Противоположности притягиваются

Ты смерть. Всегда ею был. От самого рождения тебя окружали смерти – твоих близких, знакомых, незнакомцев. Несчастные случаи, болезни, насильственная смерть. И всё это происходило рядом с тобой. Почему именно у тебя такой дефект? Ты не знал. Кто-то подумает, что это бред сумасшедшего, но тебе плевать. Ты уверен в том, что из-за тебя все вокруг умирают. Уверен на все гребаные сто процентов. Ты убеждался в этом не раз. Эмоции. Чёртовы эмоции. Всё из-за них. Радость, гнев, грусть, ненависть, любовь; когда ты испытываешь что-либо в полную силу, рядом кто-то умирает – и чаще всего тот, кому адресованы твои чувства. Либо в ту же секунду, либо мучительно медленно. Всегда было так. Ты не мог противиться этому. Не мог понять, почему так случается. Ты рад, что твой опекун – это именно твой опекун. Он с пеленок учил тебя быть сдержанным. И научил. Вот только поплатился за это болезнью легких. Твой Бро курил, это да. Обычно болезнь проявляется уже ближе к старости, но твой дефект, твое проклятье способствовало ускорению прогресса заболевания. А еще ты никогда не мечтал. Всю сознательную жизнь запрещал себе подобную роскошь. Ты помешан на иронии, крутости и самоконтроле. Тебя зовут Дейв Страйдер, и ты живешь под руку со смертью. Это случилось внезапно. Ты всегда отгораживался от людей, старался ни с кем не дружить. Потому что какие нахуй друзья, когда рядом с тобой люди умирают чаще, чем дышат? Пускай ты и научился себя контролировать, рисковать не стоит. Но… Это вышло случайно. Просто однажды ты столкнулся с одним человеком. В очереди к кассе в одном уютном кафе. – Ты видишь, куда идешь, мудозвон? Он ниже тебя на голову. При желании ты можешь положить ему на макушку свой подбородок. Лохматый. Кажется, он не знает о существовании расчёски. Хмурый и бледный. В глазах недовольство с примесью чего-то еще, под ними – мешки. Когда говорит, видны его острые клыки. Губы искусанные. Пальцы тонкие и в пластырях. Одежда старая. Поношенная. Велика ему. Кроссовки просят еды. Омерзительно. Привлекательно. Ты испытал нечто странное. К счастью, это «нечто» было недостаточной сильной эмоцией. Всё обошлось. Ему и окружающим ничего не грозит. Так что ты просто купил себе чай и сел за свободный столик. Как оказалось, последний свободный. А рядом ходил туда-сюда тот парень. С кофе и с шоколадным тортом на подносе. Раздражённый. Он выдавал настолько нецензурные фразы что ты невольно удивлялся. И он ходил довольно долго. Вздохнув, ты махнул ему рукой и показал на стул рядом. Он уставился на тебя странным взглядом, а потом сел и одними губами произнес «спасибо». На тебя он не смотрел, старательно разглядывая свой торт и задумчиво водя вилкой по тарелке. Есть он начал с основания. Когда нижняя часть была наполовину съедена, а сам торт перекосился, ты наконец спросил его имя. – Каркат, – буркнул он, запихнув в рот ложку с огроменным куском торта. – Эй, нахуя тебе эти тупые очки? Солнца не видать уже неделю. Ты потом тоже представился. Сказал ироничную фразу в защиту своих очков. Откинувшись на стул, невероятно круто отпил чая. И замолчал. Ты не фанат почесать языком, но даже если бы и был им, то возможности что-либо сказать у тебя не было. Вообще. Каркат слишком много говорил. Но тебе нравилось его слушать. Хотя обычно ты таких людей игнорируешь. Тебя раздражают болтуны. И крикуны. И ворчуны. А ещё неряхи. Тогда какого уже