We Do What We Must To Survive

Йен сидел на протяжении всей ночи, его глаза с трудом покидали Микки все время. Если он и устал, то не чувствовал этого. У него не было желания моргать, не говоря уже о том, чтобы сомкнуть глаза, он не мог помочь, но боялся, что с ним может что-то произойти. Единственная проблема была в том, что он нашел для себя слишком много времени, чтобы подумать о том, кто прямо перед ним, все его мысли были лишь о Микки и их отношениях. Как они начинали. Грязные секреты, которые они скрывали, пару раз их ловили в акте на диване, двое детей пережили последствия в сраном месте просто за то, что они геи. Брак Микки и собственный выбор Йен уехать в армию. Убежать. Их время совместной жизни, после того как он вернулся. После того, как Микки принес его домой. Конечно, были и плохие моменты, драки и споры, досада в том, что Микки, кажется, не видел, что они имели нечто реальное и важное. И после того, как он вернулся, Микки дал Йену все, и это были самые лучшие месяцы в его жизни. Вместе жить с парнем то, что он хотел долгое время, вырастить маленький участок в дерьмовой южной стороне. Но все пошло не по плану. Расстройство разрушило все. Нет. Йен знал, что даже тогда, когда его разум был ветреным, он не мог полностью винить во всем произошедшем его расстройство. Некоторое из того, что было совершено Йеном. Отталкивая тех, кто помогает ему, и отказываясь слушать всякого, даже Микки, который любил его и ухаживал больше, чем кто-либо, включая его собственную семью. Смотря на своего бывшего, когда он размышлял, Йен чувствовал большое желание удержать его и никогда не отпускать. Кроме того он знал, что очень вероятно, когда Микки проснется, он не захочет больше с ним оставаться. Черт, он не дал парню никаких причин хотеть этого. Но думая о том, что он снова потеряет Микки, которого только что вновь вернул, вызывало болезненное чувство в его животе, поэтому он попытался прогнать мысли о прошлых ошибках из его головы. Около пяти часов утра Йен внезапно осознал, что диван должно быть не слишком удобное место для раненого человека. Поэтому, он осторожно, как только мог, поднял безвольное тело Микки на руки и снова перенес, поднявшись по лестнице в спальную комнату. Йен немного колебался на лестничной площадке, хотя его первый инстинкт подсказывал оставить его в спальне с двуспальной кроватью, но когда Микки проснется, он навряд ли поймет, где находится, поэтому Йен решил положить его на односпальную кровать его старой комнаты. Надеясь, что это принесет некое подобие комфорта, когда он, в конце концов, придет в себя. Осторожно открывая дверь, так, чтобы не разбудить Лиама, Йен прошел и положил Микки на отдельную кровать, и, сходив за одеялами, укутал ими тощее тело Микки. Не зная, что делать сейчас, Йен попятился, пока его спина не соприкоснулась со стеной рядом с дверью, и спустился вниз, расправив ноги, дожидаясь окончания ночи.

***

Микки почувствовал, как начал медленно приходить в себя. Неожиданное ощущение тепла вокруг него, первое, что он заметил, но поскольку его разум начал разъясняться, его внимание перешло на удивительное ощущение мягкой ткани дивана, когда его голова обо что-то стукнулась. Острая, яркая боль, казалось, распространилась по всему лбу. Он осторожно открыл глаза и вновь их поспешно со стоном закрыл, когда его поразил резкий солнечный свет. Что смутило его, потому что он находился в полуподвальном помещении, там, в основном была темнота, благодаря электричеству здания, что было куском дерьма. Но если он не был там, и, возможно, его не было в переулке, что было вероятнее всего, учитывая то, что ему было так тепло и комфортно (хотя думая об этом, это тоже исключает его сраную комнату) тогда где же, блять, он был? Перемещение другого человека с право заставило его вновь ощутить холод. Он смутно помнил произошедшее прошлой ночью в переулке. Дерьмо, его накачали, и парень прижал его к кирпичной стене. Последнее, что он запомнил, был приток страха, поскольку нападающий уже преуспел стянуть его джинсы. Блять, что если… что если парень притащил его к себе? Он наверняка уже сказал, что не будет торговать телом, пытаясь убежать или сопротивляться, если он все-таки попытался сделать это снова. Рискнув снова, он открыл глаза, дожидаясь