Dirty little secret

Наконец – съёмки заканчиваются. И ко всем вокруг возвращается это странное чувство – когда ты рад, что этот дурдом наконец кончился, но, вместе с тем, и жалеешь об этом. Прежде чем вернуться в Нью-Йорк Заку предстоит неделя в Лос-Анжелесе – и это новость, после которой Пайн делается до неприличия довольным. -Не смей бронировать гостиницу. Крис возникает позади него как раз тогда, когда Зак планирует именно это и сделать. -И какие у тебя варианты? – хмыкает Куинто, убирая телефон в карман и оборачиваясь к Пайну. -Ну, мы прилетим, заберём Джо у родителей и ты поживёшь с нами, - видимо, Зак смотрит на него с несколько большей долей удивления и иронии, чем изначально планирован, потому что Крис решает уточнить, - или в наших сугубо деловых отношениях такое неприемлемо? Пайн хитро щурит свои бесстыжие близорукие глаза в очках и улыбается – и Зак сдаётся, хмыкает и кивает. -Уболтал. -Даже не начинал, между прочим! – тут же возмущается Пайн. Весь полёт он дрыхнет чуть ли не у Зака на плече, и в такси по дороге из аэропорта, едва назвав нужный адрес, засыпает тоже. Зак же всю дорогу смотрит сначала в иллюминатор, а потом в окно такси, и думает, что очень зря позволяет этому затягивать себя всё глубже. Очевидно, что гомосексуальные отношения с коллегой по съёмочной площадке – это последнее, что нужно Пайну. Тот не понимает этого только потому, что в пылу открытий новых горизонтов сексуальной жизни он попросту не задумывается от этом. Впрочем, все тяжелые думы покидают Зака, стоит только дочери Пайна повиснуть на нём с радостными воплем, едва он успевает вылезти из такси. -Да ты подросла, - посмеивается он, подхватывая девочку на руки. -Это потому, что ты давно не приезжал, - фыркает ребёнок, - привет, пап! Крис с самым сонным видом вылезает из такси, трёт глаза и потягивается, а потом улыбается дочери – и вот этой улыбки Зак не видел у него ещё ни разу. -Привет, Грибочек. -Пойдёшь к папе? – интересуется Зак у Джо, но та цепляется за него только крепче и отрицательно мотает головой. -Вот так всегда. Говорил же, она любит тебя больше, чем собственного отца, - ворчит Пайн, принимаясь выгружать их багаж из такси. -Вот и нет. Я люблю всех одинаково. Просто некоторых редко вижу, - тут же протестует Джо, и Зак посмеивается тихо, потому что Пайн, похоже, и вправду ревнует. -Ну хоть обними его, чтобы хмуриться перестал, - просит он Джо, и та тянет руки к отцу и обнимает его за шею. -Прощены, - ворчит Пайн. Зак знакомится с отцом Криса и ещё раз, уже вне диалогового окна скайпа – с его матерью, им никаким чудом не удаётся отвертеться от приглашения на обед, на сборы Джо уходит ещё некоторое время – в общем, у Криса они оказываются под вечер и всё, на что их хватает – это на детский фильм и пиццу на ужин – и это, на самом деле, прекрасно. Они втроём разваливаются на неприлично-большом и удобном диване в гостиной перед плазмой – Джой укладывается между ними, водрузив голову на колени Криса, а ноги – на колени Зака, жуют пиццу и смотрят кино, по окончанию которого Крис, взглянув на часы, присвистывает. -Дуй-ка в кровать, мисс. А то завтра не проснёшься. Джо смешно морщит нос, но слушается. Потягивается, заползает у отцу на колени, и Крис встаёт с дивана с ней на руках. Зак наблюдает за этим – ему до сих пор странно видеть Пайна, который всегда производит впечатление такого распоследнего раздолбая, таким... отцом. -Вы же с бабушкой сделали все твои уроки? Джой утвердительно кивает. -Отлично, - выдыхает Пайн. – Всегда забываю про уроки, - говорит он Заку громким шепотом. -Па, ну я же всё слышу, - фыркает Джо. Зак не выдерживает и смеётся. Эти двое стоят друг друга. -Я быстро постираю её и уложу спать... ты найдёшь спальню, ванную, полотенца? -Я не потеряюсь, - обещает Зак. – Стирайтесь спокойно. -А ты зайдёшь ко мне перед сном? – спрашивает уже Джонни. -Естественно, - кивает Зак, и ловит на себе задумчивый взгляд Пайна. – Ты что, опять удумал ревновать, Отелло? -Что? Вовсе нет. Я... о другом, - отговаривается он и ретируется из гостиной вместе