Серьёзные отношения

«Давай, Фуруя. Прямо в центр, со всей силы. Последняя подача - и мы станем на шаг ближе к Кошиену». Фастбол приближается так быстро, что даже Миюки не может уследить за ним, но мяч так и не ударяет в перчатку. В последний момент беттеру всё-таки удаётся его задеть. В то же мгновение раннеры срываются с баз, а мяч катится по полю - прямо под ноги питчеру. Фуруя подбирает его, вновь замахивается, кидает... - Аут! - выкрикивает судья. - Гейм сет! Миюки чувствует, как напряжение, охватившее поле плотным пузырём, лопается, и такое привычное, приятное чувство наполняет тело, заставляя вмиг забыть об усталости. Они победили. Игроки Сэйдо ликуют, Курамочи первым добирается до Фуруи и едва не валит того с ног, напрыгивая со спины и осыпая поздравлениями. Фуруя сияет, когда вокруг него маленькой толпой сбивается вся команда. Он впервые выстоял на горке все девять иннингов и честно заслужил их признание. Хоть под конец и пропустил на базы сразу троих раннеров... Значит, повторять этот подвиг ему пока рановато. - Эй, капитан, чего стоишь в сторонке?! - вопит Курамочи, отлипнув от Фуруи. - Я скромный, - улыбается Миюки, разминая колени. Курамочи загибается от хохота и не успевает сострить в ответ - их зовут на построение. Поблагодарив соперников за игру, Миюки на мгновение прижимается плечом к плечу Фуруи, чувствует дрожь его тела и едва успевает подхватить под руку, когда тот спотыкается о порожек дагаута. Ноги его совсем не держат, и Миюки уже примеряется, как бы дотащить его до раздевалки, но когда тренер Катаока отмечает, что Фуруя неплохо выстоял против неслабых беттеров, у того будто второе дыхание открывается. Он снова выпрямляется, и счастьем от него фонит так, что это ощущается физически. Только дрожь не проходит. Где-то неподалёку орёт Савамура, одновременно радуясь победе и беснуясь оттого, что на поле его так и не пустили. Миюки прикидывает, что найдёт ещё силы покидать с ним вечером мяч - этот если не выплеснет лишнюю энергию, то достанет абсолютно всех вокруг, и даже Курамочи с ним не справится. А вот Фуруе, наверное, одного компресса будет мало... Так что сегодня придётся забыть об отдыхе и вспомнить последовательность приёмов лечебного массажа. Давненько он этим не занимался. Миюки тяжело вздыхает, но на всякий случай радуется, что хоть Нори нормальный. Впрочем, эти первогодки и вдвоём его в могилу загонят. *** Фуруя приходит вечером, как и договаривались. У него всё ещё влажные волосы, на шее висит полотенце, а футболка потемнела от впитавшихся капель воды. Миюки пропускает его к себе в комнату и закрывает дверь на защёлку. - Раздевайся и ложись, - кивает Миюки в сторону своей застеленной кровати. Под вечер настроение его заметно портится: адреналин полностью выветривается ещё на пути к школе, разбор ошибок с командой выматывает нервы, а Савамура добивает своими воплями и внезапно мощными подачами в диком количестве. Последние силы Миюки тратит на то, чтобы не прибить это гиперактивное недоразумение, а значит Фуруе придётся либо быть абсолютной лапочкой, либо отдуваться за всех. Миюки поджимает губы, глядя на последний флакончик с массажным лосьоном, и делает мысленную пометку - сподвигнуть остальных самостоятельно закупаться нужной косметикой. И с чего он, вообще, такой щедрый и добрый сегодня? Можно было напрячь Харуичи. Хотя... Миюки искоса наблюдает, как Фуруя скидывает футболку, а после тянет вниз и штаны с бельём. - Достаточно было раздеться по пояс. - Вы не уточнили, Миюки-семпай. - Да не важно, ложись. Руки вдоль тела выпрями и расслабься, - советует Миюки, присаживаясь на край постели вслед за распластавшимся Фуруей. Фуруя отворачивает лицо к стене и вздрагивает, когда прохладные капли лосьона падают ему на спину. - Эй, пододвинься, - просит Миюки, пихая пальцами в бок, а когда Фуруя переползает на середину постели - седлает его голую задницу и улыбается довольно, расслышав удивлённый вздох. - Так удобнее будет, - уверяет он, и Фуруя вроде бы расслабляется. «Рано радуешься, монстрик»... У Фуруи чистая гладкая кожа, и пальцы Миюки легко скользят по спине, плечам, рукам, чутко прощупывают каждую мышцу, разминают и разгоняют кровь. Искусство массажа - полезное умение, потому Миюки в прошлом году не пытался увиливать от семпаев, а скорее считал их своими добровольными подопытными. Если честно, ему самому нравится слушать довольные стоны и быть их причиной. Есть что-то особенно приятное в том, как человек расслабляется под твоими руками, открывает тебе беззащитную спину. Вот и Фуруя закрывает глаза, доверяясь своему семпаю. И молчит. Дышит тихо приоткрытым ртом, и Миюки понимает - если не начнёт действовать сейчас, этот засранец просто-напросто уснёт. Потому Миюки заканчивает с лечебной частью и чуть сползает вниз, садясь Фуруе на бёдра. Красота Фуруи колеблется между нежностью и силой - по крайней мере, так кажется Миюки. Он