пока они сфокусируются. Непосредственно его зрение упало на наклонную стену, что была увешана различными плакатами. Некоторые группы он отчасти признал, а несколько других были с армейской пропагандой. Микки хотел горько засмеяться на тот факт, что эти плакаты он видел прежде. Но затем он перехотел смеяться, взамен почувствовав сильное желание поплакать, поскольку он признал окружение в котором находится. Цвета стен вокруг него, разрисованная ближайшая кровать и другая мебель комнаты сейчас были очень знакомы. Даже запах оставался тем же. Если бы он не понял, где находится, то другой человек, находящийся в поле его зрения, это подтвердил. Галлагерский дом. Йен не спал, но закрыл глаза, чтобы они отдохнули. Шторы не были задернуты и раннее утрешнее зимнее солнце светило прямо в глаза, вызывая у него головную боль, но он был слишком измучен, чтобы встать и закрыть их. Комната пребывала в полной тишине, за исключением храпа Лиама на протяжении всей ночи, поэтому неожиданно тихий, но отчетливый стон заставил его открыть глаза, чтобы посмотреть на его источник. Его изнеможение внезапно сменилось на неожиданный прилив адреналина. Не так уж и много, но он увидел, как Микки слегка пошевелился, вдохнув глубоко несколько раз, прежде чем неуверенно открыть глаза. Йен словно увидел, как что-то переключилось в его мозгу, поскольку он пытался обратить внимание парня на себя. Глаза Микки слегка расширились, а затем, даже еще не осознав, что делает Йен, сделал круг ярко голубыми глазами и уставился прямо на него. После первоначального момента осознав, кто смотрел на лицо Микки, изучая его непроницаемое выражение. Никто из них не заговорил, и это чувствовалось целой вечностью, пока Йен не смог больше сдерживаться. ― Э… Эй, Мик, ― неуверенно сказал он. Микки вздрогнул, когда сказал Йен, не от громкости или удивления, а просто от потрясения слышать голос рыжего спустя долгое время. Его настоящее имя никто не произносил целые месяцы. ― Все хорошо, ты в безопасности. Ты помнишь, что произошло? ― продолжил Йен, молчание Микки заставило его хотеть свернуться в клубок. В конце концов, Микки лишь немного кивнул головой. Йен принял это как «отчасти». ― Я нашел тебя прошлой ночью. В переулке, возле Феюшки. Какой-то парень… эм, он пытался что-то сделать и я подумал, что он накачал тебя, поэтому я остановил его, а ты как бы упал в обморок. Я не знал, что еще сделать, поэтому принес тебя сюда. Микки внимательно слушал, казалось бы не удивляясь событиям сказанным Йеном о предыдущей ночи, кроме, кажется, того факта, что сейчас он пребывает в Галлагерском доме, и отвечает лишь единственными твердыми кивками. Йен был уверен, что сейчас он получит то же самое, пока Микки не потряс его словесным ответом. ― Что ж, я думаю, спасибо. Я… я сейчас уйду. Микки попытался встать, его попытка уйти начала пугать Йена. Он шагнул вперед, чтобы попытаться вернуть его на прежнее место, и не успел он прикоснуться к Микки, как тот отшатнулся, подальше от его досягаемости. Йен немедленно остановился, и он был расстроен видеть в свою сторону настороженность и беспокойство. Как он пришел к этому? Пытаясь поднять руки, показывая этим, что не имел в виду навредить, на что Микки не расслабился, пока Йен делал снова шаг назад, а руки больше не досягали брюнета. ― Ты не можешь уйти, Микки, ― взамен говорит Йен. ― Ты получил довольно серьезную рану на голове, и ты все еще измотан от рогипнола. Я сомневаюсь, что ты сейчас вообще способен устоять, не то, что бы уйти. Микки прищуривает глаза на это, и Йен ощущает знакомую реакцию от него. ― Что ты мне предлагаешь делать? Остаться здесь? ― Да, ― просто отвечает Йен. Микки издает слабый, но испуганный смех. ― Да, конечно. Йен не собирался умолять его. ― Слушай, я знаю, наверное, ты сейчас не хочешь быть здесь прямо сейчас, со мной. Но я не позволю тебе уйти, не зная, все ли с тобой хорошо. Глаза Микки снова уставились на Йена после небольшого блуждания. ― Почему? Ты же делал это раньше. Слова Микки разорвали Йена, практически чувствуя физическую боль, потому что это он и сделал, когда стоял тогда и позволял Сэмми бежать за ним, наблюдая, как его сестра буквально подстреливает его парня. Это было последнее воспоминание Микки о Йене. Микки даже не сказал что-то