Но с другой стороны, отсутствие тяжёлой техники давало им отличную возможность замаскироваться в этом океане травы, что раскинулся по невысоким холмам, покуда хватало глаз. Высокая, почти по пояс, она с одной стороны сохраняла след от прохождения их отряда, а с другой давала отличнейшее прикрытие для возможной засады, которую они намеревались устроить для наступающей вражеской армии, которая уже была на горизонте. Захватчики действительно действовали с размахом, развернув мощную наземную группировку. Большинство крупных городов уже пало, и теперь их механизированные корпуса расползались по планете, стремясь как можно скорее подавить все очаги сопротивления. Три зоны высадки стали теми самыми раковыми опухолями на теле Лотела, откуда растекалась эта зараза, пачкая голубое небо клубами пыли и дыма. -Взвод, на месте стой! — крикнул лейтенант, внимательно осматриваясь. — Привал полчаса. Капрал Уолт, поднимись на тот холм и разведай обстановку. -Так точно, сэр. — козырнул командиру подчинённый, отправляясь дальше. Передовой дозор сейчас занимал позиции для обороны от внезапных атак вражеских секретов, а потому не мог пойти на разведку. А потому пока все будут отдыхать, кое-кому придётся топать. Но нет причин жаловаться, потому что в следующий раз пойдёт кто-то другой. А тут не так уж и далеко идти. Вид с вершины не особо отличался от всего того, что они видели ранее на этой планете. Если не считать поднимавшей громадные облака пыли орды вражеских машин. Пригнувшись, чтобы не сильно выделяться на фоне травы, Уолт достал бинокль и принялся изучать то, что громыхая пёрлось в их сторону. Надо сказать, что эти танки и бронетранспортёры произвели на него двоякое впечатление. С одной стороны, коптящие небо чёрной гарью двигатели и примитивные гусеницы заставляли усомниться в разумности тех, кто строил такие архаичные машины, чтобы потом переть их за невесть сколько световых лет, где они бы так неспешно ползали по другим планетам. А с другой, количество и калибр разномастных орудий, которыми те были утыканы, вызывал уважение. И на каждой машине сверху сидело по полдюжины солдат. Эти неженки даже не пытались сделать ничего вроде стрелковой цепи, чтобы прикрыть свою технику, просто потому, что им лень было прогуляться пешком. Сосчитав количество машин, и прикинув направление их движения, капрал рванул назад что было духу. И как только он добрался до остальных, поспешил доложить лейтенанту: — Вражеская техника примерно в двух километрах отсюда. Двадцать танков, и ещё тридцать бронемашин. Пехоты человек триста, не больше. Движутся прямо на нас. -Занять позиции для обороны! — приказал лейтенант, указывая рукой на предполагаемую линию обороны. — Подготовить тяжёлые бластеры, ракетные установки и подрывные заряды! Пришло время охоты на крупную дичь. Идея была проста и понятна — подловить противника на обратном скате очередного холма, чтобы появляющиеся на вершине враги до последнего не знали, сколько стволов будет их встречать. При этом находясь на возвышенности они будут как мишени в тире для всего взвода, а сами не смогут нормально сконцентрировать огонь. Это позволит нивелировать численное превосходство и превосходство в тяжёлой технике. Уолт занял положенное ему место аккурат между развёрнутым тяжёлым бластером и ракетной установкой. Обустройство позиций в основном заключалось в рытье небольшого окопа с бруствером, куда можно бы было спрятаться от обстрела, и некоторого приминания травы перед собой, чтобы она не мешала целиться и стрелять. В результате маскировка позиции состояла из полоски нетронутой растительности шириной сантиметров двадцать. Как раз, чтобы не сильно закрывала обзор, и можно было просунуть ствол. И чтобы при начале интенсивной стрельбы не поджечь всё вокруг ненароком. Для стрелка подготовка к бою была довольно незамысловата — проверить бластерную винтовку и установить на позиции, приготовившись к стрельбе и приметив ориентиры для ведения огня, а так же достать из рюкзака гранаты и установить запалы в режим готовности к применению. Ну и, конечно же, аккуратно привести термальный детонатор в режим предбоевой готовности, установив таймер на три секунды и положив его рядом с собой. Чтобы в случае чего этот последний аргумент