Deus ex Machina

Блаженный Августин когда-то писал, что человеческая душа подобна дому: он может быть просторным или тесным, светлым или сумрачным, однако все в нем должно быть подчинено Божественному порядку; если же порядок нарушается волнениями сердца, то душа приходит в смятение. Аксель фон Дитрихштайн и Этьен де Гессель, хотя и не читали «Исповедь» святого, но они бы, вероятно, с ним согласились, ибо их собственные души пребывали в хаосе. Сердца молодых людей разрывались между долгом перед покровителем и долгом перед погибшим другом. Самим найти убийцу, или положиться на правосудие? Ослушаться приказа и тем самым уронить честь офицера, или отплатить за смерть де Блано, как велит честь дворянина? Как бы не хотелось товарищам признавать это, но доводы д’Арвиля, который категорично отказался идти против воли кардинала, сделали свое дело. В конце концов, если Его Высокопреосвященство инициировал следствие, то можно не сомневаться — виновный будет найден и наказан по всей строгости. В тот же день, когда гвардейцам объявили о смерти де Блано, капитан Сен-Жорж начал лично опрашивать солдат и офицеров: замечали ли они что-нибудь странное? ссорился ли граф с кем-нибудь? были ли у него враги? Однако, несмотря на то, что их первоначальный пыл поумерился, Аксель и де Гессель все же решили не сидеть, сложа руки. Беседа с капитаном натолкнула их на отличную мысль: они не будут затевать собственное расследование, а всего лишь поговорят с друзьями де Блано, о которых на службе никто не знает. В тот же день они отправились в таверну «Золотой орел», куда тот любил наведываться. Хозяин сразу вспомнил молодых людей, а потому честно рассказал все, что знал: последний раз граф заходил неделю назад вместе со своим другом, которого звали Валер. Они заказали по стакану вина и долго о чем-то разговаривали. Через полтора часа они ушли. — Вы не заметили ничего странного? Может, они ссорились? — Да нет, не было такого, — задумался старый бретонец. — Правда, лица у них были уж очень серьезные. Я тогда еще подумал: за сложное дело, видать, взялись. — Пока ничего подозрительного, — подытожил Аксель, когда они с де Гесселем вышли на улицу. На Париж уже опустились сумерки; пошел мелкий, словно пыль, снег. — Придется искать дальше, — вздохнул де Гессель и, прищурившись, взглянул на иссиня-черное небо. — Вы не знаешь, сколько сейчас может быть времени? — Должно быть, около шести. — Отлично! Тогда мы успеем! — Куда? — В театр, конечно! Идемте скорее, тут недалеко, — ответил де Гессель, увлекая за собой растерянного Акселя. Они долго петляли по каким-то темным переулкам; в конце концов фон Дитрихштайн окончательно запутался и просто следовал за другом. Наконец, свернув в очередную щель между домами, они оказались на широкой улице перед зданием, чья вывеска крупными буквами гласила «Théâtre du Marais». — Я думал, это шутка, — переводя дух, отозвался Аксель. — Простите, мне следовало бы сразу все объяснить, но я боялся опоздать. В семь часов начинается репетиция, и это отличный способ застать там еще парочку друзей де Блано. Он очень увлекался поэзией, и у него было много знакомых среди драматургов и актеров. — И кого мы ищем? — Жоржа Юбера и Ореллу. Товарищи обогнули здание и оказались в маленьком прямоугольном дворе, заваленном каким-то цветастым хламом, досками и предметами, похожими на детали большого механизма. де Гессель громко постучал дверь. Решетчатое смотровое окно приоткрылось, в нем промелькнула чья-то белая физиономия; замкни щелкнули, и молодые люди оказались в объятиях парижского театра. — Осмотритесь немного, а я пока поищу Юбера. Если что, встретимся через полчаса на этом самом месте. И, не дожидаясь ответа, де Гессель скрылся из вида, оставляя товарища совершенно одного. Фон Дитрихштайн чувствовал себя несколько растерянным — за кулисами театра он был впервые. Впрочем, как и в самом театре: в немецкой протестантской среде, где он вырос, театр осуждался как праздное времяпрепровождение и явление в высшей степени противное Господу. Любопытство быстро побороло робость, и молодой человек отправился изучать совершенно новый мир: суетной, праздничный, неистовый в своем блеске, пестрящий костюмами