с Джонни, скорчившей по поводу этого смешную рожу. *** В следующую неделю Зак успевает выяснить, что Пайн, оказывается, отличный отец, несмотря на то, что он сам при каждом удобном случае утверждает обратное. В первое же утро, проснувшись, Зак не обнаруживает Пайна рядом – да, они снова спали вместе, и Зак планирует внести пункт «спать в одной постели с Пайном» в список своих вредных привычек, потому что на этот раз ему не удаётся оправдаться перед собой даже сексом, которого не было - оба были слишком вымотаны – и приходится признать, что ему просто нравится спать с этой большой сопящей белобрысой грелкой, от которой так хорошо пахнет... Крисом. В общем, с утра он не обнаруживает Криса рядом с собой. Зато находит его на кухне. Крис делает сэндвичи, напевая себе под нос что-то из «Аэросмит» и приплясывая под собственный мотив, без единого признака его обычного сумрачного утреннего настроения. -Кто ты и что ты сделал с Крисом? – интересуется Зак, молча понаблюдав за этим явлением с минуту и оставшись незамеченным. – И я всё ещё не понимаю, зачем тебе такой большой дом. Крис вздрагивает, оборачивается к Заку, облизывает пальцы и улыбается. -Напугал, - говорит. – Если я буду хмур настолько же, насколько обычно, этот дом погрузится во мрак. Ты ещё не видел этого маленького монстра по утрам. Так что я стараюсь... быть лучше, что ли. А дом большой, потому что детям нужно много места и всё такое. Крис говорит и подходит, становится к нему почти вплотную, смотрит выжидающе. Зак, наконец сообразив, чего от него ждут, легко касается его губ, сладких от джема. Пайн довольно улыбается в поцелуй. -Всё это слишком похоже на типичное утро семейной пары, - замечает Куинто, не делая попыток отстраниться. -Тебе от этого не по себе? -А тебе? – спрашивает Зак вместо ответа. Крис только пожимает плечами и отвечает легкомысленно: -Это всего-лишь на неделю. Вот как. -Ты будешь сэндвич? Ты будешь сэндвич. У тебя уже не осталось выбора. -Арахисовое масло и джем? – окинув взглядом банки, стоящие на тумбе перед Пайном, уточняет Зак. -Ага. У Джонни такой период. Всё, кроме молока и этих сэндвичей считается едой, не достойной завтрака. -Завтра завтрак готовлю я, окей? – говорит Куинто. -Проведём эксперимент, - улыбается ему Крис, - кофе? -Кофе. -Сходишь посмотреть, она там хоть встала? Потому что если оделась, улеглась и заснула обратно – мы опаздываем. Дочь Пайна и вправду ещё более хмурое поутру создание, чем он сам. Окончательно она просыпается только ко второму стакану молока – и это, по словам Криса, только заслуга того, что за столом, помимо Криса, есть ещё и Зак, с которым можно поболтать. Крис никого не подгоняет – встаёт из-за стола, влив в себя две кружки кофе, отрицательно качает головой, не давая Заку даже озвучить вопрос о том, нужна ли ему помощь, расчёсывает тут же начинающую ворчать Джо, надевает на неё кофту и прогоняет из-за стола, стоит ей только отправить в рот последний кусок сэндвича. И вот так вот – ловко, оперативно и продуманно он действует всегда, когда дело касается дочери. За неделю Зак успевает понаблюдать за тем, как тот делает с ней уроки, вместе с этим успевая штудировать сценарий, как каким-то образом изловчается сам забирать её из школы, как пресекает попытки капризов, как позволяет гоняться по дому и на заднем дворе, как гоняется вместе с ней... Эту неделю, пожалуй, Зак может признать одной из самых странных в своей жизни – они втроём завтракают и ужинают, Заку удаётся уломать этих двоих на сэндвичи с авокадо и тофу – оба совершенно одинаково морщат носы, стоит им услышать, что им предстоит есть на завтрак, и оба исправно уплетают их всю следующую неделю. Они вместе гуляют, вместе ходят за продуктами, дважды выбираются поужинать в городе. Один раз Зак забирает Джо из школы вместо Криса, который задерживается на встрече, а ещё теперь они оба читают ей перед сном. Пайну во всех книжных диалогах достаётся роль принцессы и Куинто искренне веселится. Итак, неделя подходит к концу, Джонни без ума от Зака и хочет, чтобы он остался навсегда, Крис