обвиняющее, он просто принял самую горькую истину, и это сделало еще хуже. Микки воспользовался возможностью суматохой Йена и продолжал пытаться поднять себя. Он даже не успел встать на ноги, как комната уже начала вертеться и к нему подкатила сильная волна тошноты. Неистово осмотревшись вокруг, поскольку это лучшее, что он смог сделать в головокружительном состоянии, куда бы опустошить свой желудок, как голубое ведро неожиданно предстало перед ним, что было как раз вовремя, поскольку все его содержимое желудка подалось вверх. Почувствовал рвотные позывы, Микки наконец-то перестал быть рассеянным, и его охватило полное чувство изнеможения, к счастью, его успели крепко схватить. Откинувшись назад так, что он лежал на спинке кровати, почувствовал, как следом его накрывает одеяло, несмотря на то, что Йен был осторожен, он не притрагивался к нему в процессе. ― Ты не можешь уйти куда-то, Микки. Слушай, просто останься здесь, пока тебе не станет лучше. На несколько дней, а потом ты можешь уйти, но пообещай мне, что ты останешься! ― умолял уже Йен. Он сразу понял, что будет лучше в конечном счете сделать, за исключением, возможно, для его физического состояния это не самое лучшее, в любом случае он бы ушел. Но на самом деле он чувствовал горечь, и едва мог держать глаза открытыми. Может быть, через несколько часов боль пройдет. Достаточно времени, чтобы встать на ноги. Поэтому Микки кивнул в согласие, поскольку он вновь провалился в сон. Уже не уверенный в том, было ли это на самом деле правильным решением. Когда в следующий раз Микки проснулся, он быстро словил, где он и почему. Хоть солнце уже не так ослепляло его, оно все еще всходило, поскольку он осознал, что проспал всего пару часов. Переместив слабое тело, почувствовал контроль над ним, но лишь небольшой, а затем он понял, как сильно хочет поссать. Стянув с себя одеяло, он осторожно поднялся, убедившись, что он ничего не сделал, что вновь бы привело к тошноте в синее ведро, которое уже было вымыто и помещено рядом с кроватью. Медленно шевеля ногами в кровати, он вздохнул и потер глаза ладонями. Взглянув, он испугался, увидев пару коричневых глаз, любопытно наблюдавших за ним в дверном проеме. Мальчик одарил его невинной улыбкой, когда посмотрел на него. ― Держу пари, что ты не запомнил меня, ― говорил он Лиаму, немедленно признав его, но, все еще удивляясь тому, насколько он вырос, с тех пор, когда последний раз его видел. Если бы он был честен тогда, когда проводил большую часть своей жизни здесь, маленький Галлагер, возможно, был бы его любимцем, после Йена, конечно. Увидев Лиама, это заставило его задуматься о другом мальчике, которого сейчас, вероятнее всего, он не узнает. Мысли о его сыне были болезненными, и он пытался избежать их любой ценой. После разрыва, Микки решил не позволять себе задерживаться на мыслях о прошлой жизни с Йеном, но находясь в этом доме с одним человеком, который вернул все воспоминания так ярко, все только усложнилось. Вернули Микки из раздумий слова Лиама. ― Я помню, ― весело проговорил Лиам. Микки даже не успел все толком осознать, как он продолжил. ― Ты Микки. Микки Йена. Он грустно засмеялся. ― Микки не принадлежит Йену. Его не было долгое время, парень. Черт, я даже не уверен, что когда-либо был его вообще. Решив не торчать с Лиамом, говоря что-то еще, что заставило бы его вспомнить тяжелые воспоминания, он неуверенно встал, подождав несколько секунд, прежде чем пойти, полностью уверенным в балансе, и медленно поковылял в ванную комнату. Как только он переступил дверной проем, Лиам исчез, побежав прямиком к Йену, что находился на верхней ступени лестницы. Несколько секунд Микки сомневался в том, что Йен мог их услышать, но судя по печальному выражению на его лице, он был более чем уверен в ответе на этот вопрос. Решив, что не стоит, или, по крайней мере, его не должно заботить то, что, возможно, Йена это ранило, поэтому он отвернулся и продолжил свой путь в ванную комнату. Он прочно закрыл за собой дверь и позволил себе глубоко вздохнуть, прежде чем использовать туалет. После испускания нужды он подошел к раковине помыть руки и прополоскать рот ополаскивателем, который нашел в шкафчике. Выплюнув, он плотно сжал края раковины в попытке успокоить дрожание рук, и на мгновение