Наказание

Чемпионат по фигурному катанию стремительно приближался. Тренировочный каток работал чуть ли не круглые сутки. Фигуристы в последний раз отрабатывали свои номера, вытачивая движения чуть ли не до идеала. Синхронное, парное и одиночное катание — все это было невероятно сложно, но тем не менее, присутствовало в программе чемпионата. Изрезанный кучей пар коньков лед постоянно полировали, не оставляя ни малейшего углубления. В дневное время суток жизнь так и бурлила в здании катка. Десятки фигуристов из разных стран вместе со своими непосредственными тренерами, которые проявляли большую оживленность и интерес, нежели сами чемпионы и постоянно указывали на их ошибки, дабы те совершенствовались в своих «кривых пируэтов» и «никудышных тодисов». Но сейчас все резко стихло Раздевалки, в которых еще пару часов назад было оживленно, как в московском метро, пустовали. Практически. Приглушенный свет, исходящий из душевых, лишь местами освещал два ряда железных шкафчиков для личных вещей, звук включенной на всю воды, бьющейся о кафельный пол душа, хоть как-то разбавлял нависшую над заснувшим катком тишину. В раздевалку прошмыгнула фигура человека. В темноте были видны лишь светлые волосы, выбивающиеся из-под темного капюшона олимпийки. Мальчик пробурчал что-то невнятное и остановился напротив одного из множества шкафчиков и, неторопливо топчась на месте, быстро открыл его своим ключом. — Они точно были здесь! — произнес Юрий, чуть ли не полностью погружая свою голову в просторную полку. Удар капель о кафель моментально стих. Послышался характерный щелчок, осведомляющий, что тот, кто задержался допоздна, сейчас явится. Стук шагов тихим гулом отразился в помещении, в раздевалку хлынул пар, выпускаемый из ванной открытой дверью. Пропустив все мимо ушей, мальчишка продолжил рыться в шкафу, ругаясь сквозь зубы. — Кто бы знал, что такой невинный ребенок, каким тебя окрестили тренера, знает такие грязные слова? — достаточно громкий уверенный голос заставил фигуриста замереть на месте и густо покраснеть от одной только услышанной язвительной нотки. — Захлопнись, раздражаешь, — не поворачиваясь, ответил Юрий. На самом же деле кровь закипела от одного лишь звука знакомого голоса. Юноша нервничал, кое-как скрывая это за привычной для других дерзостью. Сердце колотилось с огромной частотой. В поисках успокоения он активно начал перебирать вещи в шкафчике. — Захлопнуться? Какой дерзкий ребенок, — снисходительно хмыкнув, бросил Никифоров и взял в руки сложенную черную футболку. — Какой я тебе. — вспылил подросток и развернулся, приготовившись высыпать на фигуриста ведро оскорблений. Мальчишку пробрало до мурашек. Казалось бы — полуголый мужчина, обыденное дело в мужской раздевалке. Но сейчас сердце нелюдимого ангела во плоти окутал невероятный жар, накатывающийся новыми и новыми волнами. Кровь стучала в висках, в помещении стало невероятно душно и слишком уж тихо. Не сводящий взгляда колких голубых глаз с юноши Виктор продолжил не спеша натягивать футболку на широкие плечи. — Ненавижу, когда на меня пялятся, — вконец завелся тот и быстро пересек отделяющее их расстояние. Не оставив мальчишке выхода, Виктор поставил руки по обе стороны от чрезмерно дерзкого юноши, преграждая все пути к отступлению. Плисецкий вжался в несчастный шкафчик и быстро отвел взгляд от гневного фигуриста. — Знай свое место, — пересилив дрожь в теле и голосе, произнес подросток и хотел было проскользнуть под руками мужчины, как тот схватил его за плечи и впечатал обратно в шкаф. Да с такой силой, что юный фигурист поморщился, а от железных полочек был слышен мгновенный скрип. — А знаешь ли ты свое, малыш? — усмехнувшись, произнес Виктор и пальцами еще больше надавил на плечи Юрия, от чего тот не смог сдержать болезненный стон. — Отпусти, — сохраняя самообладание, приказным тоном ответил тот, рукой перехватив руку мужчины. Насколько бы Плисецкий не хотел казаться хладнокровным и эгоистичным, пожар съедал его изнутри, сердце, будь оно неладно, не хотело успокаиваться и лишь быстрее отбивало ритм при одной только мысли о том, что предмет его подростковой симпатии находится всего в паре сантиметров от его лица. — Убеди меня, — Никифоров хитро улыбнулся. Юрий сглотнул и спустя пару секунд беспрерывного контакта с дверью душевой, откуда еще был виден тусклый свет, так же расплылся в улыбке и еще больше сжал запястья Виктора, который слепо верил, что