Пайн – примерный отец, последние несколько ночей они трахаются по несколько часов и оба, кажется, окончательно запутались. В последний вечер они засиживаются на заднем дворе дома допоздна. В отличие от несмолкающего Нью-Йорка здесь непривычно тихо, и никто из них не нарушает эту тишину – Крис сидит, опершись плечом о плечо Зака, медленно курит, зависнув взглядом на еле колышущихся от ветра верхушках деревьев, Зак методично обдирает этикетку с пивной бутылки, и смотрит, как алеет конец сигареты в руках Криса. -И что дальше? – Зак всё-таки задаёт вопрос, который вертится у него на языке. Крис выпрямляется, тушит сигарету, смотрит на него и кажется совершенно обескураженным. -Я не знаю. Так далеко мои планы не заходили. Ну конечно. А на что он, собственно, надеялся. -Ну... Мы что-нибудь придумаем? – осторожно предполагает Крис, который прекрасно видит это раздражение напополам с разочарованием, мелькнувшее в глазах Куинто. -Тебе вообще это нужно? – вздыхает тот. За что тут же получает поддых. Когда он восстанавливает свои дыхательные функции, Пайна рядом уже не наблюдается. Вот засранец. Умеет же повернуть всё в свою пользу. Куинто вздыхает, сидит снаружи ещё минут десять и идёт в дом. Пайн сердито моет тарелки на кухне. Оказывается, можно сердито мыть тарелки. Кто бы мог подумать. -Отвали, - бурчит, стоит только Заку появиться в дверном проёме. Куинто не настаивает. Видимо, мытьё тарелок несколько успокаивает Пайна, потому что заключать мировую он приходит сам. Заходит в гостиную, садится рядом с Заком, вплотную к нему и ворчит: -Иногда ты бываешь козлом. -Кто бы говорил, - хмыкает тот в ответ, - не будем сейчас об этом всём? Совершенно очевидно, что из этого разговора ничего не выйдет. -Не будем, - кивает Пайн. – Самолёт с утра? Теперь кивает уже Зак. -Тогда тебе стоит морально подготовиться к детским слезам. -Это ты про себя? – изгибает бровь Куинто. Это заставляет Криса рассмеяться. -Идиот. Хотелось бы. Но я про Джонни. -Приму к сведению. И кстати... ты совсем не похож на того ужасного отца, каким себя описывал. -Ты так говоришь, потому что ты с нами всего неделю. Всякое бывает, - передёргивает плечами Пайн, - иногда она меня доводит своим характером, иногда – я её. Но я стараюсь... не быть задницей. Хватает того, что из каждого года её жизни я присутствую с ней рядом месяцев семь, а то и того меньше. -Но ты ни о чем не жалеешь. -Ни о чем, - кивает Пайн, улыбаясь. Заку нравится видеть его вот таким – с этой улыбкой самого счастливого на свете человека. *** Они встречаются в отелях, в первых попавшихся гостиницах, на кинофестивалях и закрытых показах, они урывают себе по несколько дней или несколько часов – как повезёт – друг друга, когда один из них оказывается в Нью-Йорке или Лос-Анжелесе, они начинают усиленно избегать любых разговоров о том, что за чертовщина между ними происходят. Зак несколько раз приезжает к Крису, а Крис к Заку – но Крис совершенно не может находится в Нью-Йорке, потому что он, будучи свободным от работы, снова оставляет Джо у родителей и это грызёт его – и Зак это видит. Это ему всё же удаётся понять – и они договариваются, что в следующий раз Крис приедет к нему только вместе с Джонни. -Ребёнок за семь лет жизни ни разу не был в Нью-Йорке, это же катастрофа! – возмущается Зак и Крис впервые за три дня смеётся. Папарацци ловят Криса, гуляющего по ЛА за ручки с очередной моделью, и Зака, непринуждённо обнимающего за плечи высокого темноволосого парня на прогулке с собаками. Об этом они тоже не говорят. Грядущий промо-тур рискует обернуться катастрофой, и ей и оборачивается – но только для них двоих. Они совершенно теряют желание скрываться хоть как-то – Крис заходит вместе с Заком в его номер даже не оглядываясь для того, чтобы проверить, разбрелись ли по номерам остальные члены каста. На интервью Крис смотрит на него таким взглядом, что не заметить, что между ними что-то неладно, по мнению Зака, просто невозможно. Зак проклинает узкие брюки Пайна, его лодыжки и эту его бороду, из-за которой он выглядит аккурат