остановился, взглянув на себя в зеркало. Это напомнило ему о том, почему он начал избегать делать это, когда он посмотрел на свое отражение. Его лицо выглядело впалым, острые скулы и темные круги, голубизна в глазах, казалось, выцветшей. Потускневшей. Если Микки быть честным, то его лицо соответствовало тому, что он чувствовал. Уничтоженный. Реальные физические доказательства того, что он делал, сейчас казались еще хуже, поэтому он поспешно обернулся и вышел из ванной комнаты на неустойчивых ногах. Когда он открыл дверь, то обнаружил Йена на лестничной площадке, который ждал, когда Микки закончит. Он не мог выглядеть более неловко, если бы даже попытался. ― Эй. Ты сможешь спуститься вниз? Я приготовлю тебе что-нибудь, ― осторожно спрашивает он. Не смотря на то, что он на самом деле хотел отказаться и вернуться в кровать, где мог бы продолжить избегать своего бывшего парня, так долго, насколько это возможно, но Микки не мог игнорировать дискомфорт пустого желудка, что напомнил о себе. Должно быть, прошел, по крайней мере, день с тех пор, когда он пил последний раз, много времени прошло после того, когда он вообще что-то ел помимо барной еды. Хотя мысль о еде заставляла его чувствовать небольшую боль, и он понял, что прямо сейчас ему нужно что-то сделать, поэтому он кивнул и подошел к лестнице, когда Йен сместился в сторону, позволяя ему пройти. Йен последовал за ним, обхватив его рукой в попытке помочь спуститься. ― Позволь мне здесь помочь. Микки тут же отмахнулся от него и отпрянул ближе к стене, таким образом, он был далек, насколько это только возможно, практически не отходя. ― Я, блять, могу спуститься по лестнице, ― выплюнул он, защищаясь, решая отвести взгляд от раненых глаз Йена. Правда, Микки не видел причины обижаться ему, учитывая все то, что он сделал. Довольно трудно было находиться здесь, к тому же близости Йена слишком много. Он причинил боль Микки больше, чем представлял, уклоняться от его прикосновений, было лучшим способом сохранить все свои чувства в страхе. Йен снова получает быстрый намек, которому Микки был рад, и, находясь позади, позволяет спуститься Микки по лестнице самому. Но где-то на половине пути Микки больше не мог удерживать себя и споткнулся, соскальзывая ногой со ступеньки. Если бы не Йен, что сразу бросился к нему и подхватил за талию, игнорируя слабое возражение Микки, он бы определенно упал. ― Мне не нужна твоя помощь, ― попытался поспорить Микки, но казалось, что Йен уже все решил за него, и лишь удерживал захват за талию, давая Микки твердый взгляд. ― Просто помолчи и позволь мне тебе помочь спуститься, прежде чем ты споткнешься и разъебешь свое лицо. Решая не отталкивать, он позволил Йену спустить его вниз, опираясь на него, и поместить на диван. Вслед за этим он бросил на него, по крайней мере, три одеяла, и сказал подождать здесь, пока он принесет еду. Не смотря на гнев и причиненную боль его бывшим, он ничего не мог поделать, но думал, что тело предало его, поскольку он был сосредоточен на том, чтобы игнорировать покалывающее ощущение, что осталось после прикосновений Йена. Йен вернулся с кухни со стаканом воды и тарелкой яиц и тостов. Разместив это перед Микки, он вытащил бутылёк болеутоляющего из кармана и поставил его рядом с едой. ― Я полагаю, ты себя не очень хорошо чувствуешь, поэтому после того, как поешь, может быть, ты захочешь принять несколько из них, ― вежливо предлагает он, сначала колеблясь, решаясь садиться на другом конце дивана рядом с Микки. ― Хорошо. Спасибо, ― предложил Микки, не уверенный в том, как вести себя с его бывшим парнем. Сказал он это, заглотнув почти весь ломтик тоста с набитым ртом яйцами, перед допущением поражения. Его желудок может и пустой, но он все еще чувствует сильную боль, а его живот еще не привык к большому количеству еды. Кроме того. Его тело страстно желало какой-нибудь различной утрешней еды прямо сейчас. Он шатко поставил все еще по большей части полную тарелку на кофейный столик и попил немного воды, запив две болеутоляющих, предпочитая игнорировать Йена, что смотрел на его отсутствие аппетита. К сожалению, его руки тряслись слишком сильно, и он продолжал терпеть неудачу, пытаясь закрутить обратно крышку бутылька лекарства, лишь помогая увеличить опасения Йена. Йен