Разное одиночество

Сейчас Фредерик Чейз готов уже был бросить злосчастную машину. Выбросить её на местную свалку или продать кому-нибудь быстро по дешёвке эту колымагу, держащуюся на одном честном слове. Главное — избавиться от авто и ловить такси. Молодой человек в очередной раз хлопнул дверью и, обойдя её ещё на раз, остановился около капота. Старый транспорт, за который Чейз держался только потому, что не хватало денег на новую машину, остановился посреди улицы. К счастью, если судить по состоянию зданий в этом «районе», то по ней мало кто вообще проезжает. Окраина города, что тут взять. Он бросил мимоходом взгляд на окружающую обстановку: небольшой и явно частный магазинчик, предназначенный только для жителей близлежащих улиц; пара-тройка жилых однотипных домов; столько же заброшенных магазинов по правую и левую руку, да небольшая клумба с более-менее живыми цветами и деревьями вокруг её. Всё это как будто навевало тишину на всех, кто оказался рядом. Только не ту умиротворяющую тишину, а ту, которую обычно называют мёртвой. Чейз про себя отметил, что помощи ему, скорее всего, здесь не дождаться. От досады он стукнул ладонью по листу уже давно старого железа, из-за чего крышка капота приоткрылась. Снова скрипя старыми рычагами, Фредерик поднял крышку и в очередной раз уставился взглядом в двигатель и остальное содержимое капота. Чейз искренне не понимал, от чего его ещё вроде бы способный двигаться автомобиль решил заглохнуть посреди дороги. И ладно бы в начале или конце пути — но нет, именно посередине! Чтобы не туда и не сюда! Мистер Чейз снова нащупал во внутреннем кармане тёмно-синего пиджака мобильный телефон и снова пробовал его включить. Безрезультатно. Даже эвакуатор не вызовешь! Вообще-то аспиранту по военной истории не стоит полагаться на судьбу, но чем больше молодой человек проводил времени на окраине Уэспорта, тем больше он начинал верить либо в эту же судьбу, либо в совпадения. «Автомобили и мобильные не способны глохнуть в одно и то же время, верно, Фредерик?» — Вам помочь? Помощь, как известно, подобно чуду, всегда приходит со стороны и всегда неожиданно. Фредерик повернулся в сторону внезапного голоса. Примерно в трёх футах слева от него стояла женщина. Одинокая, видимо жительница, стояла около такого же одинокого почтового ящика у одного из домов. На вид ей можно было дать не больше тридцати, одетая в светло-жёлтую кофту и коричневые джинсы, а через плечо у неё висела небольшая тёмно-синяя сумка почтальона. Фредерик даже задумался, когда в последний раз он видел женщин этой профессии. — Мистер, Вы меня слышите? — теперь незнакомка быстрым шагом преодолела расстояние и остановилась в одном шаге от Чейза, позволяя тому различить её цвет волос и глаз. Светло-рыжий и карий. «У Афины тоже были карие...» Молодая женщина выглядела обеспокоенной. Конечно же, будешь такой, когда посреди твоей улицы останавливается незнакомый молодой человек и почему-то не отвечает! —Да. То есть, спасибо, я в порядке, — наконец-таки ответил Фредерик, моргнув и встретившись взглядами с нею. Незнакомка поправила лямку своей сумки и повторила вопрос. — У Вас проблемы с машиной? — ну или почти повторила, указывая взглядом на автомобиль. Теперь-то собеседница могла увидеть причину злоключений Чейза. Фредерик обернулся. Ах да, машина. Вот главная причина, почему он застрял здесь. —Да, Вы правы, у меня проблемы с ней, — потерев затылок, указал рукой молодой человек. Женщина нахмурилась, потом открыла рот, чтобы задать вопрос, но Чейз её перебил: — Мобильник сел, так что позвать на помощь я не могу, — молодой человек хлопнул по пиджаку, там где находился мёртвый мобильный. — Зато я могу дозвониться, — и она, раскрыв сумку, начала перебирать немногочисленные конверты. Фредерик для себя заметил некую красоту обыкновенности в том, как свисают её светлые пряди незамысловатого конского