Я научу тебя любить.

«Нет!» Он судорожно прижался ещё сильней к своему лучшему другу – Бекхёну, и тот успокаивающе обхватил его хвостом. Но это не спасало. Кёнсу чувствовал этот леденящий взгляд, знал, что пришли за ним. - Выбирайте, котятки самые лучшие, - любезно улыбался клиенту хозяин магазина. Тот кротко усмехнулся, оторвав, наконец, взгляд от одного единственного, кажется, только сейчас замечая остальных. «Котятки… Во мне из кошачьего только уши, хвост, когти и повадки. По крайней мере, человечности явно больше, чем в тебе, алчный старик», - зло морщился Кёнсу, пряча лицо на груди друга. Тот же, вцепился в него пальцами, явно что-то почувствовав. Очередной клиент не просто пугал. Скорее ужасал, заставлял прийти в леденящий ужас. Одет он был как обычный богатый юноша, но внешность… Белоснежные, будто лишённые естественного пигмента волосы беспорядочно торчали в разные стороны. Глаза с полностью чёрными зрачками неестественно ярко блестели и затягивали в пучину любого, кто посмеет взглянуть. Под ними же пролегли глубокие тени, ещё сильнее выделяя безумный взгляд. На шее мягко пульсировала татуировка в виде хитросплетения вен и артерий, ровно в такт биению сердца. Обведя взглядом поджавших хвост ушастых парней, он всё равно вернулся к нему. Кёнсу всё сразу понял. Татуировка выдавала с потрохами своего обладателя, ведь сейчас она крутилась и вертелась словно сумасшедшая. - Его, - хрипло произнёс юноша, - хочу его… Кёнсу громко зашипел, когда его отцепили от лучшего друга. Он извивался, царапался, кусался, из последних сил пытался вырваться из чужих рук. Нет, только не это. Малыш Кённи ещё не дождался. Он же обещал. Расцарапанные когтями лица рослых мужчин искажались от злобы. Редко кто сопротивляется, так, как это делал он. - Несите успокоительное, - рявкнул хозяин магазина, и спустя мгновения Кёнсу обмяк в чужих руках. - Теперь ты мой, - жаркий шёпот на ухо, и парень понимает, что теперь ему никуда не деться. «Чонин…» *** Ладонь. Такая большая, тёплая. Определённо очень родная. Но почему? Наверное, это сон. Он его больше никогда не увидит. Как давно это было? Пять лет назад, десять? Кёнсу потерял счёт времени. Но всё же… Эта рука. По телу разливалось тепло. Сквозь дрёму просачивалось собственное мурлыканье, и на губах невольно застыла улыбка. Кёнсу уже хотел было поддаться ладони, на его волосах, но резко всё осознал. Чужая, отвратительная и холодная рука была тут же оцарапана, а парень, прижимая к себе одеяло, громко шипел. - Ууу, как ушки прижал, - усмехнулся его новый хозяин, совсем не обращая внимания на кровоточащие царапины, - милашка. Кёнсу зашипел вновь, прижимая клочок ткани сильнее. Почему он обнажён? Это безумно злило его. - Ты, между прочим, расположился на моей кровати, - начинал раздражаться юноша, - поэтому соизволь соответствовать. Тот лишь фыркнул, не желая слушаться. Хозяин хищно оскалился не хуже его самого. Явно разозлился. В него прилетел клочок бесформенной ткани. - Футболка – единственное, что будешь носить, - ледяным тоном произнёс он, - одевай и иди за мной. В этот раз Кёнсу не ослушался. Обнажённым ходить не хотелось, да и оставаться в постели этого монстра тоже. Он смиренно плёлся вслед за ним. - Твоя комната, - хозяин распахнул дверь, вталкивая его внутрь, - миски с едой, кошачья подстилка, небольшой шкафчик с одеждой. Тебе хватит. Парень смиренно кивнул, поджимая уши сильнее. Но хвост выдавал его