второй час ты сидишь в этом сраном кафе и слушаешь этого парня? А еще ты пялишься на него. На Карката. Твой взгляд словно приковало магнитом к его фигуре. Ты не мог прекратить таращиться. Ты «залип» на Каркате. Посмотреть хоть на секунду в сторону было нереально. Слишком прилип. Что-то в Каркате было необычным. Его взгляд контрастировал со словами. Говорил он о глупостях. А взгляд был тяжелым. Тебе вдруг показалось странным, что Каркат купил себе этот торт и кофе. Он не смахивал на любителя спустить деньги в кафе на выходных. Ну вот никак. Но спрашивать на эту тему было бы не совсем тактично. Ты продолжал пялиться и думать. Ты вдруг осознал, что тебе безумно хочется слизать с его губ остатки шоколадного торта. Кажется, кто-то сходит с ума. – Блять, из-за тебя я просидел тут слишком долго, – фыркнул Каркат, но с места не сдвинулся. Его слова почему-то прозвучали неправильно. – Ладно, прости, это ведь я тебя задерживаю, – пробормотал он, уставившись на свои руки. Ты вдруг почувствовал себя виноватым. – Какого хрена ты всё ещё не ушёл, а, придурок? Ты пожал плечами. В уголке губ Карката всё ещё был шоколад. Как и на тарелке. А ты все еще прилипший. И чувствуешь притяжение. Такого еще никогда не было. Тебя не отталкивает даже тяжелый взгляд. И периодические внезапные паузы, когда Каркат будто зависает, глядя на свои руки. Тебя словно молнией ёбнуло. Тебе нравится Каркат. Осознание этого пиздеца захлестнуло тебя с головой. Это было слишком внезапно. Твоё сердце немного сошло с ума. Стало трудно дышать. Ты едва держал себя в руках. Нужно что-то сделать. Хоть что-то. Иначе ты сойдёшь с ума окончательно. – Вытрись, – ты подцепил двумя пальцами салфетку и приложил её к уголку губ Карката. – Говори, сколько хочешь, чел. Я никуда не спешу. Радуйся, что такой крутой чувак уделяет тебе время. Каркат рассеяно уставился на тебя. После чего фыркнул и выхватил салфетку у тебя из рук. Ты нервно выдохнул. Тебя совершенно не попустило. И не попускало еще долго. Ты самый настоящий идиот. Три дня. Три чертовых дня, наполненных Каркатом. Милым, ворчливым, раздражительным, забавным, крикливым, неуклюжим Каркатом. Симпатичным Каркатом. Странным, часто грустным, порой подозрительным, недоверчивым Каркатом. У тебя тяга к нему. Тебе сложно противится. Впервые у тебя не получается держать себя под контролем. Кажется, ты влюбился. По уши. Бесповоротно и, кажется, безответно. Это то, чего нельзя было допустить. Но ты допустил. Облажался. Лоханулся. Просрал. Для Карката это опасно. И не только для него. Если запустить это дело еще больше, то все может обернуться неисправимой жопой. Для вас обоих. И для вашего окружения. А ты абсолютно точно не хочешь его смерти. Ты всегда больше всего любил жизнь. Ценил её. Каркат для тебя жизнь. Он живой. У него горячая кровь, в то время как у тебя она вот-вот изменит своё агрегатное состояние. У Карката в венах кипяток, у тебя – лёд. Он активный. У него изменчивое настроение. Каркат - извергающийся вулкан, ты – глыба льда. Правда, подтаявшая немного из-за близости вулкана. У него на лице калейдоскоп эмоций. Он за минуту может раз двадцать изменить выражение лица. Каркат сплошная ходячая эмоция, ты – кирпич, который максимум что дёрнет уголком губ и нахмурит брови. Каркат слишком живой, ты слишком мёртвый. – Эй, дебила кусок, какого черта ты меня не слушаешь?! Я, блять, для кого тут рассказываю? – он стоял, упёршись