и броским гримом. Проходя по лабиринтам с декорациями и театральными механизмами, Аксель не переставал задаваться вопросом, почему его до сих пор никто не остановил. Актеры или совсем не обращали на него внимания, или же с добродушным интересом посматривали на незнакомца. Быть может, им было достаточно того, что его впустил кто-то из своих? фон Дитрихштайн уже было решил, что окончательно заблудился, когда лабиринт привел его к самой сцене. Скрытый кулисами, молодой человек мог наблюдать, как два актера, освещенные тусклыми светом нескольких ламп, выразительно декламировали стихи. — Я действовал, у вас согласья не спросив; Опасность близилась; отряд готов был к бою; Явиться во дворец — играешь головою; И я тогда решил: милей во много раз Сложить ее в бою и умереть...* Аксель так увлекся происходящим, что едва не забыл об истинной цели своего визита. Он пошел обратно тем же путем, которым пришел, но вскоре понял, что заблудился. Все переходы казались ему совершенно одинаковыми и знакомыми. Фон Дитрихштайн свернул в очередной проход, как вдруг столкнулся с девушкой. Стопка бумаг в ее руках рассыпалась. — Эй! Осторожнее! — Простите, я... — Неужели так трудно смотреть перед собой? Аксель окончательно растерялся, покраснел от неловкости и принялся помогать собирать листки. Девушка, видя его отчаяние, немного смягчилась. — Вы, кажется, нездешний? — Да... Как вы догадались? — Я знаю здесь всех, а вот вас вижу впервые. — Я друг Этьена де Гесселя. Он пошел к Юберу, и оставил меня «осматриваться». — И вы наверняка заблудились. — Да, все эти переходы... Мы пришли со двора, и я теперь не знаю, как вернуться. — Что ж, придется вас спасать. Кстати меня зовут Ардель. Я актриса в этом театре. — Аксель фон Дитрихштайн. Молодой человек галантно поклонился. Теперь, когда бумаги были собраны, и все, кажется, позабыли о нелепом происшествии, он смог получше рассмотреть собеседницу. Ардель оказалась миловидной девушкой лет восемнадцати с черными волнистыми волосами, тяжело ниспадавшими на плечи. Она была одета в простое платье с зеленой каймой, но даже скромный наряд не мог скрыть ее привлекательной, гибкой фигуры. Весь ее облик словно дышал силой и неукротимой энергией. — Ладно, идемте. А то Мондори* придет в бешенство, если я не принесу ему план. Ардель взяла фон Дитрихштайна за руку и повела по бесконечным лабиринтам. Когда они добрались до выхода, там уже стоял нетерпеливо поглядывающий по сторонам де Гессель. — На наконец-то! Я уже начал беспокоиться о вас. — Как видишь, Этьен, твой друг попал в надежные руки, — кокетливо произнесла Ардель. — А теперь мне пора. Заходите как-нибудь. Позже, когда друзья возвращались из театра, де Гессель с улыбкой обратился к фон Дитрихштайну: — Кажется, вы не теряли время понапрасну — Ардель была к вам очень благосклонна. — В самом деле? — с напускным безразличием поинтересовался Аксель. Девушка ему понравилась, но ему не хотелось выдавать своих чувств. — Конечно! Я не первый день с ней знаком, и знаю ее характер. Ардель очаровательна, хотя непокорная и очень своенравна. Еще она талантлива, и Юбер не без оснований прочит ей блистательную карьеру в театре. — Так Вам удалось поговорить с Юбером? — живо отозвался фон Дитрихштайн. Он всей душой возликовал от возможности переменить тему. — Да, и с Ореллой тоже. Они тоже не заметили ничего подозрительного. Знаете, я уже в самом деле начинаю думать, что гибель де Блано это просто нелепая, трагическая случайность. Если бы происходило нечто подозрительное, кто-нибудь обязательно бы это заметил, а здесь... де Гессель расстроенно махнул рукой. Некоторое время друзья шли молча. — Все же наши поиски не были напрасны. Теперь мы точно знаем, что убийца не был человеком из его ближнего круга. А это уже что-то, — первым заговорил фон Дитрихштайн. — В конечном счете, мы ведь с вами не одни ищем убийцу. Теперь надежда только на господина кардинала и официальное расследование. Убийца в любом случае не останется безнаказанным. Этьен де Гессель, которого подбодрили слова Акселя, с чуствовал пожал ему руку, и друзья расстались. Со спокойным сердцем они отправились домой, даже не подозревая, куда приведет расследование кардинала.