эмоции не хуже татуировки на шее хозяина. Тот раскачивался из стороны в сторону, символизируя явное раздражение. «Животное. Я для него домашний котёночек. Отвратительно». Тот же с издевательской улыбкой на полных губах наливал в миску молоко. - Кис-кис, милашка, - почти пропел он, - время кушать. Кёнсу подавил в себе слёзы унижения и встал на колени, склоняясь над молоком. - Хорошая киса, - прошептал хозяин, наблюдая, как тот смиренно лакает белую жидкость. Но стоило лишь протянуть руку, как тот зашипел. - Но гордая, - продолжил он, - и мне это нравится. Кёнсу смог спокойно выдохнуть, когда тот, наконец, ушёл. Не имея выбора, он устроился на кошачьей подстилке, которая, слава богу, соответствовала его размерам. Он сжался в клубочек, пытаясь сдержать слёзы, и с тоской вспомнил те прикосновения. «Чонин». Сколько можно верить, надеяться? Конечно это всего лишь несбыточная мечта. Теперь уж точно. «Хорошо хоть, что не старый извращенец». *** - Чонин, - тихо прошептал он, просыпаясь. Так тепло. Кёнсу невольно урчал, поддаваясь ладони. - Когда тебе кто-то снится, ты становишься таким ласковым, - услышал он шёпот на ухо, - что даже обидно. Кто же владеет твоими мыслями и снами, котёночек? Парень мгновенно вскочил, одарив хозяина очередными царапинами, но замер, когда почувствовал что-то на шее. Юноша хрипло рассмеялся, пальцем поддевая подвеску на ошейнике. - Малыш Дио, - наигранно ласково произнёс он и продолжил смеяться. - Я не стану на это отзываться, - впервые подал голос Кёнсу. - Неужели? – улыбался хозяин, - не будешь слушаться? - Ни за что, - прошипел парень. Удар. Удар. Ещё один. Он кричал, вырывался, царапался вновь. Но что-то было не так. Те амбалы в магазине были в стократ слабее. Здесь что-то подавляет. Морально. Убивает. Хозяин беспощаден. Он хрипло смеётся, сдирая кожу на его бёдрах. Вколачивается, вбивается… насилует. Кёнсу кричит, умоляет, плачет. Невыносимо. Всё заканчивается, не успевая и толком начаться. - Ты будешь слушаться, - шепчет юноша, и от чужой ласки маленькому котёнку хочется блевать. *** - Хэй, - слышится чей-то тихий кроткий голос, и Кёнсу вновь просыпается, вскакивая и громко шипя, - тише-тише, я не причиню вреда. Это не хозяин. Кто-то другой. Кто-то хороший, с тёплой улыбкой с ямочкой на щеке и с не менее тёплым взглядом. - Меня зовут Исин, я не сделаю тебе ничего плохого, - осторожно произносит он, пытаясь прикоснуться. Но парнишке всё ещё страшно, какое тут теперь доверие к людям? - Твои раны, - ещё тише, чем ранее, произносит юноша, - там… тебе нужна моя помощь. Прошу, доверься. Кёнсу долго всматривается в его глаза, пытаясь понять. Тепло, немного тревоги и море всепоглощающей любви. Этот человек.. Он прикрывает глаза, позволяя ему прикоснуться. - Спасибо, - произносит Исин и мягко обнимает его, почти невесомо, боясь напугать, - всё будет хорошо… И котёнку хочется верить в это. Ему бы он поверил. Ведь этот человек просто волшебный. Святой. - Вот и всё, - улыбается юноша, выпуская его из объятий. И действительно, Кёнсу почувствовал себя намного лучше, только небольшая слабость осталась. - Дио, я принёс тебе немного покушать, - продолжая улыбаться, Син поставил перед ним несколько тарелок со съестным, - не знаю, что ты любишь… - Всё в порядке, - произнёс парень, проигнорировав обращение по кличке. Голос оказался хриплым. Видимо… видимо он сильно кричал, - спасибо тебе. - Ничего, - юноша осторожно потрепал его