на свой возраст, и без которой кажется на десять лет младше. Удивительно, что их ни разу не застукали и никто даже не начал ничего не подозревать – за исключением, пожалуй, Зои, которая, судя по её взгляду, пришла к весьма правильным выводам по поводу их взаимоотношений. Но самая сложная часть нового этапа их отношений начинается тогда, когда они, натрахавшись, начинают включать мозги. Потому что Пайн не собирается признаваться ему ни в любви, ни в даже симпатии, потому что один из них живёт в ЛА, а второй в Нью-Йорке, потому что у каждого из них своё мнение насчет того, как для них будет лучше – а, так как они оба отвратительно-упрямы, прийти хоть к какому-то компромиссу оказывается задачей нереальной. И вот тут они начинают ссориться. Благо, что начинается это после того, как промо-тур остаётся позади. Пайн говорит, что жалеет, что ввязался во всё это. Зак говорит, что с самого начала знал, что не стоит идти у Криса на поводу. Пайн говорит, что Куинто взрывает ему мозги своим упрямством и нежеланием что-то менять, говорит, что не понимает, почему именно он всегда должен уступать. Зак говорит, что совершенно не понимает, почему тот так боится, что их так называемые отношения раскроются – господи, Пайн, никому нет дела до того, трахаешься ты с мужиками или нет – ну расстроишь некоторое количество своих поклонниц своим новым пристрастием, со всеми случается. Эти ссоры – простой порочный круг из одних и тех же нерешенных из-за их упрямства проблем. На самом деле, Пайн не любит ссориться. Ему легче согласиться со всем, что говорит Зак и избежать ругани, и Куинто, хоть и знает, что поступает нечестно – но иногда этим пользуется. Конечно, ничего хорошего в итоге из всего этого не выходит – и как-то раз, после очередной ссоры Пайн снова вымученно проводит три дня в Нью-Йорке, потом срывается и уезжает, пока Зак просиживает штаны на какой-то дурацкой встрече. Ключи он оставляет у консьержа. Зак, вернувшийся в пустую квартиру и встреченный только псами, рассуждает, что это весьма лаконичный и прямолинейный жест. Следующие полгода проходят совершенно безрадостно. Зак бы даже сказал – бессмысленно. Он успел привыкнуть к этому почти непрерывно ворочавшемуся в солнечном сплетении чувству, к тому, как там всё начинало дрожать, стоило ему только увидеть или начать думать о Пайне. Первое время оно оставалось на месте, потому что казалось, что Крис остынет и позвонит, или напишет – в конце концов, так было всегда. Крис, добрый плюшевый Кристофер, всегда первым шел на мировую, даже когда не был виноват. Но Пайн не звонил. И думать о нём стало... тяжело. Это не значит, что Зак перестал. Но в основном его мысли вращались вокруг того, что ему изначально не стоило ввязываться во всю эту авантюру. В общем, он себя жалел. Тупо и совершенно по-детски. Иногда гипнотизируя взглядом номер телефона Криса и периодически просматривая свежий улов папарацци, он начал чувствовать себя каким-то чертовым маньяком. Но, по иронии судьбы, именно эти фотографии и дают ему вдохновляющий пинок в сторону Лос-Анжелеса. Потому что однажды он видит то, что боялся увидеть больше всего. Кристофер идёт, держа за руку Джо, а за вторую руку её держит какая-то внеочередная модель – точь в точь типаж Криса. И Заку вдруг вспоминается их давний, очень давний разговор, в котором Пайн сетовал на то, что с появлением Джой собственная личная жизнь стала чуть ли не мифом. «Либо ей не нравятся они, либо она - им», - говорил он, - «понятное дело, меня не устраивают оба варианта». А это троица на фотографии выглядит так, что в том, что они все нравятся друг другу, нет никаких сомнений. И – это страшно глупо, конечно же – но он срывается в Лос-Анжелес в тот же день. В приступе буйного помешательства, не иначе. Потому что поздно вечером, обнаружив себя стоящим у дома Пайна, не имеет ни малейшего понятия о том, что он ему скажет. Что он вообще здесь делает. Очевидно, что одним признанием того, что он был не прав, тут не отделаться. Хотя с чего он решил, что Пайн вообще пустит его в дом, а не развернёт