выливает ещё немного лосьона, тот скатывается по плавному изгибу спины, собираясь лужицей на пояснице - Миюки прикусывает губу, глядя на едва заметные приподнявшиеся волоски на коже, и растирает лосьон раскрытыми ладонями до самых плеч. Не разминает, просто гладит, обводит пальцами выступающие лопатки, чуть надавливает между рёбер, ведёт от позвоночника в стороны, почти до самой груди - чувствует, как сердце отстукивает прямо в ладонь участившимся ритмом, а дыхание почти замирает. Фуруя зажмуривает глаза и вздрагивает, когда Миюки опускает руки ещё ниже. «Щекотки боится», - отмечает про себя Миюки, но оставляет это знание для более подходящего момента. Сейчас ему нужно дожать его, услышать хоть один стон, и судя по тому, как Фуруя комкает пальцами покрывало - успех близок как никогда. - М-миюки-семпай, - наконец-то сдаётся он, поднимая руки и отчаянно вцепляясь в подушку под своей головой. Миюки ликует - такого ему ещё никто не выдавал. Хотя бы потому, что Фуруя - первый кохай, удостоившийся такой чести. И прекращать уже не хочется, потому Миюки обхватывает узкую талию Фуруи скользкими пальцами, наклоняется над ним и спрашивает тихо: - Что? Вопрос ложится тёплым выдохом между лопаток, и Фуруя пытается то ли выползти из-под Миюки, то ли скинуть его с себя. Впрочем, попытка проваливается, потому он просит вслух: - Пустите. Это слишком. - А? Миюки даже выпрямляется от неожиданного холода в голосе, а Фуруя всё-таки выворачивается и садится на колени к нему спиной. Смотрит из-за плеча - щёки и губы покраснели, взгляд полон растерянности и злости. Такой реакции Миюки точно не ожидал. - Ты чего? - спрашивает он и пододвигается ближе, когда Фуруя опускает голову. Миюки прижимается к его спине, снова цепляясь за талию, кладёт подбородок на острое плечо, смотрит вниз и... - Оу, вот в чём дело. Всего-то, - усмехается Миюки. - Это нормальная реакция организма, чтобы ты знал. В подтверждение своих слов Миюки притирается твёрдым членом к пояснице Фуруи, а того словно ветром сдувает с кровати. - Мне пора идти. Простите, Миюки-семпай. Миюки смотрит, как Фуруя в мгновение ока натягивает штаны и поднимает футболку, и успевает схватить его за руку только в последнее мгновение. - Стоять, Фуруя! Нам нужно поговорить, не думаешь? Фуруя жмётся спиной к двери, комкая в руках свою футболку, а Миюки остаётся только тяжело вздохнуть. И как он постоянно умудряется находить проблемы на ровном месте? Талантливый человек талантлив во всём, н-да. - Слушай, не сочти за домогательства, - Миюки нервно усмехается собственным словам. - Ты, возможно, ещё не в теме... - Я всё знаю, - перебивает его Фуруя. - И понимаю - подростковый период, мужское общежитие, минимум свободного времени. Но это... - Не для тебя, я понял, - в этот раз перебивает Миюки, поражаясь больше тому, что смог выдавить из этого неразговорчивого парня столько слов разом. Вот он, поди, нервничает-то! И вот тут пора бы Фуруе согласиться с тем, что вопрос исчерпан, отправиться к себе, а наутро забыть всё, что только что произошло. Но он всё также подпирает дверь спиной, а потом смотрит Миюки в глаза и заявляет: - Вы нравитесь мне, Миюки-семпай, но секс на одну ночь меня не устроит. И если признание привело Миюки в замешательство, то слова про секс просто-напросто повергли в шок. Что у Фуруи в голове творится? Какой, нахрен, секс?! «Секс» и «подержать друга за член» - это же... Это совершенно разные вещи! - Но если Вы... - Постой, Фуруя! - ...согласитесь на серьёзные отношения... - Боже, да помолчи! - ...то я останусь. Миюки прикусывает щёку изнутри, пытаясь отвлечься и хоть как-то упорядочить всё полученную информацию. Сказать, что Фуруя выбил его из равновесия - всё равно, что промолчать. Питчер не должен видеть своего кетчера - своего капитана - таким растерянным, и Миюки пытается взять себя в руки, а Фуруя смотрит всё также настойчиво, хоть его щёки и горят румянцем. И Миюки сдаётся. - Дай мне время всё обдумать? - Конечно, семпай, - кивает Фуруя, отпирая дверь и выскальзывая наружу. - Спокойной ночи. - Спокойной, как же, - стонет Миюки. - Зачем ты такой сложный?.. Вопрос риторический, да и отвечать в пустой комнате некому. В голове полный кавардак, а в штанах пожар, потому что мысли про секс путаются с недавними образами голой сильной спины Фуруи, а за кончики пальцев цепляется призрачное ощущение его гладкой кожи. Плечи опускаются будто под тяжёлым грузом, Миюки падает на постель и честно пытается обдумать всё, что сейчас произошло. Ведь серьёзные отношения - это лишняя ответственность, надо оно вообще? Как это повлияет на игру Фуруи и команду? Савамура им обоим шеи свернёт, если узнает. Слухи могут пойти дрянные. Сложно, господи, как же сложно... Миюки снова глубоко вздыхает - и улавливает едва заметный запах чужого шампуня. Он подумает обо всём этом завтра. Решив так, Миюки вжимается лицом в подушку и засовывает руку в штаны.