за ушком, пока он набивал себе рот, - если бы Кай не сказал, то я б даже и не знал, что ты здесь. - Кай? - Твой хозяин, - поправил себя Исин, и Кёнсу подавился. Изнасиловал, а потом подослал лекаря? «Какая забота». - Он не всегда таким был, - словно прочитав его мысли, грустно произнёс юноша, - поэтому я всё ещё здесь. Верю, что Кай станет прежним добрым и улыбчивым мальчишкой. - Ты… любишь его? – скромно спросил котёнок. - Люблю, - улыбка из грустной вновь стала тёплой, - как капризного младшего братика, как люблю тебя, как люблю солнышко за окном, как всё живое. Я состою из любви. Сказать, что Кёнсу удивился – ничего не сказать. Он совершенно не понимал, как в человеке может быть столько тепла и заботы? - Всё дело в моей целительной силе, - кажется, все мысли у парнишки легко отражались на лице, - без любви нет целения. Я не сразу это понял. Да и не сразу смог простить весь мир. Но смог. Мне помог такой же котёнок, как и ты. - А его ты тоже любишь, как всё живое? - Нет, - голос Исина снизился до шёпота, - его намного сильнее. Кёнсу невольно рассмеялся, вторя своему собеседнику. Давно ему не было так легко. Улыбка почти сразу пропала с его губ… Он скучал по Бекхёну. - Ну, вот, - нахмурился Исин, - только смеялся… - Скучаю по другу, - прошептал котёнок, и юноша понимающе кивнул. - Однажды вы вновь увидитесь, обязательно, - подбодрил его Син, - как-нибудь познакомлю тебя с Чунмёном, он живёт тут недалеко, в старом игровом домике Кая. Парнишка кивнул, вновь натягивая улыбку. Юноша ушёл, забирая тарелки, заодно возвращая чувство пустоты и одиночества. - Чонин, - прошептал Кёнсу. *** Котёнок потерял счёт времени. Он жил лишь какими-то жалкими моментами. Еда, сон, еда, сон. Когда приходил Исин, парень счастливо улыбался, слушая новые истории, а после грустно, когда тот уходил. А потом был Кай. Много Кая. Везде. В его теле, в его мыслях, зверскими следами на коже, чудовищной болью, раздирающей изнутри. Юноша играл им, как хотел, издевательски выплёвывая кличку «Дио». Кёнсу устал плакать, устал вырываться и не подчиняться. Он привыкал к кличке, привыкал к боли. Стало безразлично. - Ты начинаешь наскучивать мне, - нахмурился хозяин, - уж лучше бы вырывался. - Уж лучше улица и смерть, чем оставаться здесь, - сипло прошептал он в ответ. Юноша промолчал, лишь кинул к его «постели» небольшой свёрток. - Сегодня будет мой старый друг, приведи себя в порядок к вечеру, - произнёс он, закрывая за собой дверь. «Если бы я ещё знал, когда это – вечер». - Ваа, ты так вырос! – воскликнул миловидный юноша, ростом примерно с Кёнсу, - а как изменился… Я скучал. На оленьих глазах выступили слёзы, и он, поддавшись эмоциям, обнял старого приятеля. Котёнку показалось, что Кай брезгливо поморщился, но мгновенно пришёл в себя, отвечая на ласку. - Да, я тоже, тоже, - смущённо произнёс хозяин, отстраняясь. - Какой у тебя милый котёнок, - всё щебетал, как представил его Кай, Лухан, - и вы так замечательно смотритесь. - Спасибо, - пожал плечами юноша, - а это… Хозяин имел в виду парня, позади его друга. Ушки были чуть больше, чем у Дио, а хвост пушистее. - Мой парень, Сехун, - счастливо улыбнулся Лу. «Парень?» - Кёнсу безусловно был шокирован. Неужели есть и те, кто относится к ним как равным? Исин не в счёт… Но Кай, кажется, воспринял это нормально, не без очередной явной брезгливости пожимая взрослому котёнку руку. Но не один он воспринял данное знакомство в