обратно в Нью-Йорк прямо с порога? Куинто тупит во входную дверь Пайна минут двадцать, не меньше, прежде чем постучать. Через пару минут ему открывают. Пайн упирается в него взглядом в равной степени недоуменным и удивленным, смотрит так с минуту, будто размышляя, послать нежданного гостя куда подальше, или всё же впустить, и в конечном итоге всё-таки делает шаг вглубь дома, давая Заку пройти. Зак, обнаруживший вдруг, что в какой-то момент задержал дыхание, вдыхает и закрывает за собой дверь. Далее следует ещё несколько минут молчания – Зак смотрит на Криса - взъерошенный, с очками, съхавшими на кончик носа, в футболке с растянутым воротом и драных домашних джинсах тот выглядит одновременно нелепо и так... уютно. Из гостиной доносится пение Селин Дион и Зак не выдерживает, ухмыляется уголком губ. -Что? – тут же реагирует Пайн, вопросительно приподнимая брови и поправляя сползшие очки. -Смотришь «Титаник»? Крис пожимает плечами и продолжает буравить взглядом Куинто – тот выглядит по-настоящему паршиво, с тенями под глазами, двухдневной щетиной, в измятой рубашке и с потухшим взглядом наперевес. Крис смотрит на Куинто, и злиться на этого тупицу – выше его сил. -Ты идиот. Понимаешь же, да? И я, конечно, тоже не лучше, но ты... Пайн красноречиво закатывает глаза. Зак хмыкает. В следующую секунду Пайн оказывается прижатым к стене в прихожей, с ртом, занятым жестким поцелуем и о, как ему этого не хватало, кто бы мог подумать. Он сжимает пальцы в волосах Куинто, кусает его губы, срывается на стон на выдохе, подставляется под ладони Зака, скользящие по его бокам и животу под футболкой. Он позволяет себе не брать всё под контроль здравого смысла ещё полминуты, а потом отрывается от этих губ, и не без сожаления перехватывает руку Зака, лезущую под резинку его штанов. -Мы не будем трахаться, - вкрадчиво говорит Пайн и, когда Зак поправляет на нём очки, не выдерживает и улыбается. – Мы поговорим, я вызову тебе такси и ты поедешь в гостиницу. Не хочу, чтобы Джо тебя видела. Она только успокоилась. Что ж. Это было справедливо. И, видимо, Пайн делал это совсем не из вредности – потому что, даже взъерошенный и полувозбуждённый, он смотрел на Зака совершенно серьёзно. Поэтому Куинто кивает согласно и идёт следом за ним в гостиную. Разговор не клеится. Он, в общем-то, даже не начинается – они продолжают тупо пялиться друг на друга, теперь уже сидя в гостиной. Потому что Куинто по-прежнему не знает, что ему сказать, а Пайн упрямо считает, что начинать долже именно что Куинто. -Ну так? – всё же не выдерживает Крис. Зак пожимает плечами. -Ты сам всё сказал. Я идиот. -Не прокатит, Куинто, - фыркает Пайн. Вот же сволочь. -Чего ты от меня хочешь? Признания, что после того, как ты под шумок свалил из моей квартиры, я только и думаю о том, сколько всего изначально происходило так, как не должно было? -Например. -Черт, да это всё не могло закончиться как-то иначе. Потому что надо было изначально решить, чего мы друг от друга ждём, а не трахаться чуть ли не с начала съёмок тайком от всех. Окей, да, твоя взяла, я признаю, что для того, чтобы мы могли иметь чертов регулярный секс друг с другом, мне нужно переезжать в Лос-Анжелес, потому что я не обременён ребёнком, которого тебе в Нью-Йорке будет не на кого оставить, у которого здесь школа и друзья, не обременён кучей социальных связей и вполне могу решать большую половину всех своих нью-йоркских дел отсюда. Окей. Но вот, предположим, я переехал. Обратно. Снова. Пальмы и пляжи. Что дальше? Будем втихую трахаться, ты будешь воровато озираться каждый раз, когда мы вместе будем оказываться в местах скопления людей и раз в неделю вызванивать какую-нибудь очередную знакомую модель, чтобы выгулять Джо вместе с ней? Пайн, видимо, не ожидавший ни такой тирады, ни того, что Куинто может от него что-то вот так потребовать, выглядит растерянным и Зак чувствует зловредное удовлетворение. Хоть это и не хорошо, да – но черт, Крис порядком достал его с этим своим иррациональным страхом того, что стоит кому-то узнать, что его предпочтения