руками в бока. На его чёлке и ресницах снежинки, на щёках морозный румянец. – Не для того я распинаюсь, чтобы какой-то придурок пропускал мои слова мимо ушей! – он нахмурился. А потом вздрогнул. – Здесь пиздец, как холодно. Я уже себе всю задницу отморозил. Если мы сейчас же не зайдём в тёплое место, то я превращусь в огромный кусок льда, – он схватил тебя за руку и потащил в кафе неподалёку. У Карката тёплые руки. Горячие. У тебя они сраный лёд. – Ты переоцениваешь свои возможности. Огромным ты точно не будешь. Он рычит, тычет тебя в бок и сверлит недовольным взглядом. Неожиданно зависает, смотрит словно сквозь тебя. А потом трясет головой, словно очнувшись, и продолжает тащить тебя в кафе. Да, он комплексует по поводу своего роста. Сильно. И до жути смешно злится, когда его подкалывают на эту тему. Конечно же, ты не упускаешь ни малейшего шанса подшутить над Каркатом. Его эмоции бесценны. – Капучино и «Чёрный лес». Каркат всегда заказывает одно и то же. Кофе без сахара и шоколадный торт. Он без ума от всего шоколадного. Как ты от него самого. – Какого хрена эти сраные мечи делают у тебя в холодильнике!? Ты ухмыльнулся. Прошла неделя. Уже целая, мать её, неделя вашего общения. Ты словно стал чуточку живее за это время. Как минимум у тебя появились хоть какие-то чувства. Позавчера твоя соседка – старушка, у которой есть забавный чёрный кот, – умерла. Ты изо всех сил пытался убедить себя в том, что ты к этому не причастен. Той старушке было почти сто лет, и в её смерти нет ничего сверхъестественного. Тебе жаль её, хорошая была женщина, и ты не можешь перестать винить себя в её кончине. Ты боишься, что Каркат тоже умрёт. – Это иронично. Он обернулся на тебя и театрально закатил глаза, после чего попытался запихнуть катаны Бро обратно в холодильник. Ты заворожено смотрел, как Каркат нагнулся и взял сразу несколько мечей. Он был совершенно неаккуратен. А ты банально затупил. – Ай! Выронив катаны, Каркат уставился на свою руку. На серую плитку упало несколько алых капель. Он как-то долго залипал на порез. Каркат словно впал из реальности и не реагировал на тебя. Ты подхватил его под локоть и потащил в ванную. – У тебя пластырь с яблоками, – задумчиво протянул Каркат, рассматривая указательный палец. – Специально, что ли, подбирал такие? Ты хмыкнул и оперся на стену. Каркат изучал яблочный пластырь на пальце. Белый. Яблоки красные. На пальцах у него еще пять пластырей. Ты ни разу не поинтересовался, почему так много. – Нахрена было париться о такой маленькой царапинке? Фигня же. Ты хотел все же спросить насчет остальных пластырей. А еще - что же в его понимании не фигня. Но ты не спросил. Вместо этого потащил Карката в свою комнату. Дал послушать парочку своих самых крутых треков, которые он явно заценил, показал свою шикарную фотолабораторию и несколько экземпляров заспиртованной дохлятины. Зачитал ему на ходу сочиненный рэп. И что бы ты ни говорил, но это все было банальным хвастовством. Ты тупо красовался. И тебе это кажется не совсем крутым. – Слушай. Вы сидели на твоей кровати. Белое покрывало с узором мастей карт. Ты не заправляешь кровать. Каркат сжал черву и посмотрел на тебя. Как-то рассеянно. Будто бы обращался вовсе не к тебе. Он ни разу тебе не смотрел в глаза. – Зачем тебе это? Сегодня Каркат на удивление тихий. Он словно растерял свою «живость». Или же передал тебе. Ты давно не чувствовал себя таким не-мертвым. – Что