Pain.

Он держит его тело в своих руках и сказать ничего не может. Может только думать только о том, что боги, которые забрали его, даруют людям не одну жизнь. До их последнего путешествия по Земле еще далеко, поэтому, может быть, они встретятся снова.  — Это как будто бы крик, который никто не может слышать, — медленно произносит Гильгамеш.  — Никогда не думал, что могу почувствовать что-то подобное, но мне было по-настоящему стыдно, что кто-то может быть настолько важен, что без него я чувствую себя, как ничто. Никто и никогда не поймет, насколько это больно. Ты теряешь надежду. И ничто не может спасти тебя, — лугаль, наконец, поднимает глаза и, несмотря на их алый цвет, по коже пробегает холодок.  — Но все кончено. Его больше нет, — он снова опускает глаза в бокал с вином.  — Единственное, чего я желал, осознав эту потерю, так это вернуть его, чтобы он успел взять больше хорошего. Когда ты теряешь кого-то, когда кто-то умирает… Их больше нет. И ты ничего, ничего не можешь сделать, чтобы вернуть их. Поэтому Царь Урука каждый день просыпался с мыслью о том, что Энкиду мертв. Ему просто нужно было, чтобы боль ушла. Но где-то внутри него что-то продолжало болеть. Всегда болело. И эти чертовы слова, что с каждым днем становятся все назойливее, словно мухи, крутятся в его голове: «Все в порядке». Когда-нибудь они пересилят алкоголь и уже никогда не стихнут. Маленький глиняный мальчик с зелеными волосами подарил ему вечность.  — БОГИ, ДА КОГДА ЖЕ ВСЕМУ ЭТОМУ ПРИДЕТ КОНЕЦ? — кричал Гильгамеш после очередного кошмара, в котором снова и снова Энкиду умирал у него на руках. Жертвуем — да, вот что мы делаем для людей, которых мы любим. Гил знал, что влюбился в этого зеленоволосого с первого взгляда, и уже тогда, в день их первой встречи, он знал, что ему придется пожертвовать чем-то. Но он не знал, что это будет его душа.  — Ты думаешь, что боль никогда не закончится, — осмеливаюсь я сказать ему, — но так и будет, — и я ошибаюсь.  — Но сначала ты должен полностью принять ее. Ты не можешь бороться с ней. Она больше, чем ты, — добавляет Она.  — Ты должен позволить себе утонуть в ней. Но, в конце концов, ты начнешь плыть. И каждый вздох, за который ты будешь бороться, сделает тебя сильнее, — я ужасно нагло положила руку на его локоть и посмотрела в глаза. Его глаза так же осознанно смотрели в мои, но только заглянув в них, я сразу все поняла. Он на дне. И к ноге его прирос якорь.  — Как вы думаете, для этого есть причина? — спросил блондин, медленно помешивая темно-багряную жидкость в бокале. Он смотрел на эту жидкость, будто бы там разворачивается целый мир, а он — его хозяин и бог. Тогда, стоит ему только уронить бокал, как целый мир разлетится вдребезги.  — Для чего?  — Ну, вы никогда не задумывались, почему мир такой искореженный, уродливый и несправедливый? Я имею в виду, для этого есть причина?  — Если бы между нами разыгрывался билет на жизнь, — опустившись на свой трон, произнес Царь Героев, — я бы отдал ему его. Это не обсуждалось бы, он берет его. Конец истории.