можно было бы применить практически мгновенно, просто нажав одну кнопку, а враг уже не успел бы бросить его назад. И хотя каждый новобранец в их подразделении надеялся всё же опробовать столь убойную штуку в деле, в глубине души они понимали, что если дело дойдёт до термальных детонаторов, то бой примет совсем неприятный оборот. Но разве может трудный бой напугать Айлонца? Однако звук лязга и рёва приближающихся машин всё нарастает, пробуждая где-то в самых отдалённых уголках сознания тот самый первобытный страх перед неведомым. Но усиленная тренировка и воспитание превращают его в боевой азарт и желание поскорее разделаться с источником столь неприятных ощущений, превратив неизвестность в очередной трофей. Подобные чувства наверняка испытывают все вокруг, напряжённо изучая гребень холма через прицелы, терпеливо ожидая приказа командира. Наконец первые танки появляются над гребнем холма. Конечно, они гораздо меньше имперских шагоходов. Приплюснутые, угловатые, уродливые и громкие. Тяжко достигая вершины, они грузно переваливаться на их сторону, начиная спуск. Однако, вражеские солдаты начали как-то подозрительно суетиться, елозя по машинам. Неужели заметили? -Открыть огонь! — передаёт по радио приказ лейтенант, и Улот нажимает на спуск вместе со всем взводом. Воздух наполнился гулом, когда сотни бластерных импульсов устремились к целям. Вражеские пехотинцы посыпались прочь с брони машин. Кто спрыгивал сам, а кто просто падал, чтобы больше никогда не встать. Басовито рявкнули тяжёлые бластеры, посылая мощные заряды во вражеские машины. Но получившиеся взрывы выглядели не столь впечатляющими, как обычно. Капрал видел собственными глазами, как его соседи поочерёдно вогнали в один и тот же танк сперва прямое попадание тяжёлого бластера, а затем и ракету, угодившую прямо в башню, прикончив взрывом одного задержавшегося пехотинца. Но эта чёртова стальная коробка не только продолжила ползти вперёд, но ещё развернула свою пушку в их сторону. Между ними от силы метров сто, и грохот выстрела практически сливается с грохотом взрыва, выбрасывающего в небо кучу вывернутого из земли грунта, что дождём осыпается на Уолта и всё вокруг. А следом закреплённое во лбу этой боевой машины орудие выпускает ослепительный голубоватый луч, что устремляется куда-то влево, оставляя после себя полосу горящей травы. А следом воздух наполняется рёвом скорострельных пушек, торчащих из боковых орудийных блоков, накрывая зону перед танком градом разрывных снарядов. И последним подаёт голос пулемёт, установленный на крыше башни, за который взялся какой-то особенно смелый, или особенно глупый пехотинец. Нова-Гвардейцам всё же удалось воспользоваться эффектом внезапности, нанеся достаточно сильные потери пехоте, но техника... Да из чего сделаны эти чёртовы танки, что их не берут тяжёлые бластеры? Это же не тяжёлые шагоходы Империи, которые даже не всякая стационарная пушка возьмёт. А здесь после целого залпа подбитыми оказались только две машины. А остальные не только продолжили движение, но и обрушили на них всю мощь своих тяжёлых пушек. Уолт старательно стрелял в во вражескую пехоту, про себя поражаясь тем воронкам, что остались на броне этих уродливых стальных чудищ от попаданий, которые должны были если не разметать подобную машину, то точно выжечь ей внутренности. А врагов всё больше и больше. Вот очередной танк появился на гребне горы, со странным жужжанием и гулом раскручивая блок стволов, что заменял ему главное орудие, буквально через пару секунд обрушив настоящий поток огня на позиции их взвода. Кто бы ни наводил эту пушку, он не заморачивался поиском целей, просто выкашивая траву перед собой плотным потоком снарядов, перемалывавшим бойцов с грунтом. А другой танк со странной короткоствольной пушкой ну совершенно неприличного калибра выстрелил снарядом, от разрыва которого капрала подбросило в его собственном окопе. -Да эти бронебойщики уснули там что ли? — злобно прошипел себе под нос Уолт, поворачивая голову направо и ища команду тяжёлого бластера, но увидел на месте их позиции только дымящуюся воронку. А воздух над ним теперь был наполнен не только гулом бластерного огня, но и трескотнёй ответной стрельбы. Эти странные голубоватые лучи поджигали