штыки. Сехун пронзил его испытывающим взглядом, явно не доверяя хозяину дома и старому другу его Лулу. - Пройдём к столу, - разбавил нагнетающуюся атмосферу юноша, и Кёнсу смиренно последовал за ним. Впервые, ему было дозволено нормально есть за столом со всеми. Он старался не обращать на себя излишнего внимания, чтобы хозяин не злился и мог спокойно пообсуждать былые деньки со старым другом. Кажется, их действительно связывало многое: садик, школа, университет. «Наверное, это можно было бы обсуждать часами», - подумал Дио, медленно жуя. Он задержал взгляд на Сехуне и был озадачен. Котёнок видел в Кае врага. Будь его воля, он бы схватил возлюбленного и убежал с ним далеко-далеко, главное подальше отсюда. Постепенно и Хань стал это замечать, нервничая всё больше. - Думаю, вы устали после долгой дороги, я провожу вас до спальни, - натянул дежурную улыбку хозяин дома, - Дио… иди к себе. Парнишка не смел ослушиваться. *** - Нам нужно убираться отсюда, - шипел Сехун, опасно раскачивая хвостом и навострив уши, - здесь опасно. Этот Кай опасен. Дио… он весь в ранах. Сплошная боль. Физически его кто-то подлечивает, но душа у него вся истерзана. - Я верю тебе, но… - Лухан всё ещё ярко помнил тёплого и доброго мальчишку, - как же так… - Прошу, уезжаем, - молил котёнок, - как можно скорее… - Как скажешь. *** - Кто это? – его разбудил требовательный голос, - что за парень тебе снится? Кай в это утро не выглядел разозлённым или нахмуренным, лишь немного задумчивым. - Он как-то спас меня, - невольно погрузился в мысли котёнок, - подобрал и помог спрятаться. - Ммм, - задумчиво промычал хозяин, - расскажешь? Кёнсу пожал плечами. В этом нет ничего такого. Старая и давно умершая надежда на счастье. - Я бежал из питомника лет в десять, - продолжил рассказ он, - сам уже не помню, как смог. И меня нашёл этот парень, пригрел, прикормил, дал дом. Небольшой детский домик для игр, но это намного лучше, чем ничего. Он приходил каждый день, приносил еду. Мы много разговаривали, смеялись. Парнишка любил трепать меня по волосам, таскать за щёчки, но это не было противной лаской. Скорее привычной нормой… А потом меня нашли сотрудники питомника. Я даже не смог ничего сказать ему на прощание. Он пришёл, а меня нет… Отвратительное чувство, наверное. По телу котёнка пробежались мурашки, а слёзы подкатили к глазам. - Я обещал себе, обещал, что смогу сбежать снова, - всхлипывал парень, - что найду… найду его. Но теперь… помню только имя. - Чонин, - закончил за него хозяин. Его взгляд был без привычной холодности, потускневший, задумчивый. - Да, Чонин, - стирая слёзы тыльной стороной ладони, кивнул Дио. И снова боль. Почему снова? Почему он терпит? Слёзы всё не останавливаются, ведь ему противно. От самого себя. Чтобы сказал Чонин, увидев его сейчас? - Чонин, - жалобно кричит котёнок, сжимая ладони, терпя удары и раздирающую боль в заднице, - пожалуйста… пожалуйста… Чонин. - Зови, зови его, - хриплый смех пропитан ядом, - продолжай. Его волосы в крепкой хватке кулака, и рот невольно открыт в теперь уже немом крике. - Ну, же, - толчки всё грубее, размашистей, - зови Чонина. - Чонин, - на последнем издыхании хрипит Кёнсу. Вакуум. Пустота наполняет маленькую комнатку. Постепенно в неё проникает хриплое дыхание, а после неосторожно брошенное: - Я и есть Чонин. *** Теперь ночи были пронизаны не только физической болью. А другую Исин не умел лечить, хоть и очень старался. Котёнок