уходят немного дальше и распространяются ещё и на мужчин – и всё разом рухнет. Его жизнь, его карьера, его отношения с семьёй и так далее. -То есть, по-твоему, я должен был наплевать на здравый смысл и с самым счастливым видом разгуливать с тобой за ручку, наплевав на то, как вообще это может отразиться на мне, на Джо, на моих родителях, которые об этом ни сном, ни духом? Уж прости, но, судя по всему, в Нью-Йорке с поиском подобных субъектов дела у тебя обстоят куда лучше, - фыркает Пайн. И это значит, что не один Куинто, чувствуя себя маньяком, последние полгода просмотривал все фотографии с Пайном, слитые в сеть. -По-моему ты должен пообещать мне, что если мы решим ввязаться в это по второму кругу, то мы будем поступать как люди, думающие головой. Сперва посвятим во всё твоих родственников, потом объяснимся с Джо, ну а потом, если ты всё это переживёшь, можем попробовать пройтись до магазина за ручку, да. -Пообещать, значит? – ёршится Кристофер. -Если это представляется тебе затруднительным – нет проблем. Я остаюсь в Нью-Йорке, ты остаёшься общепризнанным натуралом, встретимся через пару лет на съёмках. Пайн фыркает. На самом деле да, Куинто говорит вполне разумные вещи, и раз уж он из-за него, из-за Криса готов вот так взять и переехать в Лос-Анжелес, который не слишком ему по душе... логично, что и Крис должен уступать в чем-то. Но он бы предпочел, чтобы это что-то не включало признание себя как минимум бисексуалом, состоящим в отношениях с мужчиной. И вот угораздило же Пайна вдруг захотеть своего коллегу по съемочной площадке. И угораздило же Зака оказаться таким крышесносным любовником, помимо всего прочего ещё и ладящего с его дочерью, что, кстати, было не такой уж и простой задачей. Угораздило же Пайна в тот день, когда Джо появилась в его жизни, позвонить именно Заку. Впрочем, возможно, только благодаря ему Крис сейчас сам, пусть и с горем пополам, воспитывает Джонни, а не мучается угрызениями совести по поводу того, что сдал её в какой-нибудь респектабельный интернат. В основном, именно этот, последний факт, заставляет его немного остыть. -И ты правда готов взять и переехать просто... из-за меня? – решает сперва уточнить он. -К своему ужасу, - хмыкает Куинто в ответ и устало трёт глаза. Пайну становится немножечко совестно от того, что после этого разговора он собирается выгнать его в гостиницу, потому что выглядит тот совсем измотанным. -Ладно. Мы попробуем. Если я не умру от ужаса где-то по пути. -И ты не будешь увиливать? -Не могу обещать, - фыркает Пайн. – Я же буду в ужасе. На это нужно сделать скидку. -Знаешь, иногда то, что у тебя в роду были евреи, очень и очень заметно, - улыбается Куинто. -Иди ты. -Уже собираюсь, - кивает Зак, поднимаясь на ноги. Крис говорит прежде, чем успевает подумать. -Оставайся. Выглядишь так, будто трое суток вообще не спал. Куинто усмехается. Он знал, что выглядит помятым, но надеялся, что не настолько. Для того, чтобы включить мозги и отказаться от щедрого предложения, приходится приложить некоторое волевое усилие. -Нет уж. Мы же только что решили поступать, как люди, думающие головой. И мы оба знаем, что случится, если я останусь. Пайн согласно кивает. -Тогда проваливай быстрее, - просит, мило улыбаясь. Потому что ещё пятнадцать минут – и они точно окажутся в одной постели. Благо, что такси приезжает через десять. -Завтра отвезу Джо в школу и можем... позавтракать? -У меня есть разумные сомнения по поводу того, что я смогу проснуться так рано, - честно отвечает Зак. -Тогда как получится, - улыбается Крис. -Как получится, - кивает Зак и садится в такси. Крис смотрит вслед отъезжающей машине, вздыхает тяжело и возвращается в дом. Ему очень хочется верить, что во что бы он только что не ввязался – оно того стоит. С завтраком на следующий день не складывается. Как и с обедом. Как и с ужином. С утра у Криса возникают непредвиденные дела, парой часов позже Зак выясняет, что вечером ему хорошо бы уже оказаться в Нью-Йорке – в общем, всё, на что их хватает – это на дорогу до аэропорта, в который Зака