траву, когда проходили сквозь неё, подбираясь всё ближе к его позиции. И словно этого было мало, с пронзительным свистом на их позицию с неба начали падать снаряды вражеской артиллерии. Капрал поймал себя на мысли, что их убивают не бластерами, и даже не столько лазерами, сколько кинетическим оружием. Примитивнейшими химическим масс-драйверами, которые нельзя было не узнать по огненным венчикам на грохочущих стволах, а также извергаемым вражескими пушками пороховым дымом. Нести такие потери от такого низкотехнологичного оружия недоразвитых дикарей было ещё обиднее. Надо что-то делать, или их всех просто перестреляют. Или отступать, или идти в атаку, чтобы доделать работу погибших бронебойщиков термальными детонаторами. Но делать это нужно не одному, а всем сразу, а ещё лучше с прикрытием, иначе их перебьют по одному. Но лейтенант не отвечает на запросы. Ранен? Убит? А на вершине холма появляются уже другие вражеские бронемашины, размером и вооружением значительно скромнее танков. А так же новый вал пехоты, которая наверняка всё это время ехала внутри. Атака при такой плотности встречного огня — чистое самоубийство, а потому Уолт лежит и стреляет, как и остальные оставшиеся бойцы. Как бы ни было тяжело, он не уронит ни своей чести, ни чести Айлона. Однако даже у него душа ушла в пятки, когда воздух наполнился громким шипением и рёвом, а пара коротких стволов одной из новых бронемашин извергла длинную огненную дугу, что протянулась к их позициям, прочертив по ним линию, взметнувшуюся в небо столбом жаркого пламени. Капралу даже показалось, что он слышал предсмертные вопли своих сгорающих заживо сородичей. Ещё одна ракетная установка всё же выстрелила, метким попаданием разорвав гусеницу одному из последних танков, что появился на гребне холма. Сколь бы не была проста и примитивна приводившая его в движение система, она всё равно была уязвима, и предсказуемо вышла из строя. Но даже обездвиженный этот монстр не прекращал стрелять из своего короткого, прямоугольного орудия, которое озарялось голубоватым сиянием прежде, чем выдать целую очередь быстро летящих энергетических сгустков, каждый из которых затем взорвался с яростью маленькой звезды, выжигая новые дыры в их оборонительных позициях. -Отходим! Отходим! — крикнул кто-то по рации на командной частоте. Может кто из сержантов всё же сумел взять командование на себя? — Общее отступление. От дыма горящей травы, трупов и ещё какой химической дряни уже было трудно дышать, и Уолт решил всё же покинуть своё укрытие, поскольку вражеские выстрелы ложились всё ближе, а голубоватые лучи уже впивались в бруствер его окопа, оставляя всё меньше от прикрывавшей его стены травы. Стараясь использовать начавшийся пожар как дымовую завесу, он пополз прочь от линии соприкосновения, держа винтовку в одной руке, а термальный детонатор в другой, как последний довод, который он мог применить в свою защиту. Но когда он удалился от уже уничтоженной линии обороны шагов на пятьдесят, и был практически готов подняться, то выработанная долгими тренировками привычка заставила его обернуться назад. И с ужасом заметить наступающую прямо сквозь разгорающийся пожар вражескую пехоту, поддерживаемую танками. Кто бы ни были эти люди, они определённо умели воевать. -Приготовиться к контратаке. — звучит приказ по радио, и капрал разворачивается, доставая штык-нож из ножен и примыкая его к стволу винтовки. Уже практически никто в галактике не использовал такое холодное оружие. Кроме Нова-Гвардии, которая чтила древние традиции. И пускай теперь у них были виброножи, суть от этого не менялась. Ну и в отличии от ряженых солдатиков для парадов на других планетах, Айлонцы умели пользоваться своими виброштыками. -В атаку! — уже просто кричит сержант, вскакивая в полный рост и кидаясь навстречу врагу, на ходу паля из своей винтовки. И пускай всего через пять шагов он падает срезанный ворохом белёсых лучей, остальные бойцы следуют его примеру. Их осталось совсем мало, всего около полусотни, но этого уже достаточно, чтобы заставить вражеских солдат остановиться. Танковые орудия ревут, посылая им на встречу потоки смерти. Двоих слева подбрасывает в небо вместе с кучей земли костедробящая сила взрыва. А парня справа