уже победил. Чуть поддавшись вперед, Плисецкий слегка коснулся губами губ мгновенно опешившего фигуриста. Мгновенного ощущения тепла соприкоснувшихся губ хватило, чтобы Никифоров дал себе секундное послабление и отпустил плечи мальчишки. Воспользовавшись моментом, Плисецкий метнулся в сторону, но Виктор вновь не позволил фигуристу уйти. Он сжал его запястье и облизнул губы. — Думаешь сбежать? Поздно, — вернув Юрия на прежнее место, тихо проговорил мужчина. — Отпусти меня, старый извращенец! — затрясся мальчишка, не желая показывать своей слабости. — Не умеешь целоваться? Научим, — Никифоров лишь приподнял его за бедра и вдавил в ненавистные шкафчики. Юноша сжал зубы, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от пронзившей боли от упершейся в спину ручки дверцы. — Ты знаешь, что люди могут оставлять на других себе подобных метки их принадлежности? — не обращая никакого внимания на протестующего Плисецкого, выглядевшего сейчас как минимум жалко, мужчина пальцами надавил на подбородок, заставляя Юрия поднять лицо вверх, подставляя свою шею на растерзание этого сумасшедшего. Горячий язык фигуриста коснулся холодной кожи Плисецкого. Тот зажмурил глаза и закусил губу, не в силах прекратить происходящее. Но по правде говоря, Юрий едва ли боролся с грязной мыслью, что ему приятны слегка ощутимые укусы и сводящее от наслаждения скулы тепло, которое быстро испарялось под напором обезумевшего мужчины. Виктор прикусывал кожу мальчишки и удовлетворенно смотрел на красные отметины, которые пройдут еще не скоро. — Я просто коснулся твоей шеи, а ты уже стонешь. Какой чувствительный, — удовлетворенно улыбнулся Никифоров и отпустил подбородок Плисецкого. — Будь мы в России, ты давно бы уже был за решеткой, — Юрий пальцами потрогал саднящее место засоса, — Теперь придется искать свитер с воротом. Из-за тебя. — Я же говорил, что не люблю, когда на меня пялятся. Непослушных деток не нужно поощрять. Ах да, ты же до сих пор не научился целоваться. Твоя девушка не скажет тебе «спасибо», когда ты случайно прикусишь ее язык, — снисходительным тоном ответил тот и сильнее зажал подростка, дабы тот не свалился. — Тренировки и правда важны, — юный фигурист втянулся во вкус. Непоколебимый дерзкий мальчишка будто бы растаял от уверенных движений более старшего партнера. Холодность превратилась в азарт, а смущение вовсе улетучилось. Словно под гипнозом он обмяк в руках мужчины и податливо раскрыл рот, когда большой палец Виктора прошелся по его нижней губе. Юрий поддался вперед, но был остановлен. — Не дразни меня, — нетерпеливо произнес подросток и оскалился. — Такая забавная реакция, мне она нравится, — медленно приближаясь, шепотом ответил Никифоров. — Кончай медлить, — Плисецкий решил взять инициативу в свои руки. Он взял Виктора за подбородок и быстро сократил мизерное расстояние. Но вот доминировать долго мужчина ему не позволил. Языком раздвинув губы мальчишки, он проник внутрь и неторопливо провел по ровной линии зубов, призывая поддаться ему. Юрий, конечно же, перестал стискивать зубы и всецело отдался наслаждению, которое мигом накрыло его с головой. Новые ощущения будоражили и без того не утихающую кровь, взрывали сознание мальчишки. Даже легкий холодок в помещении и тусклый свет отошли на второй план. Сейчас он ни чувствовал ничего, кроме как нежных прикусываний своей нижней губы и щекотки от чужого языка, случайно задевающего чувствительное нёбо. Схватив Виктора за руку и сжав её, Юрий этим жестом дал знать, что воздух в легких заканчивается и мужчина, отстранился от нежных и горячих губ блондина, которые всё еще держали на себе воспоминания о первом поцелуе. Опустив голову, Плисецкий отдышался, с трудом восстанавливая мысли, перемешанные в голове. — Неплохо для первого раза. Но нужны тренировки. Много тренировок, — отпустив-таки парнишку на землю, удовлетворенно хмыкнул Никифоров, рассматривая то, как Юрий непонимающе касается своих припухших губ. — Лучше скажи мне, когда пройдут следы твоего безрассудства, глупый старикан! — злобно оскалившись, прокричал Юрий, показывая пальцем на алеющие пятна, украшающие шею. —  На счет свитера с горлом. Если ты закроешь следы своей принадлежности мне, я не сдержусь в следующий раз, Плисецкий, — Виктор взял с лавки спортивную сумку и вышел из раздевалки, оставив опустошенного мальчишку наедине с самим собой. И, конечно же, на следующую тренировку Юрий пришел в свитере с горлом