подвозит Крис, и на пару чашек крепкого кофе перед рейсом. -И когда ты... -Приеду? – заканчивает Куинто, которому почему-то кажется, что Пайн может заканчивать эту фразу вечность. -Ага. Приедешь. -Это сложно, - хмурится Зак. – Месяц, может, два. Не больше. -Ну мы... у нас... что? -Можешь позволить тебе снова атаковать мой телефон смс-ками. Я скучаю без этого, - Зак улыбается так, что у Криса внутри всё плавится. И мозги тоже. Сладкой розовой жижей. -Это запросто, - кивает Крис. Когда Зак, после ещё десяти минут бессмысленного, но милого общения, разворачивается, чтобы идти к своему гейту, Крис снова окликает его. -Эй. А из-за чего ты, всё-таки, приехал? -Фотографии, - всё-таки сознаётся Зак, - ты же говорил, что Джонни не нравятся эти твои... подружки. Так что то, что она держалась за её руку, показалось мне фатальным. Чего Зак точно не ожидает – так это того, что Пайна согнёт от смеха. -Идиот, - мало-мальски успокоившись, заключает Крис. – Зак, это была моя старшая сестра. -А... О. Пайн смотрит на него невыносимо-тёплым взглядом, фыркает весело и всё-таки обнимает. -Это просто очаровательно, что б ты знал, - тихо сообщает он и, прежде чем отстраниться, мимолётом касаясь губами уголка губ Зака. – И иди уже. А то тебя уволят. -Меня не могут уволить из моей же компании, - хмыкает Зак. Но идти и правда надо – поэтому они наконец прощаются после ещё одной короткой словесной перепалки и ещё одних объятий. Следующие пять часов в самолёте, несмотря на дикую усталость, кажутся Заку самым приятным времяпрепровождением на свете, потому что мысли его далеко и опережают настоящее примерно на два месяца. Крис весь остаток дня ходит с такой мечтательной миной, что Джо в конце концов спрашивает, какая фея его укусила. Крис решает не говорить пока, что эту его фею зовут Закари Куинто. *** Зак надеется, что во всей этой истории, что они затеяли, не случится ничего утомительнее вот этого вот перелёта с двумя собаками. Крис встречает его в аэропорту. Крис здорово психует – кусает губы и вертит в пальцах зажигалку, а когда убирает зажигалку – снимает нацепленные на ворот майки очки и начинает грызть дужку, пока наконец не переключает своё беспокойное внимание на собак Зака. Накануне Крис отговорил его от идеи раздельного проживания, аргументируя это тем, что раз уж Зак так серьёзно настроен, и раз уж Крису из-за него придётся буквально во всеуслышание объявлять о своей внезапной смене вкусов – то Куинто сразу должен понять, как это – жить вместе с ним и Джонни. Терпеть две хмурые, сонные рожи с утра, привыкнуть к тому, что в четыре утра к тебе в постель может залезть ребёнок, которому приснился плохой сон, смириться с тем, что трахаться иногда придётся тише и не так часто, как порой хочется, а ещё с тем, что на любой твоей вещи, брошенной в комнате общего пользования, может возникнуть пятно от масляной или акриловой краски – потому что Джонни с её внезапно возникшей страстью к рисованию никогда не отмывает руки от краски до конца. Помимо всего прочего, придётся терпеть Пайна, который в повседневной жизни простой занудный ленивый мужик, раскидывающий повсюду свои носки и не тратящий время даже на то, чтобы причесаться... ну, и так далее. В общем, это просто для того, чтобы Зак, в случае чего, успел передумать. И желательно бы ему определиться до того, как Крис соберётся рассказывать обо всём своим родителям. -Почему так мало вещей? – менторским тоном интересуется Пайн, отвлекаясь и упираясь недобрым взглядом в один-единственный чемодан Зака. -Потому что нет смысла тащить с собой всё и сразу, учитывая, что мне придётся летать в Нью-Йорк раз в месяц точно. -Ну ладно, - немного погодя принимает отговорку Крис. Пайн – нервный, не выспавшийся, и, кажется, влюблённый, выглядит милым до невозможности, и Зак не сдерживается – фыркает весело, притягивает его в короткие объятия и ерошит светлые волосы на макушке. -Отвяжись, - без особого энтузиазма отшивает Крис, легонько толкает Зака в грудь, забирает у него поводки и тащится к выходу на парковку. На самом деле, жизнь