именно? – Зачем тебе я? – Каркат отвернулся от тебя и прикрыл глаза. Сегодня он был совершенно не таким, как обычно. И тебе не понравился его вопрос. – И как ты можешь мне доверять? Как-то легкомысленно тащить к себе в квартиру какого-то сомнительного типа. Ты ни разу не считал Карката сомнительным. Но в чем-то он прав. Кажется, правда, что любовь затуманивает мозги. Ты вдруг словно прозрел. Тебя бросило в холод. Каркат вдруг показался неприятно чужим, захотелось выпереть его из дому. Сию же секунду. И больше никогда не связываться с ним. – Наверное, я пойду. Каркат поднялся. Еще минуту назад ты бы схватил его за руку и не дал бы уйти. Но сейчас… Ты больше не мог на него смотреть. Слишком неприятно. Его фигура резала твои глаза. Его образ почернел. Розовая пелена сошла с глаз. Всего лишь несколько слов отрезвили тебя. Каркат шел беззвучно. Аккуратно переступая через спутанные кабеля на твоем полу. Ты все же посмотрел на Карката. Глазам было больно. Они чесались. Ты хотел отвернуться. Но вместо этого отыскал в поношенном свитере дырочку. Немного выше лопатки. Тебе захотелось об этом сообщить. – Эй, у тебя там… – ты запнулся. У Карката имелась привычка зажимать тремя пальцами края свитера. Что бы ни делал. Всегда. Только что он этого не сделал. Когда поправил ворот свитера. Специально или нет, но не сделал. Рукав свитера немного сполз. И ты смог увидеть линию, которая шла вдоль запястья и пряталась под рукав. Шрам. Ты сразу все понял, и тебя замутило. Тебе не хотелось смотреть на его руку, но в то же время хотелось. Каркат всегда совмещал в себе омерзительность и привлекательность. В нем было практически все, что не нравится тебе. Но он тебя все равно манил, казался чертовски привлекательным. Даже сейчас. Ты, кажется, сошел с ума. – Заметил, да? Мою первую неудачу. Сраный провал, – фыркнул Каркат, не поворачиваясь к тебе лицом. – Первый из хуевой тучи, которую уже даже не пересчитать сейчас. Твоя комната показалась слишком светлой и яркой – в ней доминировали оттенки белого и красного. Каркат слишком темным – сплошной монохром, затягивающий в себя все цвета вокруг. А еще он казался одиноким. И очень грустным. Тебе хотелось обнять его. Сжать своей ледяной рукой его горячую. Увидеть доверие в глазах. Услышать размеренное сердцебиение. Но ты продолжал сидеть. – Зачем? – твой голос прозвучал равнодушно. Сухо. Будто тебе плевать на ответ, и этот вопрос прозвучал только из вежливости. Хотя это точно не так. Ты хотел показать, что тебе не безразличен Каркат. Но не знал, как. Все действия казались неуместными, лишними. – Уместней спросить: «Какого хрена ты еще не сдох?», – он посмотрел на тебя через плечо. Тебе стало тяжело, будто на твои плечи кто-то положил булыжник. Взгляд Карката был тяжелей всяких булыжников. Ты сглотнул, хотя в твоей ротовой полости едва ли не Сахара какая-то. Твои губы онемели. Ты не смог выдавить из себя ни слова. – Меня будто проклял кто, – Каркат повернулся к тебе и оперся на стену. Его глаза блестели из-под челки. Вы так и ни разу не пересекались взглядами. И не в солнцезащитных очках дело. Каркат просто не пытался «отыскать» твой взгляд, как обычно это любят делать другие люди. Он всегда смотрел тебе в шею или в район ключицы. – Словно только я родился, на мне тут же поставили клеймо, – Каркат провел пальцем по яблочному пластырю, криво улыбнувшись. – «Живи, сука, и страдай» – мой девиз. Добавил