прилежно звал. Он почему-то теперь искренне верил, что Чонин вернётся. Прежний. Его Чонин. С тёплыми шоколадными глазами и мягкой нежной ладонью. Руки Кая же не знали, что такое нежность. Каждое, даже лёгкое, касание оставляло синяки. - К нам придут гости, оденься подобающе, - брошено так небрежно, словно прислуге. Хотя кем он является? Подстилкой? Почти одно и то же. В назначенное время котёнок смиренно ждёт в холле, вперив свой взгляд в пол. Слышатся приветствия, пересмешки: вполне знакомые вещи среди друзей. - Дио, поздоровайся, - раздражённо ворчит Кай, и парень послушно поднимает взгляд. Внутри всё переворачивается. Сколько в нём слёз? Целая Марианская впадина, кажется. - Бекхён, Бекхён, Бекхён, Бекхён…, - без конца бормочет он, падая на колени перед некогда любимым лучшим другом. - К-кёнсу…? – тот не менее шокирован, чем остальные, - Кённи… Юноша крепко прижимается к нему в ответ. - Я думал, никогда не увижу тебя больше, - озвучивает мысли за двоих Бек, на что парень что-то невнятно бормочет, громко всхлипывая и вызывая смех старшего, - тише-тише… теперь я рядом. *** Бекхён был рядом. Бекхённ-и. Его Бекхённ-и. Кажется, что появился смысл жить и терпеть. Лучший друг приходил к нему часто, даже без своего хозяина – Чанёля. Ему это совершенно не воспрещалось. Потому что Бекхёну невероятно повезло: вообще-то, ему было безразлично, кто его купит – лишь бы купил. Он бросился с мольбой на следующего же покупателя, пришедшего после Кая. Так юноша увеличивал шансы увидеться с лучшим другом. К тому же его покупатель оказался хорошим парнем, в которого котёнок успел влюбиться. Кёнсу со счастливой улыбкой слушал рассказы друга, искренне радуясь за него. Сам же он предпочитал умалчивать своё положение в этом доме. Совсем не хотелось расстраивать такого счастливого Бекхёна. Тот бы непременно захотел помочь ему, вытащить отсюда, вовлекая в проблемы самого себя и своего хозяина. Поэтому парнишка смиренно молчал, на удивление Каю. Юноша теперь вообще как-то странно поглядывал на него, изучал, даже прекратил издеваться над ним ночами, позволяя свободно выдохнуть. Спустя долгое время, Кёнсу действительно расслабился. Они лежали с Бекхёном в гостевой комнате на большой кровати, тайно перешёптываясь и тихонько посмеиваясь. Раньше их вечера постоянно проходили в такой приятной интимности, а спустя большое количество времени, оба успели сильно заскучать по этому. Кёнсу вечно перебирал кончик хвоста Бека, который раньше позволял делать это только ему. А друг в ответ вылизывал его ушки, щекоча дыханием. Идиллия. Котёнок совсем не хотел с ним прощаться. Он мечтал уснуть в этих объятиях и проснуться на свободе, с ним, навсегда… и с Чонином. С тем милым пареньком с заразительной улыбкой. Но Бекхёну нужно уходить, а вместе с ним уходит тепло и воспоминания. - Вы, наверное, частенько шалили друг с другом в питомнике, - с ухмылкой протянул Кай. - Что ты имеешь в виду? – нахмурился Дио. - Ну, - наигранная задумчивость заставила парнишку напрячься, - молодым котятам наверняка интересна собственная физиология. - Глупости, - смутился он, хотя припоминал несколько моментов. Но это же нормально? Они друзья, им было интересно. - Но вы же так близки, - прошипел Кай так близко, что Кёнсу невольно дёрнулся. - Мой! – прорычал в следующий момент хозяин. Снова боль. А он так отвык от неё. Глупый. Она никогда не закончится. - Мой… мой… мой, - как заведённый шептал Кай, сжимая