Семейный праздник

На протяжении всей своей жизни, идеальным Рождеством для Северянина было Рождество, проведённое в кругу семьи. В его большом семействе этот праздник всегда был наполнен радостным смехом, запахом печёных яблок, ярким блеском диковинных ёлочных игрушек. И, кажется, всё ведь есть: и ёлка, и пирог, пусть и слегка подгоревший, но яблочный ведь, и украшения. Но не хватало самого важного - семьи. Мужчина тяжело вздохнул. Это было уже третье Рождество, проведённое в одиночестве. Можно, конечно, сетовать на неправильное расположение небесных огоньков или на халатность нынешних политиков, но Северянин понимал, что в данном положении вещей, отчасти, виноват он сам. Видел же, что сын отдаляется от него, что медленно, едва уловимо, увеличивалось разделявшее их пространство и нити доверия, прочно связывающие родителя со своим чадом, становились с каждым годом всё тоньше и тоньше. Видел, но ничего не предпринял. А на что ты собственно надеялся, старик? На то, что Джек вечно будет беззаботным маленьким шалопаем? Как бы горько это не было, он должен был признать, что его любимый мальчик вырос, превратился во взрослого юношу. Что у Джека своя жизнь и свой, наполненный звонким смехом друзей и громкой музыкой, праздник. Северянин всё понимает. Понимает, что негоже ведь девятнадцатилетнему парню встречать Рождество в компании старика-отца. Понимает, но от этого понимания лежащий на душе тяжёлый камень не становится легче. И кряхтя, мужчина поднимается из большого старого кресла и витой кочергой ворочает потрескивающие в камине поленья. Поток холодного воздуха тормошит огонь, и Северянин уже про себя ворчит, что надо бы поменять дверь, как обернувшись, замирает. Удивлённо смотрит в молодое улыбающееся лицо, подмечая, что Джек забыл надеть шапку. Растрёпанный, в куртке нараспашку и запыхавшийся, Джек подбегает к отцу и крепко стискивает старика в объятьях. А потом, искрящиеся радостью голубые глаза смотрят в точно такие же, но только слегка удивлённые. И самый родной на свете голос произносит то, чего Северянин так долго ждал, в одиночестве засыпая у камина: «Пап, а давай проведём это Рождество вместе».