уставился на него с беспокойством своими глазами, и Микки пытался не обращать внимания на это, но затем это стало сложно, когда Йен наклонился вперед и мягко забрал бутыль из его слабых рук и с легкостью прикрутил крышку, положив обратно на стол. ― Тебе холодно? ― спрашивает он, уже выглядя готовым сходить принести больше одеял. ― Неа, ― все, что сказал Микки в ответ. ― Тогда почему ты так сильно трясешься? Это твоя голова заставляет тебя так думать? Прежде чем даже он понял, что сказал, Микки честно ответил на вопрос Йена. ― Нет, мне просто нужна новая доза. Он знал, что допустил ошибку, когда плечо Йена напряглось, а его темно-зеленые глаза расширились, и он мысленно ругал себя за такую реакцию. ― Доза? Чего? ― спрашивает Йен. Микки отвел взгляд, надеясь, что он пропустит это, но удача была не на его стороне, хотя он на самом деле ожидал это от Галлагера. ― Микки, ответь мне, ― надавливает он. ― Просто немного кокса, ― неохотно он отвечает, его пристрастие к наркотикам никого не касалось, лишь его, все же Йен не мог выглядеть сейчас более обеспокоенным. ― Кокаин… Как много, Мик? ― умолял Йен об ответе, но Микки опешил от использования некогда знакомого прозвища. Йен взглянул на него с умоляющими глазами, из-за чего ему хотелось отвести взгляд, но он все же ответил. ― Пару грамм. ― На неделю? ―с некой надеждой спрашивает Йен, но Микки лишь опускает взгляд, и это все, что нужно было узнать Йену. ― Нет. Нет, Микки. Так много! Почему? ― Йен пододвигался все ближе и ближе к нему, и у Микки было сильное желание убежать. ― Помогает, ― просто отвечает он. ― Помогает? Какого черта, Микки, помогает с чем? ― сейчас Йен казался на самом деле встревоженным тем, почему Микки вернулся к наркотикам, и почему-то это заставляло его кровь кипеть. Разве Йен не делал то же самое в то время в клубе? И черт, ему тогда даже не нравился Микки. Был по-настоящему одинок. Он выбрал сбежать, оставить Микки позади впервые на долгое время. ― Просто помогает! Не чувствую, когда я под ним. Легче не чувствовать, ― воздерживается Микки от гнева на столько, на сколько это возможно, но он видит реакцию Йена на то, что уже просачивалось. Йен сидел здесь, в ошеломленном молчании, позволяя Микки прийти в себя. Действительно ли у него все так плохо? Два парня сидели так на протяжении нескольких минут, прежде чем Йен, в конце концов, задал ему вопрос, который был мелочным, с тех пор, как он нашел Микки. Теперь было все более душераздирающим. ― Как его тебе достать, Микки? Не кажется, что у тебя есть законная работа, и ты не продаешь? Микки хотел было уже засмеяться на глупость Йена, но вместо этого решил просто возразить. ― Я был на углу улицы, Йен. Что, по-твоему, блять, ты думаешь, я делал? ― когда Йен все еще не совсем понял, он решил ему немного в этом помочь. ― Я делал то, в чем я хорош, ― с этими словами Микки встал и направился к лестнице. Он больше не мог разговаривать на эту тему, не хотел, он ничего не мог с этим поделать, но после почувствовал тяжесть осуждения, исходящую от Йена. Он не прав, но Йен до сих пор способен заставить Микки чувствовать пристыженность за то, что он сделал, он не позволял себе чувствовать нечто подобное все то время, пока работал на улице. Он делал, что должен был, чтобы выжить. Он развратничал или позволял себе умирать в какой-нибудь канаве, и Микки поклялся, что никогда не позволит этому сраному миру, в котором он жил, одержать победу над ним. Он бы не позволил какому-то парню захоронить, в конце концов, его гребанную жизнь. Только проблема в том, что Йен не был просто каким-то парнем. ― Я не понима… ― Йен встал, чтобы последовать следом, но Микки остановил его суровым взглядом. ― Я позволяю людям получать от меня то, что они хотят, а потом, в конце ночи, они отъебываются и уезжают. По крайней мере, они платят. Не дожидаясь ответа Йена, он отворачивается от его подавленного лица и заставляет себя подниматься по лестнице как можно быстрее и увереннее, как только возможно. Когда он добрался до безопасной спальни, практически падая на кровать, свернулся на покрывале и, в конце концов, позволил слезам выступить из глаз. Усталость вновь взяла вверх, и он уснул. Не обращая внимания на беспорядок, что творился в голове парня, он просто хотел уйти от этого.