По швам

Эмиль чувствовал себя неуютно, сидя на заднем сидении родительского автомобиля. Он сверлил недовольным взглядом коротко подстриженный затылок матери и всё плотнее поджимал пухлые детские губки. Да лучше бы он остался в квартире с отцом и вечно вопящей младшей сестрой, чем сидел бы сейчас в этом металлическом монстре! Машина под палящим июльским солнцем превратилась в настоящий крематорий на колёсах. Воздух был раскалён до предела. Эмиль дважды просил мать открыть окно, но та отказывала ему, открестившись одним, но ёмким аргументом – «продует». Скрестив руки на груди, и, всем видом стараясь показать, как ему плохо, мальчик ждал окончания пыток. Когда же автомобиль наконец остановился перед большим двухэтажным домом, Эмиль, потянувшийся к ручке ещё на ходу, резво выскочил на улицу. Мать, по мобильнику возвещающая хозяйку дома о приезде, вышла следом. Спустя пару минут ожидания, к ним по лестнице выбежала молодая, длинноволосая женщина, по дороге поспешно вытирающая мокрые руки о передник. Она смущённо поздоровалась и, всё время суетясь и краснея, повела гостей на кухню, где усадила их за стол и сразу же кинулась разливать по кружкам ароматный чай. - Какой у вас милый сын, Елена. Как зовут это чудо? – нежно улыбнулась женщина, пододвигая к мальчику тарелку с золотистыми булочками. - Эмиль. Я думала, что нам нужно поскорее обсудить договор купли-продажи и… - ожидался более официальный и холодный приём, добродушная атмосфера чуть выбивала из колеи. - Красивое имя. Ах, да… Тогда, Эмиль ты мог бы взять булочки и пойти погулять в саду? Здесь тебе будет скучно, а там где-то гуляет мой сын. Он твоего возраста, я думаю, вы могли бы пока поиграть? Елена одобрительно кивнула на это предложение и чуть подтолкнула мальчика рукой. Тяжело вздохнув, Эмиль проигнорировал предлагаемое лакомство и поплёлся к стеклянной двери, что вела из кухни прямо во внутренний двор. - Извините. Он немного замкнутый у меня… - услышал он виноватый голос матери. Эмиль лишь хмыкнул на это. А сад был под стать дому. Мириады цветов, беседка меж рослых яблонь, пёстрые резные качели - всё это пленяло своей искренней утопичностью. Будучи уже довольно умным для своих лет мальчиком, Эмиль задумался над тем, зачем же продавать подобное место. Уже совсем скоро загородный коттедж должен был стать новой дачей его семьи, но ребёнок не понимал бывших хозяев, которые собирались так просто отдать такую красоту. Хоть и за внушительную сумму. За этими размышлениями Эмиль не заметил, как зацепился тонкой футболкой за цепкие лапки растущей у тропинки сирени. Шлёпнувшись на мягкое место, мальчик увидел в зарослях чью-то бледную ручку, чуть меньше его собственной. Эмиль в свои неполные семь мало чего боялся по-настоящему. Именно поэтому он, не долго думая, схватился за тоненькое детское запястье. — Ой-ой-ой-ой! — заверещали кусты и из них высунулась светло-русая макушка. Не успел Эмиль удивиться прозрачным глазам, по цвету напоминающим море, как незнакомец, придирчиво его оглядел и заявил: — А ты фейри, да? — Чтобы посуду мыть? — не понял Эмиль. — Да нет. Лесные человечки. Мама сказала, что они живут в траве. Хочу их увидеть. Я Клемент. А ты точно не фейри? — Точно. Я Эмиль. — нахмурился мальчик, поспешно поднимаясь и отряхивая тёмные джинсики. Этот Клемент его напрягал. Слишком широкая улыбка, слишком красивые глаза, слишком оттопыренные уши, слишком верит во всякий бред... Да всё в нём слишком! Эмилю совсем не нравились такие люди. Поэтому он поспешил ретироваться подальше, намекая, что компания ему не нужна. Однако, адресат намёка не понял. Русоволосый увязался за ним до самой беседки и плюхнулся рядом на узкую деревянную лавку. Эмиль отодвинулся. Клемент придвинулся ближе. — Эй! Что ты делаешь? — поспешил возмутиться Эмиль и оттолкнул надоедливого мальчика подальше от себя. Но, нового знакомого, видно, ничем не пронять. Он лишь улыбнулся ещё шире и вдруг ни с того ни с сего продолжил свой рассказ о фейри. Говорил о том, что они совсем крохи и, должно быть, очень забавные, а ещё о том, что этот народец очень любит пошалить и что именно они, фейри, таскают по ночам печенье с кухни. Болтал и болтал. Не замолкая ни на секунду. Эмиль сначала лишь скептически поджимал губы, а потом неожиданно начал слушать. Вникать в каждое слово, сказанное собеседником. Эти нелепые сказки стали казаться чем-то нереально увлекательным. И вот уже захотелось улыбнуться в ответ. Эмиль держался из последних сил, а потом колокольчики смеха так и полились по дрожащему от зноя воздуху. — ... потом я её, конечно, отпустил, только знаешь, у неё смазалась пыльца с крылышек и летать она стала криво. Поэтому я не трогаю бабочек и других жучков. Они хрупкие совсем. — закончил очередную историю Клемент. Эмиль замер. Это прозвучало с таким искренним сожалением, что мальчик невольно задумался. Ребята из его двора были совсем другие. Они отрывали крылья бабочкам ради интереса и резали дождевых червей пополам осколками бутылочных стёкол, чтобы посмотреть, как половинки будут двигаться независимо друг от друга. Раньше это было чем-то обыденным, а сейчас показалось жутко неправильным. Эмилю стало стыдно и он вперился взглядом в пол, прикусив нижнюю губу. Клемент расценил это по-своему: — Ну не расстраивайся! Я уверен, что она выжила! Давай не будем о грустном? Вот я тебе сейчас расскажу... Прежде чем Эмиля забрала мама, Клемент успел натараторить на целую книжку забавных рассказов. После этого дня Елена перестала узнавать своего сына. Закомплексованный, трудный ребёнок вдруг начал понемногу открываться. Он улыбался всё чаще и чаще, а, пойдя в школу, почти с первого дня завёл себе уйму друзей в классе. Точкой отсчёта стала фраза, брошенная Эмилем в машине, по пути домой. "Мам, а ты знаешь, кто такие фейри?" - тихо спросил он тогда.

***

Клемент проснулся от кошмара. Он не помнил что ему снилось, но это были точно не радужные пони и разноцветные пончики. Проведя рукой по влажному лбу и судорожно выдохнув, парень встал на всё ещё непослушные ноги. Ударив пальцами по выключателю, Клем не сразу понял, что что-то не так. На мгновение стоящее рядом зеркало отразило незнакомца. Клемент истерично всхлипнул от страха, осев на холодный пол. Парень готов был поклясться, что видел вместо своих родных зеленовато-голубых глаз тёмно-карие.