бы «по жизни», но, черт, ненавижу это слово. Ты продолжал молчать, глядя на его дрожащие губы. – Я не могу умереть, понимаешь? – прошептал Каркат. Ты затаил дыхание. – Меня преследует жизнь. Вы вместе сидели на крыше твоего дома. Когда-то здесь тебе надирал зад Бро. – И все-таки, зачем? – ты повторил свой вопрос. Моросило. Ты чувствовал себя не в своей тарелке. Твое сердце все так же колотилось из-за Карката. Но после того, как тебя закоротило, что-то изменилось. Ты будто глянул на ситуацию со стороны. И отрезвел. – Причин много. Каркат откинул голову назад. Твой взгляд скользнул по его шее. Ворот свитера сильно растянут, поэтому тебе немного видны ключицы. Ты вздохнул и посмотрел вниз. До земли далеко. Машины похожи на тараканов, а людей вообще сложно рассмотреть. Поднялся ветер. До земли немного больше трех сотен футов. С такой высоты запросто расшибёшься в лепешку… – Сколько из них весомые? – тебе не нравился ни твой тон, ни сам вопрос. Ты потерял контроль над своим языком. – Для меня, блять, все весомое! – рыкнул Каркат, зажмурившись. – Жизнь в проклятой развалюхе с вечно пьяными ублюдками, которые типа мои приемные родители, чего стоит. Ветер усилился. Одежда Карката пропиталась влагой и стала еще темней. Он дрожал. Ты тоже. Между вами повисло молчание. Отчужденная пауза. Никто не спешил её прерывать. Ты боялся сболтнуть лишнего. Ляпнуть не то. Сморозить что-то омерзительное. А Каркат… А его мысли предугадать невозможно. На его лице обычно слишком много эмоций. Но сейчас в кирпичности лица мог бы посоревноваться с тобой. Это немного пугало. Неправильный Каркат. – Я воровал, – он не отрывал взгляд от яблочного пластыря. Говорил непривычно тихо. – Черт подери, Страйдер, ты притащил в дом вора! Ты догадывался. Каждый раз, когда вы заходили в кафе или пиццерию, в твой мозг закрадывались подозрения. Но ты от них отмахивался. Как от назойливых мух. – Я отсосный мудак, от которого отказались родители. Который живет в пахнущем прокисшим молоком и спиртом аду. Который всю жизнь врет и ворует. Он сжимал и разжимал кулаки. А потом резко поднялся и расставил руки в стороны. До края крыши было всего ничего. Ничтожные два шага или один большой. И ты прямо почувствовал, как сократились мышцы ноги Карката, когда он начал делать шаг. Ты скользнул взглядом по его фигуре. Снизу вверх. Каркат сделал один небольшой шаг. – Брось, про отсосного мудака ты загнул, – ты старался говорить непринужденно. Но получилось в слишком явно наигранной шутливой форме. – Не думаю, что все так плохо, как ты говоришь. – Я еще не обо всем упомянул, – Каркат обернулся на тебя. Взгляд темных глаз прилип к принту на твоей кофте. – Знаешь, – он растопырил пальцы и поднес ладони к своему лицу, – я начинаю с малого. Режу пальцы. Крови сначала много, а потом совсем нет. Все исчезает, даже шрама не остается. На мне все заживает как на собаке. Чертовски быстро, ненормально, – он сжимает кулаки и бросает на тебя отчаянный взгляд. Точнее, на твою пластинку на кофте. Ты смотришь ему в глаза, пытаешься словить его взгляд. Но Каркат быстро отворачивается и делает еще один шаг. Тоже маленький. – Я заклеиваю места порезов пластырями, чтобы внушить самому себе, что я обычный человек, что мои раны не заживают спустя каких-то полчаса, – он протянул тебе руку, выставив указательный палец. – Этот уже должен был зажить. Но пластырь красивый, не сниму. Тебе хотелось схватить