Children of the Damned (Рабочее название)

      Июнь 1991 года       Восходящее солнце затопило багрянцем лужайки Тисовой улицы. То была неказистая улочка, состоящая из рядов плотно прижавшихся друг к другу таунхаусов — жилья для обеспеченного класса Лондонцев, не желавших нарушения своего покоя вечным шумом огромного мегаполиса. Именно в одном из таких домов, имеющем номер четыре, жила обычная британская семья, Дурсли. Мистер Дурсль занимал пост исполнительного директора в фирме «Граннингс», одного из лидеров рынка строительных инструментов. Его супруга, миссис Дурсль, была образцовая жена и домохозяйка. Высокая сухощавая блондинка, единственным смыслом жизни которой был сбор сплетен, просмотр сериалов и приготовление обеда, Петунья, могла с гордостью сказать, что она самая нормальная британка во всем графстве. Был у них и сын, Дадли, избалованный малый, учащийся престижной школы-интерната для мальчиков, Смелтингс. Скоро ему предстояло окончить свой первый год в этой школе и вернуться домой. Именно этот факт сейчас омрачал настроение четвертого жильца дома 4 по Тисовой улице. Им являлся худой мальчишка с растрепанными черными волосами и зелеными раскосыми глазами. Его звали Гарри Поттер.       Будучи сыном родной сестры Петуньи Дурсль, Гарри отличался разительно во всем — внешности, характере. Но не это заставляло семейство Дурсль ненавидеть его хуже террористов — Гарри являлся волшебником, как и его родители. Как гласило письмо, найденное десять лет назад вместе с младенцем под дверью, их убил какой-то Мистер «Хочу-быть-мертвым», и теперь Дурсли — его последние кровные родственники. Последние яро отрицали факт родства с какими-либо «ненормальными», и поэтому тема родителей Гарри была запретной. Казалось, жизнь Гарри была вся соткана из подобных табу. Его кузен Дадли, напротив, наслаждался вседозволенностью и попустительством со стороны родителей. Гарри очень повезло, что Дадли учился на год старше, чем он сам, а последний год провел в школе-интернате. В этом году он худо-бедно смог завоевать расположение сверстников и учителей и теперь довольствовался последними спокойными деньками перед приездом кузена. Он часто мечтал о том дне, когда за ним явится добрый человек, который навсегда заберет его из семьи Дурсль, или же он сам покинет эту вотчину «нормальности», доведенной до абсурда. Дурсли имели предвзятое отношение ко всему и всякому, отличавшемся от них хоть в чем-нибудь, пусть даже это были их собственные приятели. Казалось, если бы к ним явился серафим, они бы и в нем нашли изъян. Что уж говорить о Гарри, выглядящем как Люцифер во плоти с точки зрения его тети и дяди?

***

      Дни шли своим чередом, и наконец, настал тот самый день, когда Дадли вернулся домой. Для Гарри дом снова превратился из просто чистилища в настоящий ад.Ему пришлось прекратить слушать музыку в наушниках, так как тетя донимала его поручениями каждые пять минут. Мальчик даже подумать боялся о том, что случится, если тетушка найдет его «Волкмэн» и кучу кассет с альбомами «Айрон мэйдэн», «Юдас прист», и прочих представителей тяжелой музыки. Мало того, что тетя не приветствовала такую «дьявольщину», так и испепелила бы Гарри за кражу денег. Гарри же смог скопить семьдесят фунтов за участие в школьной деятельности и ярмарках, но никто бы не стал верить ему. Поэтому существование плеера являлось одной из многочисленных тайн и одним из его немногочисленных удовольствий.       Что ни говори, но при всем оказывавшемся на него давлении со стороны окружения, Гарри вырос очень свободолюбивым. Хоть ему и приходилось все время быть учтивым к Дурслям и выполнять кучу обязанностей по дому, Гарри жил лишь чаяньем того дня, когда он покинет этот стерильный гадюшник. Тогда-то он и сможет поступать так, как велит его собственное сердце. А пока придется стиснуть зубы и быть пай-мальчиком.

***

      Однако, чему быть, тому не миновать: вскоре вернулся Дадли и жизнь стала напоминать череду дней в концлагере. Но самое худшее произошло в день рожденья Дадли.       Из-за болезни его запасного соглядатая, миссис Фигг, Дурслям пришлось взять Гарри с собой в поездку в Лондон. И зачем Дурслям, которые терпеть не могли животных, понадобилось в зоопарк, тем более в террариум? Непонятным образом Гарри удалось поговорить с огромным удавом и вызволить его из стеклянного вольера. Теперь он был заключен в свой чулан. Единственным плюсом сложившейся ситуации являлось то, что Гарри был предоставлен себе на долгое время и мог, не боясь, наслаждаться мелодиями свободы.       «Когда-нибудь вам это аукнется», — было его последней мыслью перед тем,как сон забрал его сознание.

***

      Никто не мог помыслить о таком стремительном развитии событий. Через неделю после злополучного инцидента Гарри обрел «свободу» и вновь приступил к выполнению своих обязанностей по дому. Тут-то и начались странности — тетя Петунья заставила его поджарить бекон для завтрака, а дядя Вернон — забрать утреннюю газету. Оба эти поручения были уникальными — тетя никогда не пускала его на свою вотчину, а дядя всегда забирал почту самостоятельно, так как опасался пропажи своей корреспонденции.       Письмо, будто пришедшее из средневековья ошарашило Гарри. Конверт, скрепленный сургучной гербовой печатью, да еще и изготовленный из пергаментной бумаги поражало желтизной, а изумрудно-зеленые чернила, до боли напоминавший Гарри тот жгучий древний антисептик, которым ему приходилось обрабатывать свои царапины, лишь добавляли странности этому посланию.       Как оказалось, шокирован был не только Гарри. Крики о «ненормальности этого урода», казалось, были слышны уже в Вестминстерском аббатстве и беспокоили покой мертвецов. Картину довершило внезапное появление девушки, одетой в кожаную куртку с шипами, что вызвало одобрительную ухмылку Гарри и вопль Петуньи «А это что за фрик?»       Ответ девушки поразил и самого Гарри:  — В каком-то смысле я его сестра.