его в своих объятиях, яростно вколачиваясь, - мой… мой… Юноша вгрызался в его кожу, оставлял следы, метил. - Мой! – звучит так жалобно, так жалко, что невольно в сердце что-то дёргается. Бешеный темп прекращается, хозяин замирает, но через секунду начинает трястись мелкой дрожью. - Мой…, - почти полушёпотом, невесомо. На щеку Кёнсу падает тёплая капля, и он тут же распахивает глаза. - Чо… нин? - Кённи, мой Кённи… «Хэй, Кённи, я снова принёс тебе немного фруктов…. Кённи, ты сегодня такой милашка… Кённи, ты ведь останешься со мной тут, навсегда, да?...» - Чонин! - почти вскрикивает котёнок, шумно выдыхая воздух. Как? Почему? Он пытается вглядеться в лицо над ним, и понимает, что Кай меняется. В прямом смысле, на глазах. Тени под глазами постепенно пропадают, глаза теряют холодный блеск, возвращая тёплую мягкость, а волосы мягко опускаются, окрашиваясь в родной каштановый. Через несколько мгновений на его лицо сыплются бесконечные поцелуи, руки мягко гладят его кожу, стирая в памяти грубые прикосновения, а раны бережно зализываются. Кёнсу не знал, что секс бывает ещё и невероятно приятным. *** Неужели и ему досталась небольшая доза счастья? Неужели заслужил? Так страшно было в это верить. Изредка он вновь и вновь вздрагивал от касаний Чонина, но постепенно привыкал, вызывая у юноши улыбку. Оказалось, что Чонин – метаморф. Под властью эмоций менялась его сущность и внешность, и когда в судный день он вернулся в свой детский домик и не нашёл там Кёнсу – сердце готово было остановится. Постепенно его поглощало одиночество, а сердце метаморфа выращивало новую стену, новый характер, защищающую от него. А потом Кай просто тоже влюбился в Кёнсу, открывая для себя новое чувство и предоставляя место Чонину. Теперь всё встало на свои места Почти. Чонин мучился. Точнее не совсем он. Котёнок видел, как изредка его взгляд становился туманным, задумчивым. Кончики волос иногда упорно не хотели поддаваться расчёске и даже белели. Кай был безумно влюблён, и он не знал, как любить. В любовных порывах касания Чонина бывали грубыми и несдержанными, а слова обидными. - Позволь мне поговорить с ним, - прошептал Кёнсу среди ночи, после нескольких бессонных часов раздумий. Во взгляде Чонина страх. Он не хочет, чтобы его любимый вновь страдал, если пойдёт что-то не так. - Доверься, прошу, - парень мягко гладит его по щеке, передавая капли своей уверенности, и хозяин кивает. Теперь Кённи не боится этого взгляда, теперь ему больно видеть. Кай – одиночество. Сплошная концентрированная тоска. Это – взгляд боли. Ладонь котёнок не убирает, продолжая мягко поглаживать бархатную кожу.- Кай, - мягко шепчет он, а юноша в полном смятении, дрожит, не знает что делать, нервничает. Первое касание кажется не просто грубым, даже болезненным, но парнишка смиренно терпит, выдавливая из себя улыбку. Губы Кая дрожат, и он одёргивает руку, больше не осмеливаясь вообще приближаться. Кёнсу такой хрупкий… «Я его сломаю». - Всё хорошо, у тебя получится, - уверенно улыбается тот, садится сверху и прижимается к его сердцу, крепко-крепко, мурлычет, вызывая потоки тепла у обоих, - я научу тебя любить. По спальне разносится чистый звонкий смех, и парнишка заворожено вслушивается в эти звуки. - Знаешь, кажется, Чонин ревнует, - сквозь приступ, не презренной усмешки, а мягкого хохота, выдавливает из себя Кай, а сердце маленького котёнка сходит с ума, ведь Одиночество научилось смеяться.