Место, где ее ждут

На кухне было шумно. Стук ножа о деревянную поверхность, хлюпанье тюбика, из которого выдавливали последние граммы начинки, и не смолкающие препирательства. — Не так много крема, Крольчиха! — Отстань, без тебя знаю, Водоросль! Лучше следи за мясом. Если оно подгорит — не избежать тебе кары царской, то есть моей! Препирательства прервались, когда на кухню заскочил лучащийся сгусток радости, держа в руках большую коробку. — Гил! Алиса! Смотрите, что дал мне дядя Оскар! — Что это? — Камера! — выражение лица у Оза было такое счастливое, что Алиса не удержалась от улыбки. — Раз уж ты здесь, служка, — сказала она, напуская на себя недовольный вид. — Разыщи-ка Алису. Я не видела ее с самого утра. — Она сказала, что хочет что-то купить, — улыбнулся мальчик. — Эй, Алиса… — М? Стоило ей обернуться, щеки коснулось что-то легкое и теплое. Оз, хихикнув, убежал, а девочка застыла. Щеки медленно наливались жаром, но Алиса постаралась упорно это игнорировать. — Что ты творишь, Крольчиха?! — она вздрогнула, вырываясь из мыслей. Тюбик в ее руке теперь был пуст, зато перед ней красовалась башенка из воздушного крема. «Воздушный замок», — хмыкнула Алиса. Она прихлопнула «сооружение» ладошкой под негодование Гилберта, и облизнула руку. Выложив все готовые пирожные на поднос, она вышла из душной комнатки. Это была традиция — собираться вместе в кругу близких. Они готовили еду, выносили на улицу маленький круглый столик, на который никогда не помещалась вся еда, усаживались вшестером и говорили. Говорили много; говорили о природе, говорили о людях, говорили с улыбкой, говорили с негодованием, говорили между собой, говорили вместе. Но самое интересное начиналось вечером. Вот Гил зажег спичку и поднес к свечкам, поставленным в центр стола. Оз прихлопнул первого комара. Из дома выбежала Алиса с радостной улыбкой и, достав из-за пазухи венок, нацепила его на голову сестре. Венок был красивый — в нем было много полевых цветов, создающих разноцветные соцветия, и особенно много васильков — её любимых цветов. Сестра знала ее, будто саму себя. Не знала — чувствовала. Потому что они — две половинки целого. Наконец из дому вышла мама. Мама была красивая — волосы длинные, шелковистые и бархатно-черные. Вечно улыбка — что на устах, что в глазах, — с легким прищуром. Изящность во всем, что она делает, но не королевская, а простая. А еще у нее был очень красивый голос. Мама несла в руках большой деревянный предмет — гитару. Играла она тоже очень красиво. Правда, из-за этого подушечки пальцев у нее огрубели, но это ничего. Мама все равно обнимала дочерей ласково. Но не руками, а глазами. Затянули песню. Протяжную, грустную. Пелось некрасиво — мамин голос тонул за общим хором. Гил пел хрипло, Алиса — фальшиво, она — очень тихо. Оз просто пел. Она любила такие вечера. В подобные моменты она чувствовала, что никаких башенок из воздушного крема ей не нужно. Она и без них счастлива. Пока есть место, где ее ждут. Место, что зовется Домом.