разрывает на куски разрывы ревущих снарядов скорострельной бортовой пушки. Нова-Гвардейцы гибнут один за другим, но Уолта это не останавливает, как не останавливает ни одного из них. И ему повезло — даже получив пару касательных попаданий голубоватых лучей, что опалили его броню, оставив весьма болезненные ожоги на теле, он всё же добежал до расстояния точного броска гранаты. Одно нажатие кнопки, и термальный детонатор на боевом взводе. Бросок — и этот небольшой шар баррадиевой взрывчатки летит прямиком во вражеский танк. Взрыв, и проклятую машину поглощает сфера высокотемпературного пламени, неся огненную смерть всему живому, что окажется внутри. А когда она спадает, танк уже никуда не едет, а просто стоит и дымится, пока на его башне догорает труп пехотинца, сидевшего за пулемётом, а по броне стекают остатки внешнего оборудования. А потом он получает прямое попадание в грудь. Пулемётчик с другого танка всё же сумел полоснуть его очередью. Тяжёлые куски металла, разогнанные простейшей химической взрывчаткой, не столько пробивают его броню, сколько проламывают её, круша грубой силой удара кости и внутренности за ней. Такое оружие просто размазало бы обычного человека, и даже более крепкому Айлонцу не удержаться на ногах, и Уолт падает на спину. Но даже когда он лежал на земле, чувствуя, как тяжко ему стало дышать из-за сломанных рёбер, его лицо под шлемом расплывается в улыбке. Пускай он погиб, но он погиб не зря, не опозорив ни себя, ни своё подразделение, ни свою родину. С трудом повернув голову, он смотрит на сожжённый его термальным детонатором танк — последнее поверженное чудище, которое он сумел забрать за собой. И от осознания этой маленькой победы его агонизирующее сердце наполняется радостью быстрее, чем пробитые лёгкие — кровью. Вот к нему подошёл вражеский солдат, быстро подняв его винтовку, а потом пнув в бок. Больно было не столько от удара, сколько от шевеления в сломанных костях, так что раненый капрал невольно застонал. Но противник не стал его добивать, а только что-то прокричал остальным. Похоже, его хотят взять в плен. Наивные. Айлонец скорее сдохнет, чем сдастся. Но внезапный рёв двигателя заставляет Уолта снова повернуть голову к сожжённому танку. И с ужасом обнаружить, что казавшаяся уничтоженной машина на самом деле ещё жива. Даже после того, как она искупалась в высокотемпературном пламени, спалившим всё, что было на ней установлено, и даже оплавившим её броню, она всё же смогла заново завестись и даже сдвинуться с места. Это было практически невозможно. Её экипаж должен был если не сгореть сразу, то изжариться чуть позже, когда тепло нагретого металла дошло до внутреннего объёма. Но вместо этого она рывком сорвала запёкшиеся катки, разломала сплавившиеся сочленения гусениц, и с ещё большим лязгом и скрежетом, чем прежде, двинулась вперёд. Её орудия не стреляли, потому что от перепада температур им наверняка повело стволы, тем самым приведя их в негодность. Но враг даже не думал стрелять, просто продолжая ехать вперёд. И глядя на приближающуюся к нему гусеницу, раненый капрал думал только о том, что принял бы любую другую смерть, кроме такой — быть раздавленным примитивнейшей машиной уже после боя, видя приближение неминуемой смерти, и будучи не способным не то, что остановить её, но даже пошевелиться. И его последний сдавленный крик не смог перекрыть лязг и скрежет повреждённого механизма, когда тот сокрушил тело бойца десятками тонн стали. -Последний гадёныш. — сплюнул сержант на труп ксеноса после того, как танк проехал дальше. — И много мы потеряли из-за этих ублюдков? -Два танка и один БМП в металлолом. Ещё три на капиталку. — с грустью выдохнул подошедший поближе капрал. — А ещё у нас куча раненых и больше сотни убитых. -От дерьмо. — ещё раз сплюнул сержант. — Надеюсь, капитан сумеет объясниться за всё это. А то как бы не разжаловали. -Мда. Шестерёнки опять будут много бухтеть… -Да ладно. Их самую любимую игрушку не покоцали, так что нечего им возникать. — отмахнулся сержант, направляясь к остановившемуся чуть впереди танку, двигатель которого оказался заглушён, так что теперь уже стали отчётливо различимы удары о корпус изнутри. — Пошли, нужно достать капитана. Кажись, у него люки приварились…