с Пайном оказывается не в половину такой уж жуткой, как тот описывал – он, конечно, бывал засранцем, но черт, Пайн не был бы Пайном без своих этих проявлений характера. Зак намеренно форсирует, Пайн психует из-за этого, они снова ругаются – но плюс совместного проживания в том, что им некуда убежать друг от друга и в проблемах приходится разбираться. На ужине с родителями Криса в день Икс тот чуть ли не белее собственной рубашки. У него, кажется, была заготовлена целая речь – но воспользоваться ей оказывается не суждено. Потому что Пайн – его смешной, нелепый, взъерошенный Пайн – на вполне невинный вопрос матери о том, что ли с ним в порядке, выдаёт совершенно неожиданный ответ. -Нет. То есть да. Или нет. Смотря с чьей точки зрения. Потому что мы вот с этим вот типом живём вместе в... ну, в библейском смысле, и с вашей точки зрения я сейчас, наверное, вообще не в порядке. Но с моей – я вполне себе в порядке. И мама, я хочу напомнить, что это твой любимый сервиз, так что бить посуду не стоит. Зак честно пытается не улыбаться – но у него не получается. Приходится спрятать улыбку под ладонью и прикрыть глаза. А потом успокаивающе погладить Пайна по коленке под столом. Ни битья посуды, ни скандала не случается – родители Криса, конечно, выглядят несколько обескураженными – но даже Зак, в последнюю неделю насмотревшийся на паникующего Криса, ожидал худшего. В общем, их отпускают с миром. -Ты садись за руль. У меня руки трясутся, - говорит Пайн, когда они выходят из отчего дома. -Как скажешь, - кивает Зак, посмеиваясь. -Куинто. Ты что, потешаешься надо мной? – Пайн упирается в него осуждающим взглядом. -Не могу иначе, прости. Зак очень старается не рассмеяться – но у него не получается. -Я же не разбил им сердце? – через пятнадцать минут молчания снова заводит старую песню Крис. -Кристофер... - только и вздыхает Зак. – Прекрати это. Почему-то у Куинто здорово получается убеждать его парой ничего не значаших, вроде бы, фраз. Просто говорит он их так, что... как-то не хочется продолжать сомневаться. -Ладно. Следующая в списке Джо? -Точно. -Давай сегодня же вечером, а? Чтобы уже разобраться с этим. Зак согласно кивает. Ребёнок воспринимает сказанное отцом куда более подозрительно и вдумчиво. -То есть, - медленно тянет она, хмурясь усиленно, - Закари... тоже мой папа? -Нет, милая, - приходит на помощь зависшему на этом вопросе Пайну Зак. – У тебя только один папа и только одна мама. Больше не прибавится. Но случается, что мамы остаются без пап, ну или папы без мам – как это произошло у вас. Но это же не значит... Тут зависает и Зак. Черт, почему его никто не предупредил, что объяснять такие вещи детям – сложно? -... что папа не может найти себе кого-то, кого будет любить как маму? – предполагает этот волшебный ребёнок. -Точно, Грибочек, - кивает Крис. -Значит, Закари как мачеха из Белоснежки! Только добрый и... мужчина. -В общем-то, да, - со смехом соглашается Зак. Джо кивает, видимо, всё для себя уяснив. -Ты останешься с нами? И Ноа и Сканк тоже останутся? Зак с Крисом синхронно кивают. -Вот кла-а-асс, - тянет Джо и улыбается, наконец растеряв эту пугающую серьёзность, с которой она задавала все вопросы. Когда Джо уносится за Сканком вглубь дома, потеряв интерес к исчерпанной для неё теме, Пайн со стоном облегчения валится на диван. -Я, всё же, склонен полагать, что в этой сказке мы скорее не мачеха и король, - говорит Зак. Пайн смотрит на него вопросительно, - Пайн, ради бога. Ты – Белоснежка, я – принц. Очевидно же. Пайн пинает его в бок. Закари бесстыдно ржёт. Кажется, именно в тот день, наблюдая за донельзя довольным Закари, который остаток вечера возится с Джо и её домашним заданием, и переваривая всё произошедшее – за прошедший день и за последние несколько лет - в своей голове, Крис признаёт, наконец-то, что да, он безнадёжно, безумно и абсолютно точно влюблен. Ну надо же. *** Через год Крис первый раз берёт его за руку на улице, когда они мотаются по магазинам перед первой поездкой Джо в летний лагерь. Зак улыбается и переплетает их пальцы.