хвоста, стоит незнакомке наклонить голову. Молодая женщина уже к тому времени набирала номер на своём телефоне и приложила его к уху. Но по какой-то странности женщина закрыла свободное ладонью, будто на ближайшие несколько десятков футов был ещё кто-то, кроме них двоих. Фредерик особенно не вслушивался в разговор его спасительницы и оператора, предпочитая рассматривать двигатель или трещины на лобовом стекле, но всё же до его слуха долетели детали: слова на повышенных тонах и печальный вздох. — Мне жаль, но... — Фредерик развернулся к ней, почти что спасительница теребила в руках мобильный телефон. — Из-за грозового предупреждения эвакуатор не сможет выехать, — она указала пальцем на мобильный, — мне так дословно и сказали. Стоп. Какое грозовое предупреждение? Еще недавно, он сам слышал, обещали ясную погоду. Но она же не может так часто и резко меняться? Незнакомка подняла лицо к небу, всматриваясь в сгущающиеся облака. Чейз, в свою очередь, решил последовать её примеру. И действительно: небо уже походило больше на грозовое, чем на ясное. Иногда синоптики всё же врут. — Может, — вздохнула молодая женщина, убирая телефон обратно в сумку, — Вам, не знаю, остаться у меня, например?... Я понимаю, насколько это абсурдно звучит, мистер, — улыбнулась она, — но, признайтесь, Вы же не поедете дальше в грозу? Фредерик устало кивнул. Видимо, ему ничего не остаётся, как принять предложение этой незнакомки. Хотя... — Даже не пытайтесь, — усмехнулась женщина, словно прочитав мысли Чейза. Точнее, одни из некоторых. Потому что он снова не мог не заметить лёгких мимических морщин под её карими глазами, когда незнакомка улыбалась. В них была заключена та самая обыкновенная красота, что и в её беспорядочных прядях. Будто эта женщина сама собой представляла всю эту простую, привычную и уютную красоту. — Почему я не должен пытаться? — поддержал разговор Фредерик. Странно, но к этому моменту собеседница уже направлялась в сторону того самого дома, у которого стояла ещё в начале разговора. Вдруг, услышав вопрос, она остановилась и развернулась. — Не пытайтесь ночевать в Вашей машине, мистер Чейз. Я знала одного человека, который это сделал во время такой же погоды... Больше мы его не видели. Так Вы идете? Фредерик был удивлён. Во-первых, откуда она узнала его фамилию? А во-вторых, её поведение отличалось ото всех женщин, которых он раньше видел среди близких к собеседнице по возрасту. — Я? Да. Да, конечно, иду, — кивнул молодой человек и в пару шагов нагнал женщину.

***

— Почему Вы улыбаетесь? — внезапный вопрос. — Потому что только сейчас заметил, что мы с Вами почти одного роста, — ответил он, ничуть не солгав и смотря в глаза женщине. Он и вправду буквально несколько секунд назад прикинул, что разница в росте у них небольшая... — Сколько Вам лет, мистер Чейз? — собеседница не сводила с него глаз, в которых можно было увидеть блеск любопытства. — Двадцать шесть, — ничуть не стесняясь и совершенно будничным тоном ответил молодой человек. — Значит, я Вас на три года старше, — усмехнулась собеседница и снова поправила лямку сумки. — Вам двадцать девять? А по виду не скажешь, — сейчас, смотря на неё, он мог ей дать максимум двадцать пять или двадцать шесть. Просто его новая почти знакомая не вела себя на двадцать девять и всё тут. — Ну, внешняя оболочка бывает обманчива, — пожала плечами молодая женщина.