его за руку. Переплести пальцы. Просто почувствовать прикосновение его руки, его пальцев с пластырями. Каркат делает еще один маленький шаг. Следующий может быть фатальным. Ты хватаешь его за запястье, игнорируя манящую ладонь и пальцы. – Потом я режу запястья. По-мудацки, поперек. На месте этих порезов остаются шрамы, – он лишь дернулся от твоего прикосновения, но больше никак не отреагировал. – Когда мне совсем хуево, я режу уже вдоль. Такое было дважды, – ты не хотел слушать это дальше. Тебе было неприятно. – Пусти. Но ты только крепче сжал его руку и немного притянул к себе. Каркат пошатнулся и попытался вырваться. Ты продолжал тянуть на себя. Тебе вдруг стало сложно определить, что ты на самом деле чувствуешь к этому парню. Еще вчера все было очевидно. Но сейчас ты не уверен, что испытываешь нечто романтичное по отношению к Каркату. Но он по-прежнему тебя манил. Тебя тянуло к нему магнитом. И ты уверен, что не сможешь жить без Карката. – Дейв, – он обращался к твоей пластинке, хотя вроде как произнес твое имя, – я тебе нравлюсь, да? Да. В этом ты был уверен. Насчет ярких, почти красных, чувств ничего сказать не мог, но вот что тебе нравился Каркат, это точно. Сильное влечение. Мания. Зависимость. Но ты не ответил. Даже не кивал. Каркат и так знал, что «да». – Я трижды пробовал прыгать с крыши. И всегда был кто-то, кто мне препятствовал. Последний раз это была воспитательница, которая потом полгода не подпускала меня к крыше. Ты рывком потянул на себя Карката, и он упал на тебя. Твои руки сразу же сцепились за его спиной. Ты положил подбородок на его голову. Каркат чудно пах. – А теперь ты мешаешь, – он уткнулся носом в твою шею. Тебе стало немного щекотно. И тепло. – Я бросался под машины, вешался, глотал таблетки. Все попытки провальные. Что-то или кто-то всегда помешает мне сдохнуть. Каркат сжал пластинку на твоей груди. Его нос и ресницы щекотали твою шею. Дыхание грело. Он теплый и мягкий. Волосы приятные наощупь. Запах невероятный. – Я рад, что кто-то всегда мешал, – ты ласково провел по его голове. Ведь, кажется, Каркату не хватало ласки. Впрочем, как и тебе. Вам обоим многого не хватало. У тебя появилось желание. Оно приятно грело изнутри. И в то же время разрывало на куски. Кажется, ты все-таки влюблен в Карката. Только вот любовь не книжная. Не алая и горячая, как описывают её порой. А какая-то мрачная и неправильная, как ты сам. Но сильная. И вряд ли ты способен дарить тепло. Вряд ли будешь чем-то радостным в его жизни. Вряд ли сможешь уберечь от всех бед, как хотел бы. Кажется, ты больше будешь брать, чем отдавать. Потому что не знаешь, что можешь сделать для Карката, чтобы улучшить его жизнь. Ты только портить умеешь, а помочь даже себе не можешь. Все еще моросило. Вы неплохо так промокли. Ветер утих. Тебе было холодно. Каркату тоже. Он дрожал и прижимался к тебе. Тобою двигало желание, когда ты поднимал его за подбородок. – Дейв, пожалеешь потом, – он вымучено улыбнулся и прижался к твоим губам. Каркат не умрет из-за тебя. От осознания этого словно камень с плеч. Поэтому твои мысли ничто не омрачало во время поцелуя. Когда-то потом вы обязательно сбежите отсюда, потому что Каркату ничего, а вот другие люди все еще могут умереть из-за тебя. Когда-то потом ты все-таки расскажешь ему о своем бремени. Когда-то потом… Позже ты сидел все на той же крыше, вдыхая запах Карката, коим успел пропитаться, и мечтал.