Чтение первое — Дмитрий

      — Привет, Ютуб, с вами Ларин, — шаблонно проговорил Дмитрий.       В обзор камеры попадал мужчина, сидящий за столом. Фон — светлая стена, стол — нижний край кадра.       — Недавно я узнал о проекте «Hysterical Literature», в русскоязычном варианте — «Литературный оргазм». Это ряд видеороликов, в которых женщины читают вслух отрывки из книг, пока вибратор, находящийся под столом, доводит их до оргазма. Я посмотрел некоторые «чтения» и нашёл их довольно интересными. Сегодня попытаюсь примерить подобную роль. — Ларин криво усмехнулся.       — Да, я не женщина. И вибратора у меня нет. Хотя, конечно, есть. Каждый день пользуюсь и всем советую. Но он сломался от слишком частого пользования. Донаты со следующего стрима пойдут на новый. Собирают же деньги на джакузи, чем вибратор хуже? — Ларин довольно прищурился собственной шутке. Внезапно он дёрнулся и бросил вниз удивлённый взгляд.       — Нет вибратора, но есть книга.       Он взял со стола книгу карманного формата и поднял. На бежевом переплёте большими красными буквами значилось: «Собачье сердце», а чёрными и выше — «М. А. Булгаков».       — Это сборник. Читать буду отрывок из повести «Роковые яйца». Вибратор заменит некто, сидящий под столом.       Ларин открыл книгу, достал бумажную полоску, заложенную меж страниц, и отложил.       — Истошный визг пронизал весь совхоз, разросся и взлетел, а вальс запрыгал как с перебитою ногой. — Одолев первое предложение, Дмитрий оторвался от книги и посмотрел в камеру. Перевёл взгляд вниз, после чего вернулся к чтению.       — Голова из зелени рванулась вперёд, глаза её покинули Александра Семеновича, отпустив его душу на покаяние. — Голос ни разу не подвёл. Ларин читал медленно и спокойно, держа книгу на весу.       — Змея приблизительно в пятнадцать аршин и толщиной в человека, как пружина, выскочила из лопухов, — ровную интонацию нарушила улыбка, исказив голос весёлыми нотками. Он закусил нижнюю губу в попытке подавить неуместную эмоцию.       — Туча пыли брызнула с дороги, и вальс кончил. Кончился, — исправил обмолвку. Рука взметнулась к горлу, расстегнув верхнюю пуговицу.       — Змея махнула мимо заведующего совхозом прямо туда, где была белая кофточка на… на дороге, — голос дрогнул, отчего Ларин запнулся. Глубоко вздохнул, прикрыв на пару мгновений глаза. Руки начал сотрясать лёгкий тремор, который он не мог унять. Книга затрепетала тщедушной бабочкой.       — Рокк видел совершенно отчётливо: Маня стала жёлто-белой, и её длинные волосы, как проволочные, поднялись на пол-аршина, — Дмитрий резко дёрнулся, раскрыв рот в немом изумлении, — над головой. — Дрожь пальцев усилилась.       — Змея на глазах Рокка, раскрыв на мгновение пасть, из которой вынырнуло что-то похожее на, — он закрыл глаза, не дочитав предложение до конца. Несколько секунд тишину прерывало лишь частое и рваное дыхание. Ларин медленно открыл глаза, смотря в камеру расфокусированным взглядом. На его губах блуждала блаженная улыбка. — Что-то похожее на аршин над землёй. Не то. А-а-а, строчку пропустил. Что-то похожее на вилку, ухватила зубами Маню, оседающую в пыль, за плечо, так что вздёрнула её на аршин над землёй.       — Тогда Маня повторила режущий пред… смертный… предсмертный кри-и-ик. — Голос дрожал и срывался, выдавая внутреннее состояние. — Змея извернулась пятисаженным винтом, хвост её взимал… взмыл… взмёл смерч, и стала Маню да… да-а-а… да-а-а-авить. — Трясущиеся руки не могли больше удерживать вес книги, потому она упала на стол, придавленная подрагивающей ладонью.       — Та больше не издала ни одного звука, — скороговоркой выпалил Ларин, прерывисто дыша. — И только… только… и только Рокк слышал, как лопались её ко-о-о-ости, — простонал он, что шло в разрез с контекстом. — Высоко над землёй. Над землёй взметнулась голова Ма-а-а-ани, нежно прижавшись к змеиной щеке. — Голос вздрагивал, как сухой лист на ветру. Дмитрию отчаянно хотелось прекратить чтение. Отложить книгу, отбросить её, изорвать, сжечь, но он подавил, хоть и не без труда, иррациональное желание.       — Изо рта-а-а-а, — заскулил он, прикрывая глаза, — у Мани плеснуло кровью, выскочила изломанная… сломанная рука. — Ларин окончательно утратил власть на голосом, который то вскакивал вверх, то падал вниз, пропадал и срывался. Неразборчивый шёпот сменяли истеричные выкрики. — И из-под ногтей брызнули фонтанчики крови.       — Затем… змея, вывихнув… челюсти, раскрыла пасть и… разом надела свою голову… на голову… Мани. — Он всё чаще останавливался, жадно вдыхая воздух. — А-а-а-а-а! И стала… стала налезать на неё, как перчатка-а-а-а на палец. — Дмитрий склонился к столу, волосы коснулись бумаги. Кисть была сжата в кулак и закушена в попытке подавить особенно громкий стон. Второй рукой он ухватился за край стола. Костяшки пальцев левой руки побелели от напряжения, а правой — покраснели от укусов.       — От змеи во все стороны… било такое жаркое дыхание, что… что оно, — читать дальше не представлялось возможным. Пальцы конвульсивно подрагивали, словно их свело судорогой. Закладка оказалась безнадёжно смятой и разорванной. Ларин напрягся и вскрикнул.       — Юра-а-а-а-а! — выкрикнул он, а после тряпичной куклой безжизненно упал на стол.       — Дима, бля! — донёсся из-под стола недовольный мужской голос. — Заебал, бля, палить меня. Второй день снимаем! Сам, бля, будешь под этим ёбаным столом сидеть.