— Кстати, мы уже пришли, — огласила собеседница, когда они вдвоём подошли к небольшому крыльцу такого же небольшого домика. На первый взгляд жильё казалось обычным. Светло-коричневый фасад и чуть красноватая крыша. Но, как и у его новой знакомой без имени, всё скрывалось в мелочах. К узкому крыльцу вела дорожка из плоских камешков, а по её бокам, как будто стражи, стояли небольшие плюшевые игрушки. То львы, то зебры, то тигры — все плюшевые изделия явно были не новые (к парочке уже тянулись плющ или трава, а одна фигурка уже спряталась в траве). — Мой бывший муж их присылает, — заметила женщина, увидев интерес гостя к «маленьким стражам». — Так Вы были замужем? — не унимался Фредерик. Прямо сейчас молодой человек готов был засыпать её кучей вопросов, однако сдерживался. — Почти, — как-то сухо ответила женщина, уже стоя на крыльце и манипулируя с ключами у двери. Когда Чейз поднялся по трём скрипучим ступенькам вслед за собеседницей, его взору открылись ещё две странные вещи: музыки ветра прямо над их головами, которые мелодично и вкрадчиво перезванивались между собою, и две обыкновенные таблички справа от двери. И если насчёт первых вопросов практически не возникало (у всех разные хобби. Может, эта молодая женщина — коллекционер?), разве что об их количестве, то о вторых явно хотелось узнать получше. На первой деревянной бирюзовой табличке (которая точно была не под цвет дома) была выложена чёрными металлическими буквами фамилия его собеседницы и по совместительству хозяйки дома, на обычный манер. На второй, той, что под первой и абсолютно такой же, как верхняя, чуть ниже уровня глаз была написана та же фамилия, только почему-то на древнегреческом. — В университете изучала древнегреческий, — встретив непонимающий взгляд гостя ответила женщина и повернула ключ в замочной скважине. — Послушайте! - Фредерик успел схватить хозяйку дома за плечо пред тем, как она даже открыла дверь. Женщина остановилась. — Как вас зовут? — немного поздновато спохватился Фредерик. Но лучше поздно, чем никогда. — Мейслин. Но можете просто Мей, — улыбнулась собеседница. — Теперь я должна Вас спросить, мистер Чейз? — Не надо. Меня зовут Фреде... — молодой человек на секунду запнулся, словно полное имя, которым его называли все и всегда, не подойдет. Если Мейслин сокращается до Мей, то... — Фред. Да, просто Фред. — Ну ладно, просто Фред. Добро пожаловать, — и женщина слегка толкнула дверь в её небольшой дом. Нет. Замок. У Кастеллан должен быть именно замок. *** — Так, значит, Вы тут не одна живёте? — Откуда Вы это поняли? — Вы ведёте себя не как одинокий человек, — сухая констатация факта. Фредерик ещё помнит, каково это — жить одному: когда просыпаться в выходные ты волен сам, отвечать за всю квартиру или дом — тоже сам, ну а главное — отвечать только за себя. Но с появлением год назад на пороге его дома корзины с совсем ещё младенцем,его жизнь начала изменяться с разными градусами поворотов: от резких до совсем еле заметных. И часто даже самые небольшие вели к необратимым. Так, от некогда безумно любимой остаётся лишь записка и ребенок на пороге. Так, вслед за заглохшей машиной и севшим мобильником идут необычные встречи. Например, как сейчас. — А что по-Вашему, Фред, значит быть одиноким? Мей, словно ей было всего лишь двадцать лет, почти что бесшумно проходила от маленького кухонного столика, рассчитанного на двоих-троих, к небольшому холодильнику, плите и остальному гарнитуру. Свою одежду молодая женщина так и не сменила, лишь разулась на пороге и теперь, с тишиною призрака, передвигалась по комнатке в изношенных тапочках. Фредерик следил за ней. Методично крутя по часовой стрелке ложку в кружке с чаем, Чейз успевал ловить взглядом каждое движение Кастеллан. Как она доставала из полки две кружки, как искала чай и сахар в уже другом шкафчике или как ставила кипятиться такой же миниатюрный чайник. И все эти вещи: небольшой холодильник, немногочисленная посуда и крохотный чайничек — кричали о доказательстве одинокой, в хорошем смысле, жизни Мейслин. Но снова и снова её поведение разбивало эти агументы вдребезги. "Не может человек, живя один, проявлять столько внимания окружающим." — Что я считаю одиночеством? — Мей кивнула, стоило ей сесть на соседний стул рядом с Чейзом. Фредерик вздохнул. Он и правда не знал, что рассказывать. Рассказать о том, как поживает его однолетняя дочь, оставшаяся в Вест-Поинте с бабушкой? Или выдать свои рассуждения, уходящие в философию? — Расскажите, то что Вы чувствуете, когда говорите это слово, Фред. Как будто женщина почувствовала, что её собеседнику нужна помощь. Она опёрлась локтями на стол и, сложив пальцы в замок и уперев в них подбородок, продолжала смотреть на молодого человека своими тёплыми карими глазами. Это было сродни спасательному кругу. — Для меня одиночество — это чистое небо. Чистое военное небо, —и даже пресловутая чайная ложка затихла, а серые глаза вспыхнули огнём рассказа, едва коснувшись родной темы. — Когда вокруг тебя ни души — только ты один. И пролетев одну минуту, другую, ты не знаешь, что тебя может ожидать в следующую секунду: огонь противника или голос твоего друга , другого самолета, возвещающий о победе. Может, в этот самый миг на тебя с огромной скоростью несётся противник на таран и ты должен готовиться к смерти. Но славной смерти. Умереть, но унести с собой как можно больше врагов — вот девиз всех солдат!.. И вот ты в очередной раз привычными движениями проверяешь рацию, радар и повторяешь в голове заученный план катапультирования. Потому что ты никогда не знаешь, что ждёт тебя в следующую секунду... Казалось, что даже музыка ветра за окном затихла. Казалось, что будто всё в этой комнате затихло, потому что Фредерик Чейз отнял у всех воздух и создал на нём самую настоящую картину боя между одиноким пилотом и одиночеством. Чейз перевёл дух и посмотрел на сидящую рядом женщину. Мей, кажется, за всё время не издала ни звука, даже как будто не шелохнувшись и только лишь продолжая смотреть на Фредерика, словно пытаясь заглянуть в его душу, в самого человека. Честно говоря, она в первый раз встретила такого, как Чейз. Такого, который настолько "живёт" в своём призвании. Наконец, будто ожив, женщина подняла голову и расцепила затёкшие пальцы. — Значит, для Вас неопределенность — и есть одиночество? —Вы сами сказали: говорить, что я чувствую, Мей. — Я знаю. Вы говорили о военных самолетах, так? —- молодой человек кивнул. — Я читала о них только из писем военных, когда выдавалось свободное время. — Усмехнулась она про себя. — Не знал, что почтальоны любят почитывать письма, — улыбнулся Чейз, отпивая чай и явно желая снова увидеть ту улыбку, которой Кастеллан любила награждать с причиной и без всех вокруг. Просто есть такое в людях, позволяющее улыбаться каждому: у одних больше, у других меньше. И Мейслин Кастеллан относилась к первым. — Конечно любят, — улыбнулась женщина. — Не все, конечно... — Лишь некоторые. — Да, некоторые. Но у этих некоторых, между прочим, потом набираются библиотеки подобных писем. Во второй раз за день в глазах Чейза мелькнуло любопытство. Молодой человек отставил кружку. — Я могу рассчитывать на небольшую экскурсию в такую библиотеку? — поддерживал игру Фредерик. — А зачем Вам, мистер Чейз? — Мей тоже не собиралась сдаваться. — Вы разве не понимаете весь багаж знаний из тех фактов, которые могут там храниться? — Почему? Я догадываюсь, — Меслин ухмыльнулась, затем встала и, ухватив двумя пальцами две пустые кружки, бросила их в раковину. — Итак, какое время Вас устроит, мистер Чейз? Голос хозяйки дома прозвучал слишком близко к уху Фредрика, вызывая мурашки. — Любое, — продолжал он их маленький спекталь для двоих. — Отлично, — голос Кастеллан так никуда и не ушёл, решив остаться около уха гостя подольше. Чейз хотел было развернуться, чтобы встретиться лицом к лицу с Мей, но та уже успела оказаться в дверях кухни. Поймав на себе взгляд молодого человека, женщина подмигнула и шмыгнула из комнаты, оставляя улыбающегося молодого аспиранта на кухне. Может, они и действительно не слишком разные? Разное одиночество — в боях и письмах о тех самых боях — сотворило им мостик из бумаги